Я. Сенькин - Фердинанд, или Новый Радищев

• Название: Фердинанд, или Новый Радищев
• Автор: Я. Сенькин
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-86793-422-5

Кем бы ни был загадочный автор, скрывшийся под псевдонимом Я. М. Сенькин, ему удалось создать поистине гремучую смесь: в небольшом тексте оказались соединены остроумная фальсификация, исторический трактат и взрывная, темпераментная проза, учитывающая всю традицию русских литературных путешествий от «Писем русского путешественника» H. M. Карамзина до поэмы Вен. Ерофеева «Москва-Петушки». Описание путешествия на автомобиле по Псковской области сопровождается фантасмагорическими подробностями современной деревенской жизни, которая предстает перед читателями как мир, населенный сказочными существами.

Однако сказка Сенькина переходит в жесткую сатиру, а сатира приобретает историософский смысл. У автора — зоркий глаз историка, видящий в деревенском макабре навязчивое влияние давно прошедших, но никогда не кончающихся в России эпох.

---

Сенькин Я. М Фердинанд, или Новый Радищев

Сенькин, или On the road

Проселки — ад земной; но русский Бог велик!

П. А. Вяземский

Предваряя книгу, с коей через несколько минут предстоит познакомиться просвещенному читателю, позволю себе кратко изложить обстоятельства, при которых сочинение Я. М. Сенькина стало известным немногочисленному сообществу людей, живо и профессионально интересующихся изящной словесностью. Также позволю себе несколько соображений о личности автора, о гипотетических литературных влияниях, которым он был подвержен, сочиняя свою книгу, и о жанре самой этой книги. Надеюсь, что не отвлеку внимания от «Фердинанда, или Нового Радищева»: несколько помедлив, перед тем как приступить к книге, читатель лишь раздразнит аппетит. Я же выполню свою скромную функцию аперитива[1] и незаметно удалюсь.

Ссылка на сочинение Сенькина попалась мне в Сети несколько месяцев назад. Один из многочисленных патриотов нашего Отечества, ведущий под псевдонимом Громобой знаменитый интернет-дневник, в котором он живо и с огоньком откликается на все несправедливости, творимые в отношении Руси Великой и Руси Белой, продемонстрировал на примере «Фердинанда…» всю «низость и убогость патентованного русофобчества». В содержательную дискуссию с Громобоем вступил автор другого дневника, известный культуролог, укрывшийся под славным чешским именем Жижка. Жижка отверг обвинения Громобоя и перевел спор в истинно научное русло. Потрясая цитатами из Лукача, Радека, Блаженного Августина и Эдварда Саида, Жижка наглядно продемонстрировал, что сочинение Сенькина «деконструирует идеологический конструкт шизофренического российского ориентализма, в котором интеллигенция оксидентальна, а народ ориентален, и единственным выходом из тупика дуалистической модели является герменевтическое погружение оксидентального сознания в ориентальное подсознательное. Тот, кто вынырнет, тот начнет новую эпоху в российской жизни. Сенькин did it». Известный сетевой критик Ивушкин назвал Сенькина «русским Маркесом», либеральный журналист Аннушкин обронил на интернет-форуме энергичную фразу: «Страшно читать. Но нужно!», а близкий президентской администрации сочинитель анекдотов Пан Фломастер пустил слух, что некий могущественный советник, курирующий позитивную идеологию и государственническую рок-музыку, прочитав «Фердинанда…», воскликнул: «Бунтовщик хуже Лимонова!» Это восклицание якобы и определило нелегкую издательскую судьбу сочинения Я. М. Сенькина.

Слава Богу, теперь оно все-таки доходит до широкой публики. И, думаю, первое, что скажет восхищенный читатель, закрыв последнюю страницу этой книги: «А кто же таков автор?» Увы, дорогой читатель, не знаю. Могу только ознакомить тебя с некоторыми своими скромными соображениями. Прежде всего автор, безусловно, является профессиональным историком. Об этом говорят не только ссылки на архивы и исторические труды, но и то, с каким вкусом он работает с главным своим «источником» — районной газетой «Земля Новоржевская». Пусть не смутят тебя, любезный читатель, нарочито-грубые фактические ошибки, перепутанные имена и названия, которые можно встретить в «Фердинанде…». Именно нелепость этих ошибок говорит о стремлении автора скрыть свою профессиональную принадлежность; навостренные уши историка видны, даже если он натягивает на голову облезлый треух неуча! Я не поленился и набрал словосочетание «историк Я. М. Сенькин» в искалке. Нет ответа. Я не отчаивался и убрал слово «историк». Увы. На просто «Сенькин» многотрудный Яндекс дал двадцать одну с половиной тысячу результатов, среди которых мне запомнились автор книги «Применение контрольно-кассовой техники» В. Сенькин и «Сенькин-Федоров (по паспорту Сенькин) Нефед Федорович, 1894 г. р., уроженец и житель д. Петрово Псковского р-на и округа Лен. обл., русский, беспартийный, член колхоза „Петрово“». Если читатель обратит внимание на географию сочинения нашего Сенькина, он дважды согласится со мной: и в том, что Сенькин — это псевдоним, и в том, что источник этого псевдонима блистательно обнаружен. На этом этапе поиски мои, увы, остановились. Кто скрывается за фамилией Сенькин, открыть пока не удалось.

Впрочем, кое-что все-таки выяснилось. Описывая нравы аборигенов, населяющих столь любезный его сердцу край, автор отмечает некоторую особенность их фонетики, а именно: «е» в начале слова произносится как «я». И в качестве примера приводит местное произношение своего имени: «Явгений». Если вспомнить инициалы «Сенькина» — Я.М., становится ясно, что автора на самом деле зовут Евгений. На очередной запрос верный Яндекс дал огромное количество ответов: от «в дискуссии примут участие профессор Георгий Зайцев, автор книги „Романовы в Екатеринбурге“», историк Евгений Бирюков с фотоколлекцией «Дорога к Храму…» до «автор настоящей книги, известный петербургский историк Евгений Викторович Анисимов, постарался развеять многочисленные мифы и заблуждения относительно…». Всего более восьмисот ответов. Провести количественное исследование и проанализировать всех «историков Евгениев» на предмет соответствия нашему Сенькину предлагаю самому любопытному, усердному и профессиональному читателю. О результатах можете сообщать в издательство, напечатавшее настоящую книгу.

Если оставить в стороне персону автора и перенести внимание на его сочинение[2], то нельзя не поразиться богатству исторических, культурных и литературных перекличек, подтекстов и заимствований, заключенных в этом воистину бесценном тексте. Название книги отсылает нас к Радищеву, но пусть «радищевский контекст» не закроет от нашего проницательного взора иных, быть может, более важных влияний и скрытых (а иногда и вполне открытых) цитат! Одним из источников вдохновения автора «Фердинанда…», безусловно, стала ирландская литература — древняя и новая. Любознательный читатель с радостью отметит прямую ссылку на ирландский эпос «Похищение быка из Куальнге», еще более любознательный и проницательный читатель оценит сходство «Нового Радищева» с великолепным (и, увы, не очень известным в России) романом ирландца Брайана Нолана, писателя, который попеременно скрывался то под именем Флэнн О’Брайен, то под еще более невозможным для русского слуха псевдонимом Майлз На Гапалинь. Я говорю о романе, который по-ирландски называется «An Beal Bocht», по-английски — «Poor Mouth», а по-русски — «Поющие Лазаря». Это увлекательное сочинение, написанное высокопоставленным сотрудником одного из министерств Ирландской Республики, странным образом отзывается в сочинении Я. М. Сенькина. Трудно поверить, но нравы обитателей Корка Дорха досконально совпадают с оными людей, населяющих благословенные территории, которые простираются от Лудоней до Большого Кивалова. Чтобы не быть голословным, приведу отрывок из ирландского романа в замечательном переводе Анны Коростелевой: «По мере того как мужчины напивались, они утрачивали добрые обычаи и всю свойственную им благовоспитанность. К тому времени, как подошла полночь, щедро лилась кровь, и кое на ком не было уже ни клочка одежды». Стилистически же манера Сенькина-прозаика выдает близкое знакомство с сочинениями другого ирландца — великого Джонатана Свифта. Читателю остается самому решить, куда именно ежегодно путешествует повествователь «Фердинанда…»: в Лилипутию или в Бробдигнег? Быть может, в Лапуту? в Бальнибарби? в Лаггнегг? в Глаббдобриб? Или все-таки в страну гуигнгнмов? Отмечу только, что удивительно объективный и доброжелательный тон повествователя ставит книгу Я. М. Сенькина не только рядом с творениями декана дублинского собора Св. Патрика[3], но и с содержательным описанием Российской империи, сделанным одним французским путешественником, который посетил нашу страну 166 лет тому назад.

Будущий исследователь «Фердинанда, или Нового Радищева», несомненно, обратит внимание еще на одну замечательную особенность этой книги. Будучи классическим травелогом, она в то же время демонстрирует объятому вялой депрессией мировому историографическому сообществу, как сейчас надо писать историю. Сочинение Сенькина совмещает в себе все достижения исторической антропологии (прежде всего, французской) с тщательной и кропотливой работой с источником, характерной для «микроистории». Рискну сказать, что Сенькин уместился в рамках «уликовой парадигмы» гораздо более непосредственно, нежели Карло Гинзбург. Я уже не говорю о приверженности нашего автора мифологическим штудиям. Но и это еще не всё. По размаху и по грандиозности задач, поставленных Я. М. Сенькиным, у «Фердинанда…» в мире послевоенной историографии есть только один соперник — знаменитое сочинение Фернана Броделя «Что такое Франция?». Помимо мастерского обращения с данными истории, географии, социологии, демографии, экономики и прочих наук, помимо стремления к исследованию процессов «большой длительности», оба автора сходятся еще в одном — в том, как они любят свою Родину. Тем, кто упрекает Я. М. Сенькина в недостатке (или — неслыханно! — даже в отсутствии) этого первейшего для гражданина чувства, следует ответить цитатой из предисловия Броделя к собственной книге: «Заявляю это раз и навсегда: я люблю Францию той же страстной, требовательной и непростой любовью, какой любил ее Жюль Мишле. Люблю, не делая различия между ее достоинствами и недостатками, между тем, что мне нравится, и тем, с чем я соглашаюсь скрепя сердце. Однако страсть эта никак не выскажется на страницах моей книги. Я буду изо всех сил стараться ее сдерживать». А теперь, дорогой читатель, сравни эти слова с последней фразой замечательного сочинения, к знакомству с которым ты приступаешь сейчас же.