Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая

• Название: Кот баюн и чудь белоглазая
• Автор: Александр Ладейщиков
• Жанр: Фэнтези

Северные леса, холодные реки и болота — на этой земле живёт таинственный народ — чудь белоглазая. Суровое время — 8 век от рождества Христова. В маленькую деревню из леса приходит странное существо — Кот Баюн. Он помнит бегство с Хайрата и Аркаим, он знает, почему невры изгнали Лиску из Леса. В человеческой ипостаси он начинает «спасать свой народ» — и рваться к власти. Интриги и любовь, колдовство и мужество, превращения и война — родится ли новое государство — Великая Пермь?

---

После смерти такой упырь, зарытый в землю, просыпается от замогильного сна, начинает грызть своё тело. Потом он вылезает из могилы-домовины, ищет добычу, чтоб напиться крови.

Если, разрыть могилу вампира — он и через год будет лежать нетленным, со свежей кровью на губах.

Бывают ещё оборотни, которых злые колдуны и ведьмы превращают в зверей по злобе или в наказание за проступки — на длительный срок, а то и навсегда. Ещё и условие придумают — дескать, пусть красна девица, полюбит такого и поцелует, тогда зверь опять станет человеком. Для сотворения зла ведьме нужен волшебный кнут-самобой или трава-тирлич, что растёт на Лысой горе под Кыев-градом, и собирать её надо в Купалову ночь. Значит, надо иметь знакомства со злыми киевскими ведьмами. Плюс уметь плести заклинания.

— Кого же ты встретил на болоте? — прошептал старик. — Скорее всего, несчастного человека, покусанного оборотнем. Зачем он напал на русалку, которая никакого отношения к чёрному колдовству не имеет?

— Слушай, старый, беспокойно мне. Сделай так — иди на реку Волхов, найди в заросшей старице древний ясень, вода там рыжая, железная. Вели кузнецам корзинами выгрести болотный камень-руду. Куйте мечи, шлемы, латы и пики. Я объявлюсь ближе к весне, ждите.

Старик тихо попрощался, исчез во тьме леса, как будто его и не было.

Чем дальше в лес уходили путники, тем больше зверей встречалось на пути. Несколько раз видели рысей, крадущихся за новорожденными оленятами со светлыми спинками и жёлтым горохом пятен на дрожащих боках. Огромные ели царапали острыми вершинами блёклые небеса, в их ветвях стрекотало, шуршало, чирикало, сыпались мелкие веточки, скорлупки от шишек. Путники шли по сплошному ковру из жёлтых иголок, лишь изредка сквозь него пробивались листья манжетки, кислицы, лесной фиалки. Тут и там в рыхлой мягкой подстилке блестели стайки маслят, белые грузди прятались меж корней, повсюду были рассыпаны весёлые разноцветные сыроежки.

Сухие ветки лезли в лицо, лес становился всё темней, стволы деревьев толпились чаще и плотнее, зелень ветвей уползла наверх, туда, где шла борьба за скудные лучи солнечного света.

Кот Баюн с мальчиком упрямо шли на восток, обходя глубокие промоины, оставленные весенними ручьями. Иногда посреди леса торчали огромные камни-останцы, в незапамятные времена, притащенные Льдом с севера. В жаркий полдень Кот сделал короткую остановку и разлёгся на плоской поверхности камня. Он подставил летнему солнышку спину, закрыл глаза и тихонько о чём-то замурчал. Ари сидел неподалёку, сломав прутик и обдирая с него зелёную кору. Просто так — ведь интересно, как всё устроено.

Вдруг уши Кота вздрогнули, слегка приподнялись. Вдали возник неясный шум, похожий на шуршание, как если бы стадо овец спешило домой по сухой осенней листве.

— Беги вниз, — вдруг нервно закричал Кот, — залезай под валёжину!

Путники скатились с останца под еловые ветви, побежали, пригибаясь, к упавшему дереву в зелёной бороде изо мха и лишайников, что висело, зацепившись за собратьев. Шуршание усилилось, по верхам, попискивая, двигалась тёмная туча, закрывая собой кроны деревьев.

Мальчик юркнул под ствол, сверху свалился котяра, больно придавив ему ноги, однако, успев накрыть Ари рыжей курткой.

Стволы начали мелко дрожать, туча внезапно разбилась на множество ловких тел, просветлела от белых животиков — зверьки летели по верхушкам деревьев, ловко перескакивая с ветки на ветку, хватая всё, что попадалось на пути. Вниз летели скорлупки от яиц, лежащих в укромных гнёздах, зазевавшиеся хозяева тоже шли на корм, так, что и косточек не оставалось — на землю медленно летели цветные пёрышки.

— Видишь, горние идут! — прошептал Кот на ухо Ари, уткнувшемуся лицом в траву и закрыв голову руками. — Стая горняя. Их горностаями кличут.

Вдруг перед самым носом Кота появилась любопытная мордочка с чёрными бусинами глаз, зверёк запищал, заверещал, застрекотал, куснул Баюна острыми зубами за чувствительный нос.

— Брысь! — крикнул Кот, потирая нос.

Махая лапами, древний Кот попытался отогнать назойливого горностая. Тот залаял, запищал, тут же возле него появилось ещё несколько голодных зверьков. Они выскакивали, шипели, кусали Кота за морду. Баюн орал дурниной, шерсть его встала дыбом, из укусов текла кровь. Вокруг каруселью кружились неуловимые наглецы, белые снизу, с тёмными спинками, со смешными ушками и острыми коготками.

Наконец, Кот вскочил, зелёные глаза горели, он вытянул когтявые лапы, зацепил одного, самого наглого хищника. Что-то хрумкнуло, во рту у Кота зачмокало, в траву полетела шкурка с хвостом и лапками. Стая бросилась на окровавленную тушку, затем отвлеклась на перепелиный выводок.

Шуршание и писк постепенно стихали, туча уходила на закат, превращаясь в тёмное пятно, верхушки елей перестали трястись.

— На закате мыши расплодились, — заметил Кот. — Значит, жди в Европе моровой язвы. Викинги грабить франков не пойдут, будут в Балтике пастись.

— Европа — это что?

— Это земли за Чудским озером. До Гибралтарских столбов. Их так эллины назвали.

* * *

Посреди елового леса лежала возвышенность, окаймлённая плоскими холмами, стёртыми почти до основания дождями, ветром и великим Льдом. В уютной горной ложбине вода падала с гранитного уступа в глубокий омут, маленькое озерцо по берегам поросло камышом, ивой и осокой.

Над омутом, вымытым падающей водой, на

толстой ветви дуба сидел Кот. Он легкомысленно болтал лапами, на берегу стояли растоптанные красные сапоги с прорезями для когтей. Кот держал большой плетёный сачок.

Из омута, обрамлённого камышами, выглядывали любопытные пескари. Кот мырчал на них, махая лапой, и они ныряли, громко хлопая по воде хвостиками. Вдруг Кот насторожился, глаза с узким вертикальным зрачком зажглись зелёным фосфоресцирующим светом. Молниеносный взмах сачка — тонкая ручка выгнулась, во все стороны полетели солнечные брызги, в сачке барахталась большая золотистая стерлядь. Кот вынул рыбу, положил в мешок из-под съеденной домашней еды. В мешке уже лежали, переложенные травой, толстые форели и хлюпающий жабрами сазан.

Окружающий мир до самых небес наполнился звуками. Шум падающей воды перекрывался кваканьем лягушек и звоном стрекоз. Высоко в небе резко кричали молодые соколы, в ветвях деревьев, шумящих на летнем полуденном ветру, пели соловьи и скворцы. Где-то высоко, на крутых берегах речки, в зарослях осин и сосен шумели кабаны, ломало кустарник стадо пятнистых оленей, далеко, на пределе слуха мяукала большая хищная кошка. Солнце, ярко сиявшее в каком-то даже не голубом, а лазурном небе, казалось намного крупнее обычного, облака громоздились белыми дворцами и куполами, кристальный воздух

был первобытно чист и свеж. Горизонт был далёким, уходящим в бесконечность, где-то на пределе видимости, облака, казалось, касались верхушек деревьев. И только на дальнем юге над зелёными волнами деревьев высилась сторожевая башня, да высоко в небесах летел по своим делам ярко-золотой в свете полуденного

солнца молодой Горыныч. Открыв от изумления пасть, Кот проводил его взглядом, пока тот не скрылся за холмами. Становилось жарко, мешок наполнился, и Кот осторожно слез с ветви.

На склоне холма, в частом ельнике, отбиваясь от злых комаров и надоедливых оводов, Ари жёг костёр. Сушняк быстро прогорал, и мальчик подкладывал ветки — Кот сказал, чтоб углей было много. От кострища прямо в небеса шёл раскалённый воздух, дыма почти не было, тепло от углей сливалось с солнечным полуденным жаром. Ари смотрел на угли, там плясали огненные человечки, по раскалённой древесине угольков пробегали таинственные письмена на каком-то позабытом древнем языке.

Кто-то очень тихо шёл по лесу. Ари лёг на землю, затаился, прислушался. На лице его расползлась улыбка, мальчик распознал шаги Баюна, который утром ушёл на ручей за рыбой. Довольный Кот что-то тихонько мурчал, под мышкой он нёс охапку мясистых тёмно-зелёных листьев водного растения. Достав из мешка рыбу, Кот обернул их листьями, положил на угли. От вкусного аромата у Ари потекли слюнки. Кот взял сырую форель, острым когтем распорол белое брюшко, достал икру. Красным шершавым языком стал слизывать её с лапы, жмурясь от удовольствия.

Достав рыбу из костра, Кот посыпал её золой. Путники стали жадно поедать нежную мякоть, особенно старался Кот, урча и облизываясь. Ари ел рыбу, выплёвывая в траву кости, и думал о важном деле — он никак не мог придумать, как ему называть Кота. Наконец, он решился:

— Это ничего, что я вас на «ты» называю? Можно ли вас величать дядя Баюн? А то говорить «Кот Баюн» как-то не с руки. Это всё равно, что нашего пама звать «человек Папай», или ведунью «ведьма Стина».

— Ты думаешь, что Стина не человек? — удивился Кот.

— Ну, она не такая, как все, — ответил мальчик. — Она на бересте чертит резы, собирает от болезней травы, правит свадьбы. Её даже сам пам побаивается, хотя он-то никого не боится!