Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая

• Название: Кот баюн и чудь белоглазая
• Автор: Александр Ладейщиков
• Жанр: Фэнтези

Северные леса, холодные реки и болота — на этой земле живёт таинственный народ — чудь белоглазая. Суровое время — 8 век от рождества Христова. В маленькую деревню из леса приходит странное существо — Кот Баюн. Он помнит бегство с Хайрата и Аркаим, он знает, почему невры изгнали Лиску из Леса. В человеческой ипостаси он начинает «спасать свой народ» — и рваться к власти. Интриги и любовь, колдовство и мужество, превращения и война — родится ли новое государство — Великая Пермь?

---

— Хава, ты точно знаешь, что бояр убили?

— Точно, говорю тебе! Спрячься пока. Хоть в подвал. Есть у тебя во дворце свои люди?

— Что происходит — в город проникли враги?

— Может и враги, Мишна. А, может, драка за престол. Нам то, что до того — нам надо просто выжить.

— Хава, заклинаю тебя! Ты Стефана не видела?

— А, вот в чём дело! Что, уже всё случилось? Что молчишь? Ну-ка, от лица руки отними!

— Стыдно-то как! Без свадьбы, без закона…

— Брось, девочка моя! Не переживай! Мы, иудеи, когда-то дали мораль всем народам. На основе этой морали они создали свои законы. Для себя. Для нас эти законы не обязательны. Для нас главное — выживание. Где те римляне, где ассирийцы? Песок времени затянул их империи. А мы — живы, и переживём все народы.

— Хава, когда я рожу — кем будет считаться ребёнок? Я-то по маме хазарская еврейка, по отцу нормандка. А у Стефана — мать чудь, отец — гот.

— Родишь девочку — будет считаться еврейкой.

— А мальчика?

— Если правильно воспитаешь сына и он примет нашу веру — станет иудеем, — хитро улыбнулась старуха.

Стефан увидел, как Коттин почесал затылок и нахмурился. Он долго молчал, потом проворчал:

— Вот оно как! От ствола их морали выросли могучие ветви — христианство, ислам. А нас боги уже не слышат.

Бывший Кот решительно толкнул дверь в комнату, где жила Хава с молодой девушкой.

— Что я тут слышу? — спросил Коттин.

— Так, не подслушивай, и ничего не услышишь, — спокойно ответила Хава, заслонив Мишну.

— Ах, всё-то ты мораль читаешь, — обиделся Коттин. — Не бойся, она из моей команды.

— Ну, из твоей, так из твоей, — притворно вздохнула Хава. — Считай так, если тебе удобнее.

— Мишна, ты что — уже того?

— Чего того? А, ты об этом! Это, господин Коттин, женские дела. А что? Он — потомок королей. Неплохой расклад.

— Так ведь, … ладно, делай, что хочешь! — махнул рукой древний странник. — Только я хочу предупредить: сейчас тут неспокойно — поберегитесь.

— Да уж постараемся. Хава, так вообще рабыня. Хуже не будет.

— Есть рабы и рабы, — проворчал Коттин. — Бежали бы лучше к старику Никону. Стефан расскажет, как добраться!

— Господин, мы останемся в городе. В случае чего — переберёмся в слободы. Переждём беспорядки. А где светлый князь?

— Хотел бы я сам это знать! Значит, остаёшься? — Коттин опять влез в мешок, на этот раз на пару секунд. Тускло блеснул металл. Странник вынул из ножен старинный кинжал — он засиял багдадской сталью — острый, драгоценный.

— Ваше огниво, — улыбнулась Мишна, подавая Коттину его вещицу.

— Возьми кинжал, может быть, пригодится. Потом, когда мы вернёмся, отдашь, — равнодушно промолвил Коттин.

Мишна взяла кинжал, и, не зная, куда его спрятать, стала вертеть драгоценное оружие в руках. Коттин несколько мгновений смотрел на Мишну, потом вынул из-за пазухи кожаный ремень, с дырками, прожжёнными раскалённым шилом, с оловянной пряжкой в виде свастики — символа небес. Мишна, нисколько не смутившись, задрала платье, надела ремень на голое тело, прицепив кинжал на спине.

Стефан неловко подошёл к девушке, обнял её. Постояв пару секунд, стыдясь при всех поцеловать Мишну, шепнул ей:

— Ты это… жди меня. Я приду. Обязательно. Если сильно задержусь — назови сына…

— Сына назову Иваном. А девочку — Марией. Или Елизаветой.

Стефан долго смотрел на девушку, махнул рукой.

— Где, говоришь, тут дверь в гридницу? — спросил Коттин старуху, не считая нужным подставлять молодых.

— Какая дверь? — Хава смотрела наивно, простодушно.

— Слушай, — страшно прошипел в лицо старухи древний оборотень, — ты понимаешь, сколько веков я топчу землю?

— Извини меня, мудрый, — побледнела Хава. — В предпоследнем чулане слева по коридору. За вешалкой. Надо поднять доски снизу.

— Ну, прощайте! — Коттин дёрнул Стефана, потянул за собой. — Мы пошли. Что с подземным ходом?

— Завален землёй… в двух местах. Летом расчищать будем, — шепнула старуха.

— Бесхозяйственность, — проворчал Коттин, исчезая во тьме коридора. Остановился, спросил самого себя, — Это как в двух? Как узнали?

Наступила тишина. Только трещал огонь свечи, чуявший присутствие странного существа.

— А ты умница! — наконец, сказала старуха Мишне. — Наши имена-то, старинные! Запомнила! Спасибо!

Раздался женский крик, переходящий в визг.

— Никак Людмила рожает! Пойдём в мыльню, через двор!

Стефан обогнал названного брата, нырнул в чулан. Пошарил по стене, скинул на пол какие-то армяки, шубы — вынул доски. За стеной оказался узкий ход, идущий к наружной стене, затем он упирался в дощатую перегородку. Подняв доски, проникли в комнату, заполненную посудой, кувшинами. Остро пахло кровью, кислятиной. Тела уже убрали, видимо стащили вниз.

— Вот здесь я и был. Вон щель, в неё видна часть залы. Это гридница.

— Тише, — прошептал Коттин. — Стой здесь! Я посмотрю, что там происходит.

В гриднице, освещённой многочисленными свечами в бронзовых подсвечниках, пребывала многочисленная толпа. Над всеми возвышался огромный Грубер, начальник поварни — в его руке блестел короткий меч. Вокруг него теснились гридни, повара, торговцы. У всех было оружие — у кого сабля, у кого короткий дротик. Люди часто входили и выходили — иногда даже и бегом. Короче, в этот полуночный час жизнь во дворце кипела. В центре круговорота, на княжеском столе, правда, стащенном с возвышения, сидел лысый человек с длинным носом — дворецкий Долгодуб. Именно к нему подбегали люди, что-то говорили, иногда шептали на ухо.

Коттин прижал ухо к стене, прислушался. До него долетали обрывки фраз:

— Князя нигде нет…

— Выяснить, нет ли измены…

— Не предупредил ли кто?

— Где воевода Чудес? Где Литвин? Послать людей с факелами…

— Аминта уехал на дальние волоки…

Вошедший гридень громко сказал Долгодубу:

— Привели раненых воинов, они врут, что дрались с оборотнем.

— Оборотень — не оборотень, потом разберёмся! Не особо я верю в древнего Кота. Но то, что в городе опасный противник — это точно. Где была драка?

— На кузнице. Говорят, что дружинник Коттин обернулся Котом Баюном, орал страшно. Уши у них кровоточат. Там ещё боярин Литвин с ними был.

— Обернулся Котом? — усмехнулся Грубер. — Эх, глухомань! Темнота!

— А что не так? — спросил кто-то из поваров.

— Литвин сегодня дружину поил на торжке! Вот и допились до созерцания оборотней!

— Послать на кузницу! — это голос Долгодуба. — Пусть всё обыщут!

Несколько гридней выскочило, прихватив факела.

— Господин управитель! Князя нигде нет! Княгини нет! Рогнеда ничего не знает! Людмила рожает, её увели в мыльню!

Коттин уставился в щёлочку — Грубер подошёл к Долгодубу, что-то прошептал. Долгодуб быстро кивнул — старший повар подал знак мясникам, те сплотились вокруг вождя, ножи в руках страшно блестели. Затем Грубер двинулся к тёмному проёму дверей.

— Резать пошёл, живодёр, — обернувшись, прошептал Коттин Стефану, сидевшему на полу, скрестив ноги.

— Страшно мне! Почему вокруг кровь и измена?

— Не то страшно, что измена, страшно, что нас мало. Жаль и Мишну — не факт, что выживет! А измена — потому что застой. Скучно жить, видите ли, им. Как же всё не вовремя делается! — прошипел Коттин.

Стефан дёрнулся, было встать, но получил сильнейший удар — бывший Кот лягнул юношу. Стефан сжал зубы до крови, что струйкой потекла по подбородку, в его глазах поплыли круги — он сконцентрировался, чтобы ни застонать.

— Я тебе! Сиди тут! Мне оно надо, чтоб вас всех поубивали?

В комнату влетел гридень, в его руке темнела стрела. Подбежал к Долгодубу.

— Боярин Литвин лежит в кузне мёртвый. Убит этой стрелой.

Дворецкий выхватил обломок стрелы, вгляделся в наконечник.

— Ничего не понимаю. Бронза древняя… явно из лесу.

— Оборотень… Кот Баюн… древний странник, — зашелестела толпа.

— Тихо вы! Древние оборотни пусть сидят по лесам, пока мы их оттуда не выкурим! Вы хотите сидеть по лесам?

— Нет, нет, — зашумела толпа.

— Нам надо торговать со Словенском, — подал голос торговец с майдана, — и с Булгаром! Мы хотим перемен!

Внезапно створки дверей распахнулись от страшного удара — гридни, торговцы, сам Долгодуб — все вздрогнули, оглянулись одновременно, словно в зале дунул ветер. В дверях, покачиваясь, стоял воевода Чудес.

— Почему при крыльце нет стражи? Где дружинники? — прогремел он.

— Что с князем, воевода? Где он? — быстро спросил Долгодуб вопросом на вопрос.

— Князь при смерти лежит на озере — в полынью провалился! Семья погибла! Скачите немедленно!

Дворецкий переглянулся с торговцами, вокруг них тесно сплотились молодые высокие гридни — слуги и телохранители княжеской семьи, подчиняющиеся почему-то дворецкому. В этот момент раздался женский вопль, грохот мебели.