Леонид Юзефович - Поиск-83: Приключения. Фантастика

• Название: Поиск-83: Приключения. Фантастика
• Автор: Леонид Юзефович
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1983

Сборник новых приключенческих и фантастических повестей и рассказов уральских литераторов.

---

Холмик на переднем плане, поросший овсюгом и клевером, был как будто знаком. Совсем недавно они отдыхали с Саней здесь, в тени редких берез, а за холмом парил в небе причудливый город-парусник. На картине города не было, но почему-то ясно угадывалось, что он там, за спиной. А впереди распахивалась странная, волнующая бесконечность. Современная среднерусская лесостепь как-то незаметно и плавно, окутываясь сиреневой дымкой, переходила в древнюю саванну с густыми травами и редкими деревьями. Словно вся история открывалась перед Иваном, словно он видел мир глазами людей всех времен сразу. Связь времен подчеркивалась рекой, текущей из сиреневой дали, будто из глубины веков. Как и всякий художник, Саня запечатлел, конечно, всего лишь один миг. Но в этом миге ощущалось дыхание вечности.

— Удивительно, — шептал Иван, то отходя от полотна, то приближаясь.

Но дальше его ждали вещи еще более удивительные. Сначала все на картине — травы, деревья, сам воздух — выглядело застывшим в немой печали. Но чем больше Иван всматривался, тем больше казалось, что пейзаж что-то говорит, шепчет. Это ощущение исходило от шумящих трав и листьев, от таинственных перепадов света, от жаворонка. Сам он на картине не был виден. Но так и чудилось, что он висит в небе и сплетает серебристые узоры своих песен. И еще река… Ее ритмично чередующиеся извивы, усиливая впечатление бесконечности, напоминали грустно протяжную песню о чем-то безвозвратно утерянном, оставшемся там, в глубине тысячелетий — в этой повитой синью дали.

Иван встряхнул головой, пытаясь избавиться от слухового наваждения. Потом закрыл глаза и попытался трезво рассуждать. Да, своей необычностью и совершенством картина Сани создавала сильный и своеобразный эмоциональный настрой, воздействовала одновременно на центры зрительные и слуховые. Видимо, так. Но что же ему послышалось? Один из старинных вальсов?

Иван открыл глаза. И снова перед ним все заискрилось, наполнилось шелестом трав, напевами реки, музыкой степей. Нет, это не вальс… Тут что-то более глубокое и нежное, трогающее до глубины души, до слез. Но что?

И вдруг взгляд Ивана упал в затаенный угол картины, где светилась подпись-намек, подпись-подсказка: «Полонез».

Верно! Как он мог забыть? В старину полонезы писали Чайковский, Шопен и многие другие. Но здесь слышался единственный в своем роде полонез, уже не одну сотню лет тревожащий души людей, — «Полонез» Огинского.

Иван глядел на картину и слышал бессмертную мелодию — невыразимо грустную и в то же время пронизанную солнцем и светлыми чувствами. В ней вылилась душа художника. В ней было все, что тревожило Саню: и тоска по утраченной родине, и радость приятия нового, и благоговение перед жизнью, и снова печаль.

— Или я совсем ничего не понимаю в искусстве, или это…

— Красиво! — торжественно возвестил Афанасий, закончив начатую Иваном фразу. При этом слуга поднял вверх указательный палец.

— Помалкивай, знаток, — оборвал его Иван и бросился вниз.

В своем кабинете он окутался облаком связи и отыскал Дениса Кольцова. Тот отдыхал, сидя в глубоком кресле. Увидев гостя, художник встал.

— Нашелся?

— Саня? Пока нет… Но я нашел нечто удивительное. Очень прошу ко мне…

Старый художник проявил расторопность и минут через десять был в мастерской.

— Воскресла? — остановился он в изумлении перед «Светом и тьмой».

— Это кибер постарался. Успел снять молекулярную копию. Но я не за этим звал. — Иван кивнул в сторону покрывала и, похлопав сияющего Афанасия по плечу, сказал: — Открой.

Старый художник, как и всегда в подобных случаях, взглянул на полотно как профессионал и холодный аналитик. Он заговорил о таинственных ритмах света, о законах простоты и античного лаконизма форм. Это огорчило Ивана. «Видно, ошибся я в своей оценке», — подумал он.

Но Кольцов внезапно смолк. Глаза его изумленно расширились. «Пробрало», — торжествовал Иван. Он чувствовал: старый мастер увидел картину и «услышал» ее. Увидел полотно, где все трепетало и мерцало, воздух струился, а краски светились, взаимно проникали друг в друга и… говорили, пели, звучали.

Минуту или две художник находился целиком во власти картины. Потом взгляд его переместился в нижний угол, где чуть приметно светилась подпись.

— Верно, — прошептал он. — Поразительно верно.

Наконец Иван оторвался от полотна и повернулся к Ивану.

— Где мальчик? А ну подай мне его сюда! Ах да, сбежал… Найти! Немедленно найти!

— Ищут.

— Да ты понимаешь, что это такое? Редчайшее явление! Связать в одно целое живопись с музыкой, искусство пространственное с искусством временным удалось пока лишь одному Ришару.

— Я слышал эту легенду, — кивнул Иван.

— Ришар — не легенда! Я ведь стар, как библейский Мафусаил, и лет сто назад, в дни юности, был знаком с Ришаром — астролетчиком и художником исключительной и трагичной судьбы. А талант — это судьба и богатство чувств… В распоряжении Ришара оказались только что изобретенные тогда объемные и светящиеся краски. И он сотворил живописно-музыкальное чудо. Но картина и ее творец погибли во время извержения венерианского сверхвулкана. А нейтронных молекуляторов тогда еще не было… У нашего Сани тоже исключительная судьба. И все, что он пережил, передумал, нашло выражение в «Полонезе». Да, талант — не только природное дарование, это прежде всего судьба, сама жизнь! Не такая, конечно, как у Юджина Веста. Этот одареннейший байбак душевно пассивен, готов всю жизнь пролежать на боку…

— Ты несправедлив. Юджин много работает.

— «Работает»… — усмехнулся Кольцов и показал на картину Сани. — Работать надо вот  т а к! А про Юджина мне только что сообщили: отправился в длительный туристский круиз. Того и гляди, станет «вечным туристом»…

«Полонез» старый художник решил взять с собой. Заодно прихватил «Свет и тьму».

— Жюри еще не закончило работу, — пояснил он. — И мы вместе подумаем, что делать.

Этот грузный и обычно медлительный пожилой человек удивил Ивана своей напористостью и расторопностью. Вечером того же дня Яснов увидел его возникшим из облака связи.

— Удача! — возгласил Кольцов. — «Свет и тьма» уже в пути на всемирную выставку, а «Полонез» в виде исключения сразу отправляется в Солнечную галерею. Так что можешь поздравить Саню с почетнейшим званием лауреата «Золотого кольца».

Иван вяло поблагодарил. Тревожные мысли, мелькнувшие еще утром, в саду, с новой силой завладели им. А тут еще Зина подлила масла в огонь. Едва успел Денис Кольцов «раствориться», как облако связи вновь заструилось.

— Я боюсь! — Зина едва сдерживала слезы. — Саня уже не мальчик, чтоб прятаться в лесу. Тут что-то другое…

Опасения Зины и недобрые предчувствия Ивана сбылись. Утром из облака связи явился Октавиан Красс. Вид у «бога вечности» был весьма бледный.

— Саня… — начал он и замолк.

— Что — Саня? Говори же!

— Его искали не там… Он прятался у нас, в «Хроносе, в металлический лесах энергосистемы.

— А сейчас?

— Сбежал… В свою эпоху.

Октавиан сжато и отрывисто рассказал, как все произошло. Сане удалось погасить роботов, охранявших «Скалу». Сбежал он не в мягком комбинезоне, а в полускафандре с жестким корпусом…

— Сейчас я буду у вас, — коротко бросил Иван и кинулся на стартовую площадку.

Из «ласточки» он выжал предельную скорость и через семь минут был у хроноэкрана.

Здесь собралось около десятка сотрудников «Хроноса».

— Скоро «Скала» реализуется на Горе Духов, — говорил Октавиан. — Хроношока у Сани не будет, ведь он абориген той эпохи.

Хроноглаз отфокусировался и нацелился в сторону Горы Духов. Кроны деревьев уже окутались в зеленый, полупрозрачный весенний бархат. На гибких ветвях появились клейкие листья, слышался их влажный лепет. Стоило, казалось, протянуть руку — и пальцы коснутся верхушки ближайшей березы.

Между стволами виднелись ярко освещенные солнцем одиночные островерхие скалы, отороченные внизу яркой майской травой. Внезапно, как гриб с острой шляпкой, выросла еще одна скала, ничем, казалось, не отличающаяся от своих сестер.

Трещина в камне разошлась, превратилась во вход. Оттуда, из капсул времени, высунулась голова — точнее, непрозрачный колпак полускафандра.

Секунду-другую Саня колебался, потом осторожно ступил на поляну перед «Скалой», откинул колпак и огляделся по сторонам.

— А «Скалу» забыл закрыть, — прошептал кто-то.

— Он вернется, — с надеждой сказал Октавиан.

Надеждам этим как будто суждено было сбыться. Саня взглянул вверх и наверняка увидел звездочку — хроноглаз. На лице юноши отразилась растерянность. Тревожное мигание звездочки он, конечно же, понял как приказ вернуться. Не спуская с него завороженного взгляда, Саня попятился, нащупал за спиной неровные края входа в «пещеру» и наполовину скрылся в ней. Еще полшага, и вход закроется, капсула автоматически начнет обратный бег во времени.