Б Рошфор - Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана (Том 2)

• Название: Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана (Том 2)
• Автор: Б Рошфор
• Жанр: История

---

Долговязый и немного сутулый (слишком много склонявшийся над картами), безвкусный и благовоспитанный, самоотверженный и набожный, этот сорокалетний человек вечно носил на своем безбородом лице страдальческое выражение, скрывающее его постоянное изумление от факта, что супругой у него это бесподобное создание, - Летиция, что заставляло каждую минуту спрашивать себя, достоин ли он её. Да, он немного староват, с бесцветным голосом, редкими волосами, и говорит он только о войне, не о любви. Летиция все время терзалась вопросом, желает ли она, чтобы он быстрее отмучился, либо она смогла его наконец полюбить. Вот почему было сказано, что её экзальтация была розовой и черной, а радость - безнадежной. Осмелимся сказать: она не знала, что делать с головой и сердцем. По крайней мере пока.

Но когда, наконец, часы пробили час ночи, Летиция отправилась в конюшню, где она назначила встречу Большой Борзой. А Элмер Диккенс погрузился в сон, вызванный отваром опиума, который он принимал каждый вечер, чтоб заглушить боль в раненой ноге, и чтобы не думать несколько часов, любим ли он, или Летиция дала согласие на брак лишь в признательность за то, что вырвал её из когтей зловещего, мрачного и развратного капитана Рурка.

Она же, вернувшись с небес на землю, сделала свой выбор.

- Мсье Кут Луйя, - сказала она Большой Борзой, вышедшему из глубины конюшни, услышав скрип открывшейся двери, - вы подвергли себя страшной опасности, принеся мне самую большую в жизни радость. Я буду вам вечно признательна. Уже годы, как мысленно я себя похоронила, но я вновь ожила в тот миг, когда вы мне сказали, что Фанфан жив и не перестает любить меня. Мсье Кут Луйя, я тоже никогда не переставала любить его и ни на минуту он не покидал моих мыслей и моего сердца.

- Было бы лучше, если бы он услышал это из ваших уст, мадам - сказал Большая Борзая, и решительно продолжал: - И это вполне возможно. Я хочу сказать, мне ничего не стоит покинуть с вами Филадельфию и перебраться в лагерь Вэлли Форж, куда вернулся он.

- Но как? Ведь невозможно пройти через армейские кордоны. Я даже спрашиваю себя, как вы смогли сделать это?

- Потому что я прошел через охрану ирокезов. Они, как и я, все ещё ваши союзники, но прежде всего ирокезы. Мы пройдем, заплатив немного золота, которое я захватил с собой.

На мгновение воцарилась тишина и Большая Борзая подумал, что ошибся, подозревая недомолвки в словах мадам Диккенс. Но нет, он не ошибся. Он это понял по долгому молчанию, прерванному ею со вздохом: - Не в этом дело, друг мой. (Плакала ли она? Казалось её голос надломился). Все дело в том, что я не могу покинуть полковника Диккенса. Это будет отвратительно и бесчестно. Мсье Диккенс спас меня, когда я была несчастнейшей из всех живих существ в Лондоне, и дал мне свое имя. Он сама преданность и лояльность. И, он, вы это знаете, болен. Я не могу усугубить его несчастья, ответив на всю его доброту черной неблагодарностью, обесчестившей бы и его, и меня. Вы понимаете?

- Да, мадам. Но думаю, что Тюльпану понять будет труднее: он молод, увлечен, влюблен.

- Но разве у него нет чувства чести?

- Трудно думать о чести и уважать самоотречение, когда влюблен и когда исходил весь свет из-за этой любви. Подумайте еще, мадам

- Нет, мсье Кут Луйя, даже думать об этом уже оскорбление, наносимое моему мужу, - мягко возразила она. И он понял, что не нужно продолжать, бесполезно.

"- Какая волевая женщина!" - подумал он, направляясь к двери. А когда он исчез, волевая женщина упала на солому и разрыдалась, как маленькая девочка.

2

Около сорока дней спустя после этой печальной встречи, числа двадцатого мая, молодой человек, переодетый горожанином и весь забрызганный грязью, так как уже десять часов он шагал под дождем вдоль тракта по размокшим тропинкам, откуда было легче спрятаться в лесу в случае нежелательной встречи, готовился совершить поступок, который можно было счесть безумным или героическим, - но он его никак не расценивал.

Его подталкивала сила более мощная, чем разум и соображения осторожности. Это был Тюльпан, и приближался он, засунув руки в карманы и насвистывая, к Филадельфии.

Маленький поселок Баррен Хил, господствующий над долиной Шуикил и областью к востоку, в излучине реки Делавар, он покинул в полночь, внезапно, зная, что его постигнет неудача, но отказываясь верить в это.

Покинув Вэлли Форж, в Баррен Хил они прибыли накануне, и теперь там размещались две тысячи солдат и пять пушек под командованием Лафайета, с которым были генерал Потерс, ополченец из Пенсильвании, генерал Пур, капитан Маклин со своими вольными стрелками и пятьсот пятьдесят ирокезов под предводительством Большой Борзой.

Цель экспедиции: по срочному приказу главнокомандующего Вашингтона проверить, верны ли сведения шпионов, что войска генерала Хоува готовятся оставить Филадельфию. С момента подписания союзного договора с Францией такое предположение становилось правдоподобным, ибо, если французская флотилия войдет в Делавар, перерезав коммуникации с побережьем, и высадит экспедиционный корпус для соединения с войсками из Вэлли Форж, положение Хоува в этом городе станет угрожающим. И следующая цель: если англичане действительно собираются отступать, - максимально их изнурить и преследовать.

Потому и находился Баррен Хил в предверии войны, в ожидании возможного большого сражения с двенадцатью тысячами "омаров"из Филадельфии, сейчас заполнявшими дорогу, по которой не шел, а летел Фанфан - на крыльях любви и с гневом в душе.

Большая Борзая точно предсказал: Тюльпан услышит новости с разочарованием и досадой. Ведь он дошел даже до обвинения, что Большая Борзая отнеся к его делу спустя рукава.

- Но, Боже, ослиная голова, я же сказал, что она любит тебя...

- Если бы она меня любила, то последовала бы за тобой!

Он не отказывался от этих слов, и впрямь подозревая, что больше не любим, забыт, и упорно желая все прояснить. Прекрасная и трогательная сцена с Летицией, крики и слезы, - вот что представлял он себе. И в заключение он сам на лошади, с Летицией впереди, поспешно возвращающиеся в Баррен Хил.

Он словно закусил удила все эти сорок дней, не ведая, что однажды утром окажется так близко от места, где живет Летиция. Конечно, - думал он с грустью, перепрыгивая через лужи, он может потерпеть неудачу; Филадельфия окажется пуста; можно попасть под трибунал за дезертирство после возвращения; быть убитым каким-нибудь "омаром", едва войдя в го род, и даже просто не преодолеть сторожевые посты. Но он плевал на все. Он плевал на это из-за неодолимого сентиментального желания, позвавшего его в путь: оказаться лицом к лицу с Летицией, выйдя победителем или побежденным, похитителем или изгнанником - это стоит большего, чем возвращение в Вэлли Форж!

Быть убитым на месте или растреляным по возвращении, или, что было менее предпочтительно, затеряться среди американских просторов, стать ирокезом и жениться на Фелиции-дочери Большой Борзой - все лучше, чем вновь оказаться под юбками Присциллы Мильтон. А в этот раз он не отвертится. Она наденет ему кольцо на палец. За три дня до ухода в Баррен Хил в лагерь прибыл ирландский кюре, о чем ему Присцилла и сказала:

- Наконец, дорогой, можно узаконить наши отношения!

Те, кто прекрасно знают Тюльпана, знают и его девиз по такому случаю: бегство - путь к спасению. Но нельзя в Вэлли Форж исчезнуть с той же легкостью, как в Париже, поменяв квартал, где живешь. А в Вэлли Форж он ещё и узник своих обязанностей. И скажем также, не будучи слишком щепетильны, Присцилла не была ему противна, он очень любил её укромные местечки, но противился мысли, что она станет препятствием между ним и двумя тысячами солдат, не считая Лафайета. Действительно, что за неприятность!

Он покинул Баррен Хил в полночь, сейчас было десять часов утра. Десять часов, в течение которых он не переставал шагать, не очень быстро из-за темноты, необходимой осторожности и жалкого состояния дороги, указанной ему Большой Борзой, который был в курсе его похода и только сказал ему, по качав головой: "Хорошо, сынок! Удачи! Если это сорвется, всегда есть Фелиция". После чего нарисовал план, позволяющий достаточно легко найти дом Диккенсов.

И все тот же Большая Борзая дал ему тайно в своем вигваме костюм горожанина. Конечно, бывший в моде в Париже двадцать лет назад. Поддавшись ностальгии, Большая Борзая сшил его, но никогда не надевал из боязни показаться смешным. Он всегда возил его с собой и часто надевал тайно до тех пор, пока это позволяло его телосложение. Итак, Тюльпан был одет как его отец, если бы он у него был, и походил на небогатого празднично одетого буржуа, шедшего в то утро в Филадельфию. Ему оставалось преодолеть около лье под этими непрекращающимися потоками дождя, прежде чем оказаться в волчьей пасти, рассчитывая, что зубастые челюсти не сомкнутся на нем, сопровождаемые бранью и мерзским сквернословием, издавна испортившим репутацию нижних чинов британской армии.