Энн Райс - Слуга праха

• Название: Слуга праха
• Автор: Энн Райс
• Издательство: М.: Эксмо ; СПб.: Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56528-3

С ним говорили жестокие боги Вавилона, его хотели сделать живым богом во времена триумфа императора Кира, из него пытались сотворить послушного духа-мстителя древние еврейские маги. В результате он сделался могущественнейшим из духов и стал служить самому себе, безжалостно убивая всех, кто его вызывал из тьмы. Однажды, объявившись в современном Нью-Йорке, он становится свидетелем убийства молодой девушки и решает мстить душегубам, поднявшим на нее руку. Результаты оказались непредсказуемы…

Впервые на русском языке роман от автора знаменитых «Вампирских хроник» и других книжных сериалов, принесших мировую славу их создательнице.

---

Зурван взял перо и начал писать, однако, заметив, что я не двигаюсь с места, оторвался от своего занятия.

«Ну, в чем дело?» — спросил он.

«Я должен их украсть?»

«Ах, Азриэль, мой честный, непорочный дух, все, что есть в доме Лисандра, краденое. Он разбогател, когда персидская армия проходила через Милет. Львиная доля свитков в его библиотеке когда-то принадлежала мне. Он плохой человек, и ты вправе убить его, если захочешь. Его судьба меня не волнует. А теперь принеси мне свитки. Делай, что говорю, и никогда не задавай лишних вопросов».

«Тогда обещай, что не прикажешь грабить бедняков, обижать больных и страждущих или наводить страх на покорных и униженных».

Зурван поднял на меня взгляд.

«Мы уже обсуждали этот вопрос. А твои речи так же высокопарны, как надписи у подножия статуй ассирийских царей».

«Я не хотел отнимать у тебя время своим многословием», — сокрушенно произнес я.

«Больше всего на свете я ценю порядочность, — продолжал Зурван. — Постарайся не забывать мои уроки. Я отношусь с любовью даже к безмозглым духам, которые мне прислуживают, но Лисандр — воплощение порока, он ворует и перепродает краденое ради прибыли. Он даже не умеет читать».

Работа была не слишком приятной, но легкой. Пришлось лишь отпихнуть с дороги нескольких слуг. В три приема я перенес всю библиотеку моему повелителю. С первой охапкой свитков я вынужден был протискиваться в двери, поскольку не сумел укрыть их внутри себя, но потом все заладилось. Я обнаружил в себе одну способность, о которой не предупреждал Зурван, — в момент проникновения сквозь твердые предметы я как бы растягивал тело до нужных размеров. Сделав это открытие, я смог полностью обволакивать собой свитки, а миновав препятствие, принимать прежнюю человеческую форму и идти дальше с драгоценной ношей в руках.

Не желая скрывать что-либо от учителя, я продемонстрировал ему этот трюк, когда в последний раз возвращался из дома Лисандра. Я поник сквозь стену кабинета с огромным грузом, сделавшись сперва непомерно большим и тут же приняв нормальный вид, и положил награбленное перед учителем.

Он смотрел на меня совершенно спокойно. Тогда я сообразил, что с самого появления я не переставал удивлять его, но он старался, чтобы я не прочел это в его глазах. Однако страха он явно не испытывал.

«Да, ты прав, я тебя не боюсь, — прочитав мои мысли, подтвердил маг. — Однако как мужчина, к тому же маг и ученый, я не могу позволить себе проявлять чувства или повышать голос».

«Что мне делать теперь, учитель?» — спросил я.

«Возвращайся в прах и не появляйся, пока не почувствуешь мой зов. Слушай только мой голос, не реагируй ни на сны, ни на мысли о тебе».

«Постараюсь, повелитель».

«Ты разочаруешь меня, если ослушаешься приказа. Ты слишком молод и силен, чтобы плохо повиноваться. Твое появление в ответ на мои мысли ранит меня до глубины души».

«Я буду послушным, господин», — заверил я, чувствуя, как к глазам опять подступают слезы.

Я вернулся в прах. Прежде чем закрыть глаза, я на короткое мгновение увидел шкатулку и отметил, что ее убрали в укромное место — в глубокую нишу.

«Я люблю его и хочу ему служить», — успел подумать я и тут же погрузился в бархатную черноту сна.

Проснувшись на следующее утро, я не двинулся с места и долго лежал в темноте, ничего не испытывая и лишь ожидая приказа повелителя. Наконец я отчетливо услышал его голос и откликнулся на зов.

В следующее мгновение я очутился в саду, среди прекрасных цветов, и ощутил всю красоту мира живых. Зурван возлежал на кушетке рядом. Он выглядел помятым и беспрестанно зевал. Можно было подумать, что он провел всю ночь под открытым небом.

«Как видишь, я дождался зова».

«Вот как? Значит, ты пробудился раньше?»

«Да. Но я ждал, чтобы не разочаровать тебя».

На память мне пришло одно воспоминание, породившее вопрос, который я намеревался задать.

«Ну же, задавай, — поощрил меня маг. — Если я не смогу дать правдивый ответ, то просто промолчу».

Его слова заставили меня рассмеяться, ибо, несмотря на утрату памяти, я сохранил твердое убеждение, что все жрецы и маги — изощренные лжецы. Зурван удовлетворенно кивнул.

«Так о чем ты хотел спросить?»

«Скажи, у меня есть предназначение?»

«Что за странный вопрос! А с чего ты взял, будто вообще у кого-то есть предназначение? Мы просто делаем то, что делаем, а потом умираем, и все. Я уже говорил. В мире есть только Бог, Создатель, — имя его не имеет значения, — а предназначение всех нас в том, чтобы любить Его, ожидая Его одобрения и понимания. Так почему твое предназначение должно быть иным?»

«В том-то все и дело, что должно».

«Вера в свое особое предназначение — одно из самых безумных и опасных заблуждений. Невинного младенца отрывают от груди матери-царицы и сообщают, что его ждет необыкновенная судьба, что ему предстоит править — Афинами или Спартой, Милетом, Египтом или Вавилоном… Глупо и нелепо! Но я понимаю, что скрывается за твоим вопросом, а потому выслушай меня. Принеси ханаанскую табличку, да смотри, не повреди ее. Если разобьешь, мне придется починить ее, а ты будешь плакать».

«Вот как? Интересно, а ты легко можешь заставить меня плакать?»

«Несомненно, — кивнул Зурван. — Неси табличку. И побыстрее. Сегодня нам предстоит путешествие. Если ты сумел отнести меня в северные степи и горы, над которыми, как считают, возвышается великая гора богов, значит, ты доставишь меня куда угодно. Я хочу домой, в Афины. Мечтаю прогуляться по афинским улицам. Так что поторопись, могущественный дух, принеси табличку. Неведение еще никому не шло на пользу. Ничего не бойся».

12

— Я взял в руки табличку, хотя даже прикосновение к ней вызывало во мне отвращение и ненависть. Я буквально кипел от злости. Чувство оказалось столь сильным, что я не мог сдвинуться с места. В ушах звучал голос учителя, который звал меня, напоминая, что я должен принести ее в целости и сохранности. Табличка была исписана почерком настолько мелким, что даже крошечный скол лишил бы нас части текста, а мне, твердил маг, следовало знать его от начала до конца.

«Зачем?» — спросил я.

Указывая на подушки, разбросанные по комнате, я поинтересовался, могу ли взять одну из них, чтобы устроиться у его ног и не испачкать при этом одежду.

Зурван согласно кивнул.

Я сел, скрестив ноги, а маг удобно устроился на кушетке, согнув одну ногу в колене, — наверное, это была его любимая поза. Табличку он держал перед собой — так, чтобы хорошо видеть написанное в солнечном свете. Эта картина навсегда врезалась мне в память — возможно, потому что белоснежную стену за его спиной увивали красные цветы, рядом росло раскидистое оливковое дерево с кривым стволом, а между мраморными плитами пробивалась мягкая ярко-зеленая трава. Мне нравилось гладить ладонью ее нежные побеги или касаться пальцами нагретых солнцем мраморных плит, ощущая исходящее от них тепло.

Мои воспоминания проникнуты любовью к этому сухопарому, точнее, даже костлявому человеку неопределенного возраста в мешковатой греческой тунике, свободно ниспадавшей складками и изношенной до такой степени, что золотые нити торчали из каймы во все стороны. Человеку спокойному и на вид довольному жизнью, который в тот момент внимательно вчитывался в табличку, то поднося ее к самым глазам, то отодвигая как можно дальше. Наверное, ему удалось разобрать каждый клинописный знак. Однако я смотрел на табличку с отвращением.

«Ты был отправлен в мир духов полными неумехами, — наконец сказал он. — Эта древняя ханаанская табличка содержит заклинание вызова могущественного духа, служителя зла, обладающего силой, какую дарует только Бог своим посланникам. С помощью этого заклинания можно создать столь же смертоносного малаха,[31] как тот, которого Яхве отправил на землю убивать первенцев египтян».

Потрясенный, я не мог вымолвить ни слова. Я читал множество переводов истории бегства из Египта и прекрасно знал, кто такой малах — сияющий ангел, олицетворение гнева Божьего.

«Хананеи сознавали, как опасно это заклинание, и потому запечатали табличку с ним тысячу лет назад — если верна указанная на ней дата. Это черная, пагубная магия, как та, которой занималась Аэндорская волшебница, вызвавшая дух Самуила для беседы с царем Саулом».

«Я знаю эту историю», — тихо заметил я.

«С помощью заклинания маг может создать собственного малаха, столь же сильного, как Сатана: падший ангел, злой дух, однажды бросивший вызов самому Яхве».

«Понимаю».

«Правила очень строги. Тот, кому предстоит стать малахом, должен быть глубоко порочен, противостоять Богу и любому проявлению добра. Он должен отречься от Бога, презирать Его за жестокость к людям и за то, что Он позволяет вершиться несправедливости. Тот, кому предстоит стать малахом, так непреклонен в гневе, что не задумываясь вступит в схватку с самим Господом, если представится случай или если ему прикажут. Он сразится с любым ангелом Господним и непременно победит».