Энн Райс - Слуга праха

• Название: Слуга праха
• Автор: Энн Райс
• Издательство: М.: Эксмо ; СПб.: Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56528-3

С ним говорили жестокие боги Вавилона, его хотели сделать живым богом во времена триумфа императора Кира, из него пытались сотворить послушного духа-мстителя древние еврейские маги. В результате он сделался могущественнейшим из духов и стал служить самому себе, безжалостно убивая всех, кто его вызывал из тьмы. Однажды, объявившись в современном Нью-Йорке, он становится свидетелем убийства молодой девушки и решает мстить душегубам, поднявшим на нее руку. Результаты оказались непредсказуемы…

Впервые на русском языке роман от автора знаменитых «Вампирских хроник» и других книжных сериалов, принесших мировую славу их создательнице.

---

— Наверное, — согласился он.

Разговор наш прервался на время.

Азриэль наконец-то выглядел вполне отдохнувшим, готовым продолжить беседу. Он повернулся вполоборота ко мне, чуть отставив левый локоть. Золотое шитье на синем бархате явно составляло старинный орнамент, а может, даже имя. Толстая золотая нить сияла в отблесках огня.

Азриэль бросил взгляд на магнитофоны, и я жестом дал понять, что готов внимательно его слушать.

— Кир исполнил обещанное, — начал он. — По отношению ко всем. Он сдержал слово, данное нашей семье, равно как и слово, данное всем евреям Вавилона. Те, кто хотел, а, должен признать, такое желание испытывали не все, вернулись в Сион и построили там храм. Персы никогда не проявляли жестокости по отношению к Палестине. Беда случилась много позже, когда столетия спустя пришли римляне. Об этом я уже упоминал. Тебе известно и то, что многие евреи так и жили в Вавилоне, где изучали Талмуд и делали его списки. Вавилон оставался сокровищницей великого знания до тех пор, пока его не разграбили и не сожгли, но и это произошло позже. Но сначала я хотел рассказать тебе о двух своих повелителях, которые научили меня всему необходимому.

Я кивнул.

В комнате наступила тишина, которую я не посмел нарушить и лишь молча смотрел на огонь. И неожиданно я почувствовал легкое головокружение, словно мое сердцебиение, дыхание, течение всей жизни вдруг замедлились. В очаге пылал огонь, но горели не те дрова, что я приносил. Там лежали кедровые и дубовые поленья, я слышал их треск и ощущал запах. И вновь мне подумалось, что я, возможно, умер и все, что сейчас происходит, — лишь этап эволюции моего сознания. Аромат благовоний привел меня в неописуемую радость. Я знал, что нездоров: болело горло, кололо в груди, но это ровным счетом ничего не значило. Меня не покидало ощущение беспредельного счастья.

«А что, если я все-таки умер?» — мелькнула мысль.

— Ты жив, — тихо и ровно произнес Азриэль. — Да благословит и охранит тебя Господь!

Он молча наблюдал за мной.

— В чем дело, Азриэль? — спросил я.

— Только в том, что ты мне нравишься, — ответил он. — Прости. Я с удовольствием читал твои книги, но я не знал… Не мог предположить, что полюблю тебя. И теперь я предвижу, каким будет мое дальнейшее существование… И отчасти понимаю, что уготовано мне Господом. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Мы говорим о прошлом, а не о будущем. И не о Боге и его намерениях.

ЧАСТЬ II

Эстетическая теория

Чтобы создать поэму, уши не нужны.
Ее лепестки подобны мозгу в кувшине.
Размягченный орех, сплавленный с мыслью, что делает ее почти непристойным знанием и делает ее знание соком из надрезанного ствола.
Точно шлюха, жадно прильни ртом к этой ране, вытяни стебель, обнажи утробный плод, позволь родить детей с хваткими лапками, позволь ей выбраться из своего кувшина и заставить псов выть, когда она появится на свет.
Позволь ей стать злой, голодной, агрессивной.
Положи ее на бумагу.
Прочти ее. Почувствуй ее жало, по сравнению с которым укус скорпиона ничто.
Сделай это сейчас, пока не поздно.
Создай ее, напои собой, ласкай ее, влей в нее свою силу, убери все лишнее — сделай ее больше поэмой, чем на это способна Поэма.

Стэн Райс. Агнец божий (1975)

9

— Ну а теперь я начну рассказ о двух моих повелителях и о том, чему они меня научили. Уверяю, эта часть повествования будет самой короткой, ибо мне не терпится перейти к событиям недавним. Но я хочу, чтобы ты написал и эту главу моей истории и сделал ее достоянием других. Итак…

Зурван появился в моей жизни весьма эффектно. Как ты уже знаешь, я растворился в прахе и спал. В глубине моей души таилось некое знание, но у меня не получается выразить словами, в чем оно заключалось. Пожалуй, мое тогдашнее состояние можно сравнить с табличкой, хранящей то, что на ней начертано. Впрочем, и это неудачный образ.

Я спал, не зная ни страха, ни боли. И конечно, не чувствовал себя пленником. Я просто не сознавал, кем стал и где нахожусь.

А потом меня призвал Зурван: «Азриэль, Служитель праха, приди ко мне! Оставайся невидимым, но пусть твой целем спешит ко мне изо всех сил».

Я вдруг почувствовал, как неведомая сила взметнула меня к небесам. Я полетел на зов и, как прежде, видел вокруг великое множество духов. Они заполнили все пространство, но я упорно пробирался вперед, стараясь не задеть их, не причинить боли. Их вопли и страдания приводили меня в смятение.

Некоторые даже пытались схватить меня и помешать двигаться дальше. Но я получил приказание и потому решительно отталкивал их, заливаясь смехом от ощущения своей невероятной силы.

Милет предстал передо мной в полдень. По мере приближения к земле сонм духов постепенно рассеивался. Впрочем, возможно, мне только казалось так, а на самом деле я просто быстро летел и не успевал замечать их. Милет стоял на полуострове — это был первый ионический, или, если угодно, греческий, город, который мне довелось увидеть.

Город привел меня в восторг: красивый, со множеством просторных площадей и великолепных колоннад, он был безукоризненным произведением искусства греческих мастеров.

Агора, палестра,[29] храмы и амфитеатр… Казалось, все специально построено так, чтобы морской бриз обдувал каждый уголок города.

С трех сторон Милет омывало море, и воды его буквально кишели греческими, финикийскими и египетскими судами. На берегу длинными рядами выстроились закованные в цепи рабы, возле которых толпились торговцы.

Чем ниже я спускался, тем полнее открывалось мне великолепие города. Конечно, живя в Вавилоне, я видел много прекрасного, но такое обилие восхитительного белоснежного мрамора, не защищенного от пустынных ветров, вызывало восторг. Люди прогуливались по улицам, занимались своими делами, собирались группами, чтобы побеседовать, — и им не мешали ни нестерпимая жара, ни песчаные бури, налетавшие из пустыни.

Вскоре я оказался в доме Зурвана и нашел его сидящим за столом. В руке он держал какой-то документ.

Этого темноволосого, еще не старого, хотя изрядно поседевшего человека с большими голубыми глазами я бы принял за перса или мидийца. Прежде чем заговорить, Зурван внимательно посмотрел на меня, и мне стало ясно, что от него не укрылась ни одна деталь моего невидимого другим облика.

«Облеки себя плотью, — наконец произнес он. — Ты знаешь, как это сделать. Прими форму».

Такое задание пришлось мне по вкусу, ибо возвращение в плоть доставляло удовольствие. К тому же я знал только те слова, что были написаны на табличке. Тем не менее мне понадобилось лишь несколько секунд, чтобы обрести тело. При виде меня Зурван со смехом откинулся назад, задрав колени. Насколько могу судить, я выглядел тогда так же, как сейчас.

Помнится, меня поразил этот великолепный греческий дом с внутренним двориком, распахнутыми дверями и множеством рисунков по стенам, изображавших стройных большеглазых греков в легких одеждах, похожих на египетские и все же обладавших неповторимым своеобразием ионического стиля.

Зурван наконец опустил ноги и встал, сложив руки на груди. На нем было типично греческое свободное одеяние без рукавов и сандалии. Он смотрел на меня без тени страха — как, наверное, отец разглядывал бы изделие серебряных дел мастера.

«А где же твои ногти, дух? — спросил он. — Почему лицо твое лишено растительности, а глаза не прикрыты веками? Доведи дело до конца, и побыстрее. А на будущее запомни, что достаточно сказать: „Дай мне все, что необходимо сейчас“. Сосредоточься на облике, который должен принять, и заверши начатое. Вот так. Отлично».

Он одобрительно похлопал в ладоши.

«Ну вот, теперь ты полностью готов к тому, что тебе предстоит. Сядь. Я хочу посмотреть со стороны, как ты двигаешься: ходишь, разговариваешь, поднимаешь руки. А пока сядь, мы продолжим».

Я повиновался и присел на типично греческий стул с высокими подлокотниками и без спинки. Здесь все было для меня другим, необычным, даже воздух — прозрачный и удивительно чистый.

«Это потому, что мы на берегу моря, — ответил Зурван. — Чувствуешь, какой влажный здесь воздух? Он пойдет тебе на пользу. Недаром пустоголовые призраки мертвых и демоны, в какой бы форме ни пребывали, предпочитают сырые места: им нужна вода, ее журчание, запах, прохлада, которую она дарит».

Зурван медленно зашагал по комнате. Я равнодушно, даже высокомерно наблюдал за ним, но он не обращал на меня внимания.

Глядя на его худые старческие ноги, я думал, что фасон одежды, принятый у вавилонян или персов, подошел бы ему гораздо больше. Впрочем, в Милете было слишком жарко.

Устав следить за Зурваном, я принялся рассматривать восхитительный мозаичный пол, хотя и в наших домах встречались богатые интерьеры. Здесь пол украшали не розетки и не изображения торжественных процессий, а точеные фигурки танцоров и орнаменты из виноградных гроздей и листьев, а вдоль стен были выложены кусочки цветного мрамора разных форм и размеров. Фантазия мастеров, казалось, не иссякала никогда. Мне вспомнились изящные греческие вазы, в изобилии встречавшиеся на рынках. Фрески на стенах поражали своими красками и мастерством, а перемежавшие их однотонные полосы ласкали взгляд.