Антон Фарб - Глиф

• Название: Глиф
• Автор: Антон Фарб
• Жанр: Ужасы и Мистика

После двенадцати лет отсутствия военный корреспондент Ника возвращается в тихий провинциальный Житомир. Но вскоре на стенах домов начинают появляться странные символы — глифы, за которыми следует череда необъяснимых жестоких убийств. Кто стоит за этим? Местные ролевики, мафия или силы гораздо более необъяснимые и страшные? В этом и предстоит разобраться Нике.

---

— Интересно, он что, все это читал? — спросила Ника.

— Вряд ли. Больше походит на запасы на случай войны.

— Войны?

— Это же классический схрон. Чтобы «залечь на матрасы». Смотрите, вот, — он пнул ногой картонную коробку под стеллажом. Внутри были армейские банки с тушенкой, обмазанные солидолом. В коробке рядом были армейские же сухие пайки. — А вон там он держал воду, видите, упаковка валяется?.. Человек серьезно готовился.

— Интересно, к чему?

— Кто их, параноиков, разберет… — Влад пожал плечами, присел, взялся за пустой стеллаж и, приподняв его над полом, отодвинул в сторону. За стеллажом оказался вмурованный в стенку сейф. Вязгин дернул ручку, и сейф послушно распахнулся.

— Ай-яй-яй, — укоризненно покачал головой Вязгин. — Как неосторожно…

В сейфе было оружие. Две охотничьи двустволки, помповый дробовик, и пара винтовок, одна — с оптическим прицелом. Рядом лежали коробки с патронами.

— Ого, — сказала Ника. — И правда — на случай войны…

— Да уж, — хмыкнул Влад. — Вашему Славику бы тут понравилось. Он тоже любит такие игрушки…

В этот момент над их головами, на поверхности, глухо бабахнул выстрел.

— Вот ведь вашу мать! — в сердцах выругался Вязгин.

4

У Хруща болел мизинец на правой руке. Сильно болел. Аж всю руку дергал, до самого плеча. А самое обидное — что мизинца-то на самом деле не было, а была на его месте маленькая такая культяпка, обмотанная желтым от йода бинтом.

Но ведь болел же!

И так болел, сука, что забывалось все — и ожог на груди, куда усатый упырь Влад ткнул электрошокером вместо «здрасьте», и синяки на ребрах, которыми его наградили ОМОНовцы «на посошок», когда выяснилось, что Хрущ не соврал насчет склада (а кто бы соврал на его месте?!), и даже ушиб на голени, который Хрущ сам себе заработал, когда пинал бесчувственного Макара за то, что тот спалил ментам хату — так пинал эту тупую скотину, что попал по чему-то твердому и отбил себе ногу… Все это казалось малозначительным и неинтересным, как дурной сон с перепоя.

А вот каменные глаза Влада… Щелчок кусачек… Хруст отрезаемого пальца… Секундный обвал темноты — и толчки боли в руке, пульсирующий фонтанчик крови, дикий вопль (Хрущ только потом понял, что орал он сам), удар коленом под дых и негромкий приказ заткнуться и выкладывать, где пацан — это Хрущ помнил очень отчетливо. Он свою первую телку так не помнил, как взгляд упыря Влада.

Точно — упыря. Хрущ видел какой-то ужастик про Дракулу, так вот там его звали именно Владом. И усы тоже были. Вот ведь садист… Ну на хера, на хера было палец отрезать?! Что он — партизан на допросе, что ли? Да Хрущ бы и так все выложил как на духу, ведь не дебил, и сразу понял, что попал. Но Влад ничего не спрашивал. Ткнул электродубинкой в грудь, взял кусачки, зажал руку Хруща под мышкой и — хрусть! А потом уже поинтересовался, где пацан…

Тварь. Садюга. Подонок.

Особенно обидно было то, что Хрущ второй раз в жизни обоссался. Но если в первый раз его перед этим долго били по почкам, то в этот раз все было проще. Он напрудил в штаны от страха. Не перед ментами, нет — че он, ментов не видел? — перед Владом… Упырь. Как есть упырь.

А теперь палец болел. Хрущ выжрал уже полпачки «кетанова», засосал стакан водяры и даже слегка прибалдел от сочетания «колес» и бухла — но палец продолжал болеть.

Это было странно.

Вообще все было странно. И то, что менты по звонку свалили с хаты, лишь отпинав Хруща с Макаром ногами, а не забрав, как положено, в отделение. Поначалу Хрущ (а он, несмотря на боль и страх, соображал лучше всех в компании) решил, что их взяли «в разработку», и даже углядел из окна темно-синюю «девятку» с двумя ментами внутри, что пасли их «Ниссан» — но на утро, когда вернулся Свисток, ни «девятки», ни ментов уже не было, и никто за хатой и тачкой больше не следил.

Свисток тоже рассказал странное. Про какую-то девку с пацаненком и спецназовца, который вырубил Свистка из то ли обреза, то ли из гранатомета. Про ментов, которые подобрали контуженого Свистка возле склада — и просто отпустили. Вот так вот взяли и отпустили. Ага. На все четыре стороны. И даже не били. Хвост? Не знаю… Может и был, но ща — точно нет.

Потом Свисток, ушибленный в голову резиновой пулей (шишка получилась знатная), принялся изображать из себя лекаря и давать советы как лечиться. Он рекомендовал положить отрезанный мизинец на лед, чтобы потом пришить (только вот льда у них нихрена не было); прижечь рану каленым железом (Хрущ послал его в жопу); залить водярой (Хрущ отобрал бутылку и принял водку во внутрь); наложить жгут на бицепс… Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не приехал Тухлый.

Хотя тухлятиной и гнилью от него уже несло не так сильно, для Хруща и компании зачинщик всей этой бодяги обречен был оставаться Тухлым. Во-первых, потому что имени своего он так и не назвал. А во-вторых, потому что дело, в которое он их втравил, с каждым днем становилось все тухлей и тухлей…

Тухлый вел себя напористо и деловито. Хрущу даже показалось, что и чего-то боится, ну или, как минимум, сильно нервничает, и пытается скрыть это за деловым напором. Но, как бы там ни было, именно Тухлый рассказал Макару и Свистку, как остановить кровотечение, обработать рану стрептоцидом и йодом, наложить бинт и подвязать Хрущу руку. А еще он снабдил Хруща таблетками. За это Хрущ ему многое готов был простить.

Потом Тухлый вынул из портфеля три пачки — по косарю бакинских в каждой, положил их на стол, как бы снимая все вопросы и возражения, и приступил к озвучиванию новых инструкций.

Лошка на «Ланосе» обнаружили. Тухлый назвал адрес, и Макар удовлетворенно кивнул: мол, знаю, где это. Лошка следовало изловить. Но перед этим надо было смотаться на Корбутовку и встретиться там на остановке у ремзавода с каким-то кренделем со странным погонялом. Чоппер, вот. И забрать у этого Чоппера инструмент, отдав взамен альбом с рунами (тоже странно: из всего альбома Макар успел нарисовать от силы две или три руны — на грязно-розовом «Хюндае», на стене старого дома на Первого Мая, ну и хату всю размалевал, придурок, Хрущ не знал, считается это или нет; впрочем, о деньгах за руны Тухлый даже не вспоминал).

А потом Тухлый обещал позвонить и дать дальнейшие инструкции.

Чоппер оказался заурядным на вид алкашом — синий нос с прожилками, седая щетина, одет в рванье, руки черные от мазута — и припер промасленный кожаный саквояж. Внутри были ножницы по металлу (Хруща аж типануло от воспоминаний), паяльная лампа и непонятная штуковина, похожая на... Хрущ как раз пытался сообразить, что ему эта хрень напоминает, когда позвонил Тухлый.

Спокойным, даже чуть скучным голосом Тухлый сообщил, где и когда они смогут взять лоха со смешной фамилией Белкин. Лох будет передвигаться на костылях или в инвалидном кресле, так что никаких проблем тут быть не должно. Но, вполне вероятно, лох будет не один.

Повязав Белкина и избавившись от его спутников, Хрущ сотоварищи (ей-богу, Тухлый так и сказал: сотоварищи) должен будет узнать у Белкина местонахождение его ноутбука (а желательно — и сразу ноут заполучить). После чего…

Когда Хрущ услышал, что им надлежит сделать с лохом Белкиным «после того», у него глаза на лоб полезли. Но тысяча долларов есть тысяча долларов, ее надо отрабатывать, решил про себя Хрущ, и передал распоряжения Тухлого подчиненным.

— Ну ни хера себе, — прошамкал Макар, с трудом шевеля отбитой челюстью. — Он шо, совсем того? — Макар покрутил пальцем у виска. — Я на такое не подписывался!

— Того не того, — отрезал Хрущ, — а деньги платит. И мне посрать, кто на что подписывался. Надо — значит, сделаем. А кто забздит — бабла не получит. Это ясно?

Хрущ обвел команду строгим взглядом. Макар все еще двигал челюстью, переваривая услышанное, а контуженый Свисток стоял, потупившись. Внезапно он вскинулся и ткнул пальцем за спину Хруща:

— Смотри!

Два мощных мотоцикла вылетели ниоткуда и с низким угрожающим ревом пронеслись мимо, едва не сбив Макара. Брызги грязи из-под колес долетели и до Хруща. Он только успел заметить, что за спиной одного из байкеров сидела девица с роскошными длинными волосами, развевавшимися на ветру.

— Ну ва-аще оборзели! — обиженно буркнул Макар, поднимаясь с земли.

Отхаркавшись, Хрущ сплюнул вслед парочке байкеров — у него возникло острое желание догнать этих уродов, стащить с мотоциклов и долго бить их тупыми бошками об асфальт — и приказал:

— Меньше текста. Поехали…

5

Из всех людей Ромчик больше всего недолюбливал стариков. Тому было несколько причин, и не последним являлось яркое воспоминание из раннего детства: Ромчик сидит в троллейбусе, а над ним нависает толстая тетка и требует уступить ей место, потому что младшие должны уступать место старшим без каких-либо дополнительных причин. Эта жизненная позиция — весь мир мне должен, и точка! — вкупе с накопившейся за долгие годы озлобленностью, делали стариков самым неприятным, с точки зрения Ромчика, подвидом хомо сапиенс. А концепция «уважения к старшим» вообще казалась ему ущербной с точки зрения логики: неужели дожить до преклонных лет — такой уж выдающийся подвиг, что любой дурак, пьяница, тунеядец и просто подонок, достигая некоего возрастного рубежа автоматически превращался в уважаемого и респектабельного члена общества (которому, не будем забывать, все что-то должны)?..