Вадим Наговицын - Ганин луг

• Название: Ганин луг
• Автор: Вадим Наговицын
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012

---

Литературное Красноярье БСР Вадим Наговицын Ганин луг

1

— Анисья!

В ответ молчок.

— Анисья!..

Бабка Ганя, бодро шаркая ногами по серому дощатому настилу своего маленького дворика, подошла к невысокому шаткому заборчику, отгородившему ягодный сад, и с надеждой глянула за штакетник.

— Анисья! — снова позвала бабка Ганя и прислушалась.

В ответ раздалось осторожное шуршание, и вышла на свет из зарослей малинника белая коза с оборванной верёвочкой на шее. Животное остановилось поодаль, и в его огромных серо-зелёных глазах выражались укоризна и надменность.

— Ах ты ж!.. — только и вымолвила тихо старуха и сокрушённо махнула рукой. Ну не могла она сердиться на свою единственную козу и только причитала с напускной обидой. — Опять отвязалась. И чего ж ты снова в садик-то забралась? Малину помять хочешь? Как только ты сюда залезаешь? По воздуху перелетаешь, что ли? А ну-ка выходи!

Бабка Ганя немного прошла вдоль заборчика и приоткрыла узкую калиточку на проволочных петлях.

— Иди сюда, Анисьюшка! — ласково поманила козу. — Пойдём! Я сейчас на лужок тебя свожу. Попасёшься там на сочной травушке. А вечерком молочка мне принесёшь. Ну, иди!

Коза хитро поглядела на хозяйку, моргнула, закивала изящной длиннорогой головой и трусцой побежала к калиточке.

Старуха отошла к крыльцу, взяла в руки длинный корявый посох из орешника и заковыляла к воротцам, ведущим на улицу. Коза Анисья, цокая копытцами по дощатому настилу, послушно последовала за своей старенькой хозяйкой.

Вместе они пошли вниз по узкой деревенской улочке, обнесённой с обеих сторон палисадниками и покосившимися заборами.

— Да, Анисья, знаю… Знаю, как ты любишь пастись на нашем лужочке. Щас уже придём, — ласково приговаривала старуха, семеня ногами и не оглядываясь.

Она знала, что на лужок Анисья будет бежать за ней вприпрыжку и никуда без спросу не денется.

2

Сразу за небольшой деревенькой, где всю жизнь прожила баба Ганя, в широкой речной пойме раскинулся огромный заливной луг. Трава на нём росла высокая, по пояс, и густая-прегустая, сочная-пресочная.

Завидев луг, коза заспешила к роскошному пастбищу и начала обгонять хозяйку.

— Беги-беги! Не жди меня. Я доковыляю потихонечку. Только далеко не забегай, — бабка и сама радовалась всякий раз, когда приводила сюда пасти свою козу.

Такого луга, пожалуй, и не было больше нигде в районе, только возле их Самсоновки.

Покосы здесь были такие!.. Хватало сена на весь околоток — шесть деревень в округе кормилось с него. Коси травы — сколько хочешь! Всю не перекосишь.

Ещё до революции, в царские времена, владел этим лугом помещик, но потом, разорившись дочиста, продал его какому-то купцу за долги. При советской власти принадлежал этот луг большому колхозу «Ударник». А после…

После развала колхоза долго стоял луг бесхозный и некошеный.

Но в начале нынешнего века всё чаще стали какие-то мутные люди приезжать на дорогих автомобилях и приглядываться с прищуром на луговое великолепие.

— Глядите, Эдуард Арнольдович, места-то какие! Вот где можно развернуться-то! Прикупите у нас эту землицу. Совсем недорого! Только меня, грешного, не обделите! — подобострастно лебезил глава сельского района, прожжённый и алчный мужичишка, Петька Коптелов.

Был он раньше жуликом и мелким аферистом, а теперь умудрился стать аж главой администрации целого района. Что ж, теперь его время наступило, и повсюду пришли к власти такие же прохиндеи, как и он. Очередной заезжий толстосум любовался красивым лугом с изумрудной зеленью, согласно кивал головой:

— Подумаю… Нравится… Может быть, куплю… Буду страусов здесь разводить.

А после приезжал уже другой соискатель и тоже любовался живописной поймой извилистой речушки Белёны.

Долго не мог Петька Коптелов продать луг. Но однажды ему подфартило…

3

Баба Ганя, отпустив козу пастись без привязи, тем временем сама слегка примяла траву, расстелила поверх свою штопаную-перештопаную красную вязаную кофтёнку и присела, кряхтя. Как любила она эти прогулки на луг! Вот так она могла и посидеть, и полежать на траве, а потом походить туда и сюда, прислушиваясь к стрёкоту сверчков, жужжанию насекомых, к почвиркиванию и посвистыванию птичек. Она могла подолгу глядеть на высокое небо с редкими белыми облачками и вспоминать свою долгую жизнь.

Старуха вспоминала детство, когда она ещё совсем маленькой девочкой вот так же пригоняла сюда коз на выпас. Семья у них была большая: три старших брата и две старших сестры. Ганя была самой младшей, и поручали ей совсем не сложное, но очень ответственное дело — пасти трёх молочных коз, которые подкармливали семью своим целебным молочком. Братовья-то у Гани уже почти взрослые, молочко козье было им уже не по вкусу, и пили они только коровье. Ну что ж, Гане больше и доставалось козьего молока.

Росла она здоровой и крепкой девочкой. Все соседи и родственники любовались её розовым личиком и красными щёчками:

— Ишь, какая кралечка! На козьем молочке откормлена!

И Ганя гордилась своими щёчками. Ещё она гордилась белокурыми косичками. Но больше всего она гордилась своими козами. Таких красивых и удоистых коз больше ни у кого в деревне не было.

А потом началась война…

Гане исполнилось уже двенадцать лет, и она хорошо запомнила то жуткое и тяжёлое время.

Все её братовья один за другим ушли на фронт. Никого из них Ганя никогда больше не увидела.

А затем и старшая сестра Валентина тоже ушла служить медсестрой в госпиталь. Остались только Ганя да Люда, которая и была-то постарше всего на пару годков. А работать Людмиле приходилось в колхозе как взрослой — военное время.

Отец сутками бригадирствовал на полях, а мамка не вылезала с фермы, где с утра до ночи надо было доить и обихаживать коров. С большим напряжением сил работал колхоз для фронта и для всей страны.

Коз по-прежнему продолжали держать, и Ганя всё так же отгоняла их пастись на луг. Только одновременно приходилось ей таскать с собой ещё и косу, чтобы заготавливать луговую траву на зиму для коз и для коровы. В одиночку Ганя накашивала достаточно. Затем ворошила, сгребала. Иногда сестра Люда, отпросившись на пару часов с колхозных работ, помогала копнить сено.

Отец на колхозной лошади вывозил понемногу небольшие стожки домой и перекидывал на сеновал.

А потом пришли немцы…

4

— Поздравляю с покупкой, Сергей Александрович! Теперь эта земля ва-а-аша! Весь луг теперь принадлежит вам. Чего собираетесь разводить?.. — Петька Коптелов, глава сельского района, угодничал, обхаживая покупателя, но внезапно осёкся под косым и злым взглядом нового хозяина луга.

За продажу родной земли свои тридцать сребреников, точнее, двадцать тысяч американских долларов — аккурат по сотке за гектар, — Петька уже получил сполна и тут же подписал договор продажи бывших сельхозугодий, ныне оформленных как заболоченное неудобье.

Новым хозяином луга стал странный, свирепого вида, мужик. Был он невысок ростом, коренаст, пузат, с огромной круглой головой, бритой наголо, и маслеными чёрными глазами навыкате под густыми смоляными бровями. Одет он был вызывающе богато и броско. Жёлтая в разводах шёлковая рубаха и толстая золотая цепь на шее, какой-то тёмно-красный пиджак заморского покроя, белые широкие, как шаровары, штаны и великолепные, лакированной кожи, чёрные штиблеты с узкими носами.

С этим Сергеем Александровичем, богатым бизнесменом из областного центра, всегда ошивался рядом здоровенный детина, тоже бритоголовый, но одетый в строгий чёрный костюм с оттопыренными карманами. Он ни на шаг не отходил от своего шефа — охранял его.

Стоял новый хозяин луга на краю, на пологом спуске, на привозвышенности, возле огромного чёрного джипа и озирал окрест свои новые владения. Он был весьма доволен приобретением.

— А что это за животное? — строго спросил он у Петьки Коптелова, показывая толстым пальцем на сидевшую далеко от них в траве старуху, возле которой паслась белая коза.

— Где? — засуетился Петька. — А-а-а! Да это же коза пасётся.

— Коза — это зверь. А я спрашиваю, что это за животное рядом? — снова сердито переспросил Сергей Александрович, показывая пальцем на старуху и повышая голос.

— Да это бабка Ганя. Наша. Местная. Она всегда здесь козу свою пасёт.

Петька Коптелов и сам растерялся от такого хамского вопроса.

— А почему на моём лугу пасутся какие-то животные и козы? — уже почти зарычал Сергей Александрович и повернул недовольную рожу к Коптелову.

Тот раздумывал с минуту, потом развёл руками и, глупо ухмыляясь, произнёс: