Валентин Дмитриев - ПО СТРАНЕ ЛИТЕРАТУРИИ

• Название: ПО СТРАНЕ ЛИТЕРАТУРИИ
• Автор: Валентин Дмитриев
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Филология
• Год: 1987

Литературовед и переводчик Валентин Григорьевич Дмитриев известен читателю по книгам «Скрывшие свое имя», «Замаскированная литература» и многочисленным публикациям в журналах. Новая его книга —это собрание коротких этюдов, посвященных писателям, отдельным произведениям, книгам, оставившим свой след в истории литературы. Автор рассказывает о литературных мистификациях, курьезах, пародиях.

---

Как всякое выдающееся литературное произведение, бессмертный роман породил немало подражаний, подделок и продолжений; этому способствовало то, что первая часть не заканчивалась смертью Дон Кихота.

В 1614 году, через девять лет после выхода первой части, появилась «Вторая часть истории хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского, содержащая рассказ о его третьем выезде и пятую книгу его приключений».

Ниже этого заглавия было напечатано мелким шрифтом:

«Сочинено лиценциатом права Алонсо Фернандесом де Авельянеда, уроженцем г. Тордесилья».

Это продолжение знаменитого романа — в сущности, пародия на пародию — ставило целью высмеять его героя. Дон Кихот, показанный в карикатурном виде, лишенный возвышавшей его рыцарственности, попадает в сумасшедший дом, а затем просит милостыню на улицах.

Автор выказал себя ярым поборником католицизма и написал свою книгу с реакционно-феодальных позиций.

Предисловие было полно язвительных намеков в оскорбительном для Сервантеса тоне.

Появление подложного второго тома «Дон Кихота» было большим ударом для писателя, который в это время заканчивал второй том. Он выпустил его в 1615 году, внеся в «завещание Дон Кихота» такой пункт:

«А еще прошу моих душеприказчиков, ежели им когда-нибудь доведется ознакомиться с содержанием книги, известной под названием «Вторая часть истории Дон Кихота Ламанчского», передать ему мою покорнейшую просьбу простить меня за то, что я дал ему повод написать те нелепые вещи, которыми полна его книга».

И в других местах настоящего продолжения «Дон Кихота» есть немало язвительных выпадов против фальсификатора. Из-за выхода подделки Сервантес озаглавил второй том: «Подлинная вторая часть...», а после своего имени поставил: «Автор первой части». Предполагают, что под именем Авельянеды скрылся фра Алиага, королевский духовник, недоброжелательно относившийся к Сервантесу, который, по мнению Алиаги, высмеял его в первой части романа, выведя в лице одного из священников.

По другой версии, автором подделки был драматург Тирсо да Молина, литературный соперник Сервантеса.

Немало продолжений имел и другой знаменитый испанский роман — «Жизнь Ласарильо из Тормеса, его невзгоды и злоключения», изданный без указания имени автора в 1554—1555 годах — на полвека раньше «Дон Кихота». В нем рассказывается о судьбе мальчика, который поневоле стал воришкой, борясь с голодом и нищетой. Книга за антиклерикальную направленность была запрещена инквизицией. В 1620 году Хуан де Луна выпустил вторую ее часть, позже появились и другие «ласарильяды». А последнее продолжение этой «вечной» книги— «Новые приключения и злосчастья Ласарильо из Тормеса», написанное К. Селой, вышло в 1952 году и отражает эпоху франкизма в Испании.

Сразу после того как великий Гете издал свой роман «Годы странствий Вильгельма Мейстера», появилось под этим же названием анонимное продолжение, где герой, восторженный юноша, пылко мечтавший о переустройстве общества на идеальный лад, был превращен в обывателя-филистера, благонамеренного и богобоязненного. Вышел также «Дневник Вильгельма Мейстера».

Автором этих поделок (точнее — подделок) был пастор Пусткухен, выразитель антигетевских настроений немецкого консервативного мещанства, которое обвиняло великого поэта в богохульстве и аморальности. Став знаменосцем похода против Гете, Пусткухен занялся обращением героя и других персонажей его романа на «путь истины», заставил их проповедовать догмы христианства, раскаиваться в грехах...

Так поповщина выступила против гетевского гуманизма, против его идей об обязанностях человека перед обществом, о необходимости коллективного труда.

В 1837 году молодой студент Боннского университета, по имени Карл Маркс, высмеял Пусткухена в эпиграмме, использовав смысловое значение его фамилии (Kuchen — по-немецки «пирожок»):

Пеки ты пирожки свои и впредь,
Старайся пекарем успех иметь!
А оценить великого поэта
Не можешь ты, да и понятно это!

Иногда, впрочем, сочинители продолжений ставили перед собой другие, вполне благовидные цели, и упрекать их за «шалости пера» нельзя. Однажды за это дело взялся даже такой корифей литературы, как Чехов.

Драма А. С. Суворина «Татьяна Репина» заканчивалась смертью героини, отравившейся из-за несчастной любви. Но зрители уходили из театра неудовлетворенными: оставалось неизвестным, как воспринял смерть Татьяны ее любовник Собинин? Женился ли он на обесчещенной им Олениной?

И вот друживший с Сувориным Чехов написал в 1889 году одноактную пьеску под тем же названием, которая была продолжением суворинской. Действие происходит в церкви, подробно описано венчание Собинина с Олениной. Для сцены эта пьеса не предназначалась, ибо цензура ее, конечно, не пропустила бы.

«За словари я вам пришлю подарок очень дешевый и бесполезный,— пишет Чехов Суворину,— но такой, какой только я один могу подарить вам. Сочинил я в один присест, а потому и вышел он у меня дешевле дешевого. За то, что я воспользовался вашим заглавием, подавайте в суд. Не показывайте никому (подчеркнуто Чеховым.—

В. Д.), а прочитавши, бросьте в камин. Можете бросить и не читая. Можете даже по прочтении сказать: «Черт знает что!»

Но Суворин не только не уничтожил пьеску Чехова, а напечатал ее в своей типографии, правда только в двух экземплярах (по другим данным — в трех). Один из них он послал автору, и он хранится в библиотеке ялтинского дома Чехова.

Своеобразным продолжением повести А. И. Куприна «Молох», вышедшей в 1896 году, является «Интеграл» украинского писателя Ивана Ле (русский перевод— 1930). Персонажи «Молоха» показаны здесь в годы первой советской пятилетки; они работают на том же заводе, но теперь это уже не завод Русско-бельгийского общества, а завод имени Октябрьской революции. Главный герой «Молоха», инженер Бобров, чью духовную опустошенность в гнетущих условиях капиталистического строя Куприн описал так ярко, обретает после победы рабочего класса творческую энергию, начинает чувствовать цель и смысл своего труда и жизни. А инженер Андреа, который связал свою судьбу с бежавшим за границу управляющим заводом Квашниным, приезжает в Советскую Россию, чтобы организовать вредительскую группу из заводской «аристократии» и «бывших людей». Но главное достоинство «Интеграла» в том, что рабочие, изображенные Куприным как безликая масса, лишь стихийно протестующая против тяжелых условий труда, проявляют себя как сознательные борцы за строительство социализма.

ВТОРАЯ ЖИЗНЬ БАСЕН КРЫЛОВА

В эпоху первой русской революции 1905 года прогрессивные журналисты сумели использовать басни «дедушки Крылова» в борьбе с самодержавием.

С помощью травестирования (перелицовки) басни превращались в острое оружие политической сатиры. В старую форму вкладывалось новое, социально заостренное содержание, а под персонажами басен подразумевались конкретные лица — чаще всего те, к кому демократическая пресса относилась резко отрицательно, но из-за цензуры не могла выражать свое мнение открыто. Лишь на страницах появившихся в эти дни относительной свободы печати многочисленных, но весьма недолговечных (сплошь и рядом выходило лишь по одному-два номера) сатирических журналов можно было дать себе волю и хоть в завуалированной форме издеваться над власть имущими, над сиятельными реакционерами.

Постоянной мишенью служил премьер-министр граф Витте, подписавший позорный мир с Японией. Вдобавок Витте был вдохновителем царского манифеста 17 октября, который не принес народу ничего, кроме горького разочарования, несмотря на множество содержавшихся в нем посулов. Чтобы уличить премьера в обмане, как нельзя более подходила крыловская басня «Лжец». Новый ее вариант начинался так же, как у Крылова:

Из дальних странствий воротясь,
Какой-то дворянин..»

Витте действительно вернулся из дальних странствий: мир был подписан им в американском городе Портсмуте.

Но далее он не гуляет с приятелем в поле, как у Крылова:

С успехом подписав о мире параграфы,
Пожалован за то был в графы,
И, действуя затем умно, он очень быстро
Попал на пост премьер-министра.

Он клянется, что

...истомленному неволей злой народу
Он даст и не одну свободу,
А целых пять..,

(подразумевались свобода слова, свобода личности, свобода собраний, свобода веры и свобода печати). Ему говорят:

Но если подлинно ваш план так прост,
То, видите ль, лежит к свободе мост.
Он свойство чудное имеет:
Лжец ни один по нем пройти не смеет:
До половины не пройдет,
Провалится и в воду упадет.

Витте, как и крыловский лжец, отклоняет совет;

Ведь можно и другим путем найти свободу...
Чем на мост нам идти, поищем лучше броду!