Тереза Ревэй - Дыхание судьбы

• Название: Дыхание судьбы
• Автор: Тереза Ревэй
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9910-1356-7

Итальянка Ливия Гранди и немка Ханна Вольф — наследницы двух знаменитых династий стеклоделов, но это не принесло им счастья. Фамильный секрет, который должен был спасти фабрику Гранди, погубил любовь, лишь на миг вспыхнувшую в сердце Ливии. Ее ребенок зачат от первого встречного, дочь Ханны — от насильника…

Две сильные женщины — и такие похожие судьбы: материнство и одиночество, любовь и гнев… Эта сага соткана из страсти, желания и измены!

---

Ночью он не сомкнул глаз. Горечь медленно наполняла его душу. Он откладывал деньги, заработанные на хрустальном заводе, за исключением того, что потратил на проживание в Меце, но этого было мало, чтобы спасти Ханну.

Когда он позвонил Симоне, попросил выставить на продажу вазы и выплатить ему его долю, директор с сожалением заметил, что они обретут ценность только в том случае, если займут первое место на одной из международных выставок, но пока все это было лишь в перспективе. Андреас был вынужден признать его правоту: продавать их по низкой цене не имело смысла, к тому же ни Симоне, ни он сам не имели права распоряжаться вазами, поскольку они принадлежали хрустальному заводу.

Он раздавил окурок об стену, затем выбросил его во двор. Окинув последним взглядом комнату, он поднял ворот своего изношенного пальто и взял в руку чемодан.

Вернув ключ хозяйке, Андреас попросил у нее лист бумаги и марку. Примостившись на краю стола, он написал несколько торопливых строк, чтобы Ливия не подумала, что он исчез бог знает куда, не предупредив ее. Прежде чем пересечь улицу и отправиться на вокзал, он бросил письмо в почтовый ящик.

Когда-то Андреас решил ничего больше не просить у судьбы, если она позволит ему вернуться домой живым. Но впервые обняв Ливию, он понял, что жестоко ошибался. Даже его родная земля, стены дома и мастерской, счастливая юность среди лесов Изерских гор не давали ему такой полноты чувств. Ему потребовалось ощутить на своей коже дыхание венецианки, прикосновение ее губ и познать ее непокорный мир, чтобы к нему вернулось желание жить.

У них не были приняты все эти обыденные нежности, которые нужны любовникам для самоуспокоения, эти слова любви, произносимые шепотом, словно заклинающие судьбу и чем-то напоминающие сдавленные крики. Они жили настоящим, потому что не были хозяевами своего будущего.

Но снова оживить в себе чувства означало также познать боль. Когда он смотрел на Ливию, лежащую в его объятиях, он понимал, что все это лишь химера, украденные минуты чужого счастья. Он не имел никаких прав на эту женщину и знал, что, замужняя или нет, она никогда их ему не подарит.

Андреасу нравилось думать, что его привлекала в ней именно эта свобода духа, нравилось, что он не просил о большем; но сейчас, когда пришло время расстаться с ней, реальность вдруг стала намного проще, и ему нужно было набраться смелости и посмотреть ей в лицо: он любил Ливию Гранди и должен был ее потерять.

Кауфбойрен-Харт, июнь 1948 года

Ханна приколола стрекозу к отвороту своего пиджака и поправила ее перед зеркалом. Результат ей понравился. Долгие недели не вставая с кровати, она пыталась продолжать работать — сортировать бисер. Однажды, устав от монотонных движений, она дала волю своему воображению, и в ее руках возникла диковинная разноцветная бабочка с большими крыльями. Вернувшаяся в конце дня Лили была в восторге от украшения.

С тех пор Ханна принялась создавать изящных насекомых разных видов: бабочек, пчел, божьих коровок, скарабеев… Поскольку ей часто не хватало исходного материала, ее поделки становились все более паутинообразными, кружевными и необычными.

По причине ее физической слабости количество изготавливаемых ею украшений было небольшим, но они начали пользоваться спросом. Поначалу Ханна спрашивала совета у их общего друга Герта Хандлера, одного из мастеров, игравших когда-то важную роль в структуре Габлонца и занимавшихся тем, что из различных стеклянных и металлических элементов они собирали бижутерию, имитирующую драгоценные ювелирные украшения.

В Богемии конкуренция между мастерами была острой, но каждый специализировался в своей области: бижутерия дешевая или более высокого класса, кольца, подвески для люстр или разноцветный бисер, изготавливаемый на экспорт. При этом существовал один нерушимый принцип: соблюдение порядочности и лояльности между конкурентами; теперь же, когда они начинали все с нуля, их солидарность лишь крепла.

Достигнутые ими успехи удивляли всех вокруг, и газеты начали говорить о «маленьком экономическом чуде». В то время как баварцы все еще скептически относились к приезду этих чужаков из Богемии, министр-президент региона Шлезвиг-Гольштейн[75] собирался основать у себя нечто подобное.

Ханна убрала под кровать жестяную коробку, в которой хранила свои любимые поделки. Среди ее постоянных клиентов были и несколько американских офицеров, которые приходили покупать подарки для своих жен и матерей, оставшихся в Соединенных Штатах, но она последовала совету Андреаса и не предлагала им свои самые оригинальные изделия.

Вот уже несколько месяцев они жили будто под дамокловым мечом: Германия собиралась произвести обмен денежных знаков, чтобы сдержать инфляцию, связанную с дефицитом необходимых товаров, и покончить с черным рынком. Было бы глупо продавать сейчас украшения, чтобы получить старые рейхсмарки, которые совсем скоро обесценятся. Немецкие жители трех оккупационных зон в тревоге затаили дыхание.

— Ты готова? — позвал Андреас из-за двери. — Нам не следует опаздывать.

— Я одета, ты можешь войти, — ответила она, поправляя в последний раз свою одежду.

Она так сильно похудела, что ей пришлось дважды ушивать платье в талии. Кожа ее стала прозрачной, а яркость глаз подчеркивали синие круги под ними.

Ее брат появился в дверном проеме. Он внимательно и серьезно осмотрел ее с ног до головы, задержался на лице, пытаясь разглядеть малейший признак усталости. Ханна нахмурила брови. Она ненавидела, когда Андреас смотрел на нее, словно она собиралась вот-вот упасть в обморок. Да, она была очень больна. Да, она чуть не умерла, но сейчас-то с ней все в порядке!

Несколько месяцев назад она часто плакала, страдая из-за его отсутствия, обвиняла его в том, что он бросил ее, Лили и Инге на произвол судьбы, и даже не интересовался, как идут у них дела; но сейчас его слишком назойливая забота раздражала ее. Порой ей казалось, что брат старается таким образом заслужить ее прощение.

— Ну как, достойно я выгляжу, чтобы войти в церковь с тобой под руку? — пошутила она, покружившись перед ним.

— Ты восхитительна, — серьезно ответил он.

— Мне не хватает только шляпки, но здесь невозможно найти то, что мне нравится, поэтому я выбрала цветы.

Она повернулась, чтобы он увидел ее светлые косы, в которые были вплетены полевые цветы, в тон ее голубого платья.

— Ты будешь самой красивой, Ханна.

— Не говори глупости! В день свадьбы самой красивой может быть только невеста. Даже уродливая девушка словно светится изнутри. Кажется, это называют любовью, — насмешливо произнесла она, проходя перед ним.

— Любовь… Да, конечно.

На улице она взяла его под руку, и они медленно направились в сторону церкви. Ханну убедили в том, что ей следует отдыхать до последней минуты, чтобы у нее хватило сил на свадебное застолье. Маленькая Инге была одной из подружек невесты, и Андреас попросил соседку присмотреть за ней, поскольку ребенок не мог усидеть на месте.

Возле бараков сушилось на солнце белье, а на прямых, как стрела, грядках зеленые ростки обещали хороший урожай. Из открытых дверей доносился стук молотка и гул двигателей. Молодая женщина, сидя на траве, перебирала прозрачные пуговицы, которые скользили между ее пальцами.

Стояло теплое июньское утро, и Ханна подставила лицо приятному легкому ветерку. С момента выхода из больницы ей казалось, что мир стал намного четче, будто кто-то кисточкой навел контуры. У нее остались смутные воспоминания о неделях болезни. Боли были настолько сильными, что большую часть времени она ощущала себя словно в тумане.

Она уже смирилась с постоянной болью, которая билась в ее венах, научилась жить рядом с этой коварной, но ставшей близкой подругой. Да и что она видела за эти последние несколько лет? Страх, тревога и боль не оставляли в покое ее тело и душу. Мстительные боги удерживали ее в земном аду, и ей даже не хватило смелости оттуда сбежать.

Когда она в первый раз увидела хирурга, он напомнил ей грифа. Призрачное лицо, лысый череп, узкое худое тело и сутулые плечи. Бывший военный врач только что получил разрешение работать по профессии, после того как его ответы на сотню вопросов удовлетворили Комиссию по денацификации[76]. Его жена и дочь погибли во время одной из бомбардировок Дрездена.

Однажды вечером Ханна открыла глаза и обнаружила его сидящим на стуле у изголовья ее кровати. Его тонкие, удлиненные кисти лежали на коленях ладонями вверх. «Я могу избавить вас от физической боли, фрейлейн Вольф, но с другой болью под силу справиться только вам». Он ушел, не дав ей ответить. Его замечание показалось Ханне неуместным, почти оскорбительным, и ей захотелось подняться с кровати и сказать ему, что она не нуждается в нравоучениях. В тот вечер к ней вновь вернулась способность ощущать гнев.