Чары Аширов - Старый вождь

• Название: Старый вождь
• Автор: Чары Аширов
• Издательство: Туркменистан
• Жанр: Роман
• Год: 1983

Роман создан на основе исторических событий, происходящих перед присоединением Туркменистана к России. Исторически назревшая необходимость объединения туркменских племён, стремление простых тружеников к свободе, борьба против угнетателей определяют идейное содержание данного произведения.

---

Хабип вошёл в одну из них. На полках её тюки различных товаров. Лавочник стал разворачивать перед ним ситец, шелка, шерстяные ткани.

— Всё есть и всё недорого, покупай, дорогой ага, вот ещё и бязь, и тонкое сукно, имеется всё, что людям нужно, — гордо улыбаясь, говорил продавец.

Но Хабипу здесь ничего не нужно было. Он заглянул в другую лавку. Тут были не только ткани, но и посуда, а рядом лежали все принадлежности для курения терьяка: лампа, трубка, вертел с загнутым концом, щипцы… Хабип отвернулся и проследовал к следующей лавке. Здесь он не мог не задержаться. Вот мешки с круглым и ханским рисом. Рядом — с орехами, жёлтый и чёрным кишмишем. Сырой и варёный горох, курага из персиков, миндаль. Были здесь также разные краски и патроны. Толстый лавочник сосал длинную трубку кальяна, выпуская изо рта и ноздрей клубы дыма. Купив немного кишмиша, смешанного с варёным горохом, он вышел из лавки.

Вернувшись в чайхану, Хабип застал там только женщину. Он высыпал перед нею купленный кишмиш с горохом. Тут же отошёл и уселся на прежнее место, ожидая остальных попутчиков. Женщина не притронулась к кишмишу, зато очень уж пристально смотрела на Хабипа. Не выдержав, он спросил:

— Что, наверно, узнали?

— Да. — с горечью ответила она, — узнала. Это, оказывается, вы тот изверг, который и маме и мне принёс столько несчастья; её погубил, а меня разлучил с родным краем, чего я так и не смогла перенести, отчего на меня и разные хвори посыпались, — женщина смахнула со щеки слезу — одну, другую…

Хабип ничего не сказал в ответ, лишь склонил голову в горьком раскаянии.

С наступлением сумерек в чайхане зажгли свечи. Вернулись в чайхану и Ризакули с паломником. Старший брат стал рассказывать о встрече и беседе о муллой.

— Я разузнал, где он живёт, и мы вдвоём, — указал он на паломника, — отправились к нему домой. Осторожно вошли в переднюю пристройку и слышим в комнате невообразимый шум, спор, даже по матерному ругаются… Я приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Там двое играли в шеш-беш. Видно, один из них заметил меня, сразу вскочил с места и отодвинул в сторону квадратик кошмы, на которой велась игра. Поняв, что мы не здешние, пригласил нас войти. Мы вошли в комнату и после того, как выяснили, кто из них мулла, сообщили о цели своего прихода. Мулла согласился на наше предложение и пообещал днём и ночью молиться за нас. Получив деньги, тут же рассказал, где следует купить баранов, сколько нужно за них заплатить. Потом заверил:

— Завтра после утреннего намаза и завтрака я сам приду к вам и поведу к гробнице Хезрети имама, прочитаю первое заклинание. Брат твой все грехи свои искупит, даст бог, может, и со своим сыном встретится…

После таких приятных сообщений Хабип повеселел:

— Большое дело вы сделали! Садитесь, поешьте, проголодались, наверно.

С наступлением темноты в чайхане стало тесно от паломников.

— Отчего это в вашу чайхану столько набилось людей, может, она у вас единственная в городе?.. — поинтересовался Хабип.

— Да нет же, ага, — ответил чайханщик. — Чайхана у нас на каждом шагу, но паломников куда больше. Это ещё ничего, посмотрели бы вы, что здесь творится после сбора урожая, осенью! Тогда не только чайханы, а и дома, и лавки, и всё, где можно приклонить человеку голову, забито до отказа!..

Кое-как пристроившись, Хабип и Ризакули заснули крепким сном.

После утреннего намаза Хабип-пальван сходил в ближнюю лавку и купил кишмиша с горохом да кунжутной халвы. Попив чай со сладостями, стали ждать муллу. Наконец пришёл голубоглазый, высокий человек в чалме и сером чекмене без рукавов и поздоровался сначала с Ризакули, а потом со всеми остальными.

— Пусть ваше паломничество будет принято аллахом, следуйте за мной! — и он повёл богомольцев к Красному имаму.

По пути мулла помог своим новым друзьям купить для жертвоприношения овец, муку и рис.

Высокие купола Красного имама даже издали хорошо видны. Но богомольцы уже приблизились к просторному двору, огороженному кирпичной стеной о просветами в ней. Вокруг стены в нескольких местах совершались жертвоприношения аллаху. Мулла ввёл их в огромные железные ворота. Двор был переполнен паломниками. Сновало здесь множество дервишей, нищих. Мулла показал на воду, которая вытекала по каменному руслу за стены двора:

— Вот это и есть священная вода Красного имама. Тысячи людей на неё работают…

Мулла прочитал заклинание на худайёлы Хабипа-пальвана. Поводил братьев со спутниками вокруг Красного имама и здесь тоже молился вслух за отпущение грехов, за скорейшее выздоровление больной женщины… Мулла посоветовал Хабипу-пальвану съездить ещё в Кербеле и поклониться там могиле имама Гусейна, затем отправиться в город Неджеп и посетить с соответствующими дарами могилу Хезрети Али.

Вскоре Хабип-пальван отправился в святые места Ирака, а Ризакули вернулся домой. Вместе с младшими братьями и старшими сыновьями Ризакули скосил свой ячмень и другие злаки, намолол муки для семья в родни. Так что Беневше была обеспечена и хлебом, и другими продуктами.

Время шло, а Хабип-пальван всё не возвращался, Родственники волновались, кто-нибудь из братьев пальвана нет-нет да остановит взгляд на пылящейся дороге: «Не Хабип ли возвращается из дальних паломнических странствий?..»

Как-то раз под вечер на окраине села показались пятеро всадников и несколько человек пеших. Вот они уже миновали заросли тальника, окаймлявшие родник, вот уже подъехали к первым кибиткам. «Ба, да это же Абдулла-серкерде с нукерами гонят куда-то шестерых пленных», — высказался кто-то.

Доехав до чайханы, серкерде слез с лошади. Хозяин узнал гостя и на топчан, под которым протекал ручеёк, постелил вместо кошмы иранский ковёр, положил на него ярко расшитую подушку. Не успел хан-ага опуститься на топчан, как перед ним оказались и чай, и кишмиш, и халва. Пленников тоже усадили недалеко в тени чинары. Сербазы, покормив лошадей, расположились около своего предводителя.

По одному, по двое к чайхане стали стекаться жители села. Они отвешивали Абдулле поклоны и оставались на ногах, не осмеливаясь при таком почтенном госте присесть. Сельчан собиралось всё больше и больше. Всем хотелось посмотреть на боевые одежды предводителя окрестных мест, и главное на пленных, которых он гонит на невольничий рынок.

Заявился и сельский реис, усатый толстый мужчина средних лет. Он заискивающе поздоровался с Абдуллой, но руку подать ему не решился. Однако, чтобы дать гостю понять, кто он такой, стал ругать чайханщика:

— У тебя что, нет настоящего обеда, бездельник?

— Есть пити, ага, — спокойно ответил чайханщик.

— Так почему же ты не угощаешь людей?! — не унимался рейс.

— Если гости скажут, подам, — опять негромко заявил чайханщик.

Но рейсу хотелось казаться требовательным а властным:

— Что, одно пити? Гостям, наверно, и плов нужен.

— Можно и плов приготовить, — согласился хозяин чайханы.

— Можно сделать, так сделай! Да поживее! — с нарочитой строгостью покрикивал рейс. Сам не осмелился сесть даже рядом с сербазами, а присел позади них. Ему тоже подали чай.

По аулу мигом разнеслась весть, что Абдулла привёз пленников. Прибежал к чайхане и Ризакули с братьями. Он для приветствия протянул Абдулле обе руки, словно был с ним знаком сто лет.

— А, это ты, Ризакули, — чуточку насмешливо взглянул на него Абдулла, — где же мой пальван? Я привёз ему в подарок Хаджимурада.

При упоминании этого имени сельчане насторожились и стали вглядываться в пленников, стараясь угадать, кто из них Хаджимурад. Все пленники были юны. Самый заметный среди них, прочнее других закованный в цепи, и был Хаджимурад. Толпа гудела, перебрасываясь громкими репликами.

— Что-то уж больно молод этот Хаджимурад!

— Не верится, что такой мог победить нашего знаменитого пальвана!

Ризакули указал братьям на Хаджимурада, потом обернулся и ответил Абдулле:

— Хабип-пальван отправился на богомолье аж в Кербеле.

— Жаль, жаль, — горячился Абдулла, — к чему они ему, эти странствия? Теперь — придётся кому-то другому продать его кровного врага…

Тем временем один из братьев Ризакули подошёл к пленникам, пряча под чекменем плётку или палку, Ризакули, невпопад отвечая Абдулле, пристально следил за братом. Абдулла-серкерде понял: происходит что-то неладное, и тоже посмотрел на пленников, увидел здоровенного парня, готового наброситься на кого-то из них. Парню, сильно походившему на пальвана, Абдулла грозно приказал:

— Эй, батыр, остановись!

Тот неохотно замедлил шаг, искоса поглядывая на сердара.

— Я тебе говорю, парень, — сердито повторил Абдулла, — ну-ка, подойди ко мне!

Гость отобрал у подошедшего дубинку и укоризненно сказал:

— Значит, батыр, ударом вот этой никчёмной дубинки ты собрался отомстить кровному врагу. Недостойно! Прочь с моих глаз! Ризакули, я хотел Хабипу-пальвану продать Хаджимурада за двести туменов для того, чтобы он по-настоящему расправился со своим врагом. Сейчас ты за старшего в доме, я тебе его могу отдать за сто туменов. Надень ему на шею верёвку и уводи, хочешь, — заставь своего раба работать так, чтоб у него кости трещали, хочешь — отомсти за брата, — отруби ему голову или руки, дело твоё, он твой раб.