Дэвид Эттенборо - Мадагаскарские диковины

• Название: Мадагаскарские диковины
• Автор: Дэвид Эттенборо
• Издательство: Наука
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1986

В книге рассказывается об увлекательных и опасных путешествиях английского естествоиспытателя и этнографа по острову Мадагаскар в поисках редких животных.

Читатель найдет здесь не только профессиональные описания живой природы и мест обитания уникальной фауны, но и занимательную интригу, поскольку процесс поиска и отлова животных богат неожиданностями, а кроме того, меткие наблюдения обычаев и нравов коренного населения, сделанные с мягким юмором, точно и художественно.

---

Дэвид Эттенборо Мадагаскарские диковины

Глава 1 Прибытие

На карте мира Мадагаскар выглядит скромным, малозаметным клочком суши, отколовшимся от восточного побережья Африки. На самом деле это огромный остров, протянувшийся на тысячу миль в длину, а в ширину вчетверо превосходящий Англию и Уэльс. При этом население Мадагаскара, его растительный и животный мир отличаются от соседней Африки не меньше, чем от Австралии, лежащей от него в четырех тысячах миль.

Мы летели на Мадагаскар из Найроби. Внизу простирались бурые равнины Кении, безлесные, если не считать скоплений колючих кустарников и отдельных пальм, отбрасывающих тонюсенькую тень — словно воткнутые в карту булавки. Этот однообразный фон оживляло несметное количество животных. Вереницы гну медленно тянулись по тропам, сверху напоминавшим оставленные когтистой лапой царапины. Стадо из тридцати крошечных жирафов, напуганное ревом моторов, бросилось прочь от скользившей по земле тени самолета. Чуть поодаль щипали траву зебры в компании с различными антилопами.

Наш самолет набирал высоту, держа курс на маячившую вдали снежную макушку Килиманджаро, и животные внизу исчезали из виду. Но воображение продолжало работать. Легко было представить себе, как в серебрившихся на солнце реках резвятся, сопя от удовольствия, гиппопотамы; в тени зарослей затаились львы, следя за отбившейся от стада зеброй; среди колючих акаций стоят в своих пыльных доспехах носороги, а полчища бабуинов, гиен и гиеновых собак носятся в сухой, побуревшей траве…

Вскоре Африка кончилась. Пролетев над Занзибаром, самолет повис над пронзительно-голубым Мозамбикским проливом, отделявшим нас от Мадагаскара. Впереди показались окруженные пенистым кольцом прибоя пирамидки Коморских островов, медленно проплыли под левым крылом и пропали, словно мираж. Через два часа после того, как мы покинули Африку, на горизонте в туманной дымке возник Мадагаскар.

Мы приближались к другому миру. Напрасно было бы искать среди лесов и долин острова кого-нибудь из представителей богатейшей фауны кенийских саванн — здесь не встретишь ни обезьян, ни антилоп, ни слонов, пи крупных хищников. За короткое время, что самолет пересекал пролив, мы спустились по лестнице эволюции на пятьдесят миллионов лет и очутились перед дверью в один из чуланов Природы, где сохранились древние, забытые формы жизни, давно исчезнувшие во всем остальном мире.

Очарование заброшенных чуланов связано не только с тоской по прошлому. Восковой цилиндр старого эдисоновского фонографа волнует воображение не только потому, что в свое время он произвел революцию в технике, но и потому, что в нем видишь прообраз нынешних ультрасовременных приборов. Иногда в чердачной пыли и паутине удается отыскать забавную безделицу, которая ничего не «породила» и выглядит сейчас настолько старомодно, что невозможно даже понять ее предназначение. Подняв скрипучую крышку забытого сундука, можно найти какой-нибудь завалявшийся турнюр или платье такого немыслимого покроя, что просто диву даешься, сколь фантастически изменились вкус и мода. Такое же чарующее чувство соприкосновения с прошлым охватывает при первом знакомстве с фауной Мадагаскара. Его животные — пришельцы из тьмы веков — кажутся нам, знакомым с высокоорганизованными существами, населяющими остальной мир, причудливыми диковинами. Но в них проглядывает наше прошлое.

Пятьдесят миллионов лет назад Мадагаскар составлял единое целое с Африкой[1]. Мир, уже будучи старым в геологическом смысле, еще не произвел тогда антропоидов, и самую высокую ветвь эволюционного древа в те времена занимали лемуры. Эти существа уже обладали многими характерными особенностями, которые впоследствии станут типичными для обезьян. Форма и пропорции тела у них были обезьяньими, а кисти и стопы напоминали человеческие. Остренькие мордочки, правда, были типично лисьими. Ноздри, похожие на две перевернутые запятые, роднили их с собаками и кошками. Головной мозг лемуров был относительно небольшим, в нем еще не сформировались сложные доли передней части черепа, где, по всей вероятности, сосредоточен интеллект. Органы размножения были весьма примитивными, у одного-двух видов даже сохранились рудиментарные остатки кожной сумки, в которой кенгуру и другие сумчатые донашивают детенышей.

Лемурам в пору их золотого века жилось легко. В те далекие времена Мадагаскар, служивший им штаб-квартирой, еще не откололся от других континентов. Лемуры благоденствовали, распространяясь по всему свету и оставляя для исследования ученым ископаемые останки своих костей в скальных породах Англии, Франции и Северной Америки. Но около двадцати миллионов лет назад произошли два великих события, определившие их судьбу. Во-первых, Мадагаскар отделился и стал островом, а во-вторых, в необъятном эволюционном очаге Африки развивались высокоорганизованные млекопитающие. Лемуры оказались не в состоянии успешно конкурировать в борьбе за пищу и территорию с этими животными, среди которых были человекообразные обезьяны, превосходящие их объемом мозга, и крупные хищники. В результате почти все лемуры и их ближайшие родственники за пределами Мадагаскара вымерли. Лишь нескольким мелким лемурообразиым, схоронившимся за неприметной внешностью, удалось выжить, да и то потому, что они нашли приют во мраке лесной чащобы. Это потто, золотые потто и галаго в Африке и лори в Азии. Однако на самом острове основная масса лемуров осталась в неприкосновенности; их защитило море — непреодолимый барьер для современных африканских млекопитающих. В итоге численность лемуров Мадагаскара продолжала расти, порождая все новые формы.

На острове насчитывается более двадцати видов лемуров. Некоторые своими размерами и повадками напоминают мышей, другие — белок, третьи — циветт. Но в большинстве своем они похожи на маленьких обезьянок, а один вид можно сравнить только с человекообразными обезьянами. Хотя лемуры являются одними из древнейших прародителей человека и тем самым представляют необыкновенный интерес для зоологов, о них известно на удивление мало. Лишь один-два вида размножаются в неволе, и их изучают в зоопарках. Большинство же не удавалось сохранить за пределами Мадагаскара.

Наличие лемуров — не единственная особенность фауны острова. Здесь встречается множество других удивительных созданий, например тенреки, напоминающие ежиков и имеющие сородичей в джунглях Конго и на островах Карибского бассейна; змеи, похожие не на африканских питонов, а на южноамериканских удавов; кроме того, сорок шесть видов птиц являются эндемичными и не водятся нигде, кроме Мадагаскара.

Словно в прекрасном сне, внизу проплывали леса, красные, мутные реки и мягкие, округлые холмы. Неужели в самом скором времени удастся познакомиться с этими диковинами, взглянуть на них собственными глазами? Я с трудом сдерживал нетерпение.

Самолет приземлился в главном аэропорту Мадагаскара, расположенном в центре острова. Не могу точно сформулировать, что я ожидал увидеть на двадцатикилометровом пути от аэропорта к столице, по наверняка не то, что открылось в действительности. Хотя солнце палило с тропическим усердием, воздух был прохладен и свеж, поскольку мы находились на высоте около тысячи метров над уровнем моря. Волнообразно вздымавшиеся холмы не были распаханы под кукурузу или кассаву, как в Африке; повсюду, насколько хватало глаз, уступами спускались террасы рисовых полей, и от этого казалось, что мы очутились где-то в Азии. Впечатление еще больше усиливали лица людей, стоявших на обочине: светло-коричневым оттенком кожи и прямыми черными волосами они напоминали малайцев. Зато их одежда — широкополые фетровые шляпы и яркие накидки типа пончо — придавала нм вид латиноамериканских крестьян-пеонов. Деревни, которые мы проезжали, состояли не из грубых саманных хижин или огороженных краалей, а из вытянутых двухэтажных строений красного кирпича с островерхими крышами и узкими балкончиками, подпертыми тонкими квадратными столбиками.

Названия деревень были пугающе непроизносимы: Имеринциатосика, Ампахитронтенаина, Амбатомирахавави… У меня потемнело в глазах: если это типичные наименования островных населенных пунктов, то найти нужное место не удастся ни за что на свете. Забегая вперед, скажу, что задача оказалась еще сложнее, чем представлялась вначале, поскольку в малагасийском языке слова редко произносятся так, как пишутся. Первый и последний слоги, как правило, вовсе не произносятся, а в середине целые куски либо сокращаются, либо проглатываются, так что классические примеры искаженного произношения английских географических названий кажутся до смешного простыми. Не является исключением и столица страны — Антананариву, которую малагасийцы именуют Тананариве.