Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

• Название: Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
• Автор: Раймонд Чандлер
• Издательство: Автор
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-85212-014-6

Раймонд Чандлер (1888–1959) — признанный мастер американского детектива. Роман «Леди в озере», опубликованный в 1943 году, написан в характерной для писателя манере «крутого детектива».

Дэшил Хэмметт (1894–1961) также широко известен как автор детективных произведений. В СССР были опубликованы его романы «Мальтийский сокол», «Стеклянный ключ» и др. романы.

Книга открывается небольшим эссе Р. Чандлера, посвященным не только творчеству Д. Хэмметта, но и канонам детективного жанра.

---

Например, кусок от цепочечного браслета, из-за отсутствия которого концы цепочки не сходились друг с другом.

Я закрыл глаза, ткнул наобум пальцем и попал в соду. Вытащил из-за дровяного ящика газету и высыпал на нее соду из коробки. Помешал ложкой. Соды было много, но кроме нее ничего. Я ссыпал соду обратно в коробку и проверил буру. Ничего.

Третья попытка — всегда удачная. Я высыпал на газету кукурузный крахмал. Поднялось облачко мелкой пыли, но, кроме крахмала, ничего не оказалось.

От звука шагов на улице по спине у меня пробежали мурашки. Я метнулся к выключателю, погасил свет, скользнул в гостиную и выключил лампу. Но все это было, конечно, уже бесполезно. Мягкие и осторожные шаги послышались снова. У меня на затылке зашевелились волосы.

Я стоял в темноте, сжимая в левой руке фонарик. Невыносимо медленно проползли две долгие минуты. Я чуть-чуть перевел дух.

Это не мог быть Паттон. Он бы просто подошел к двери, открыл ее и окликнул бы меня. Осторожные тихие шаги, казалось, перемещались туда-обратно: движение, длинная пауза, еще движение и опять длинная пауза. Я подкрался к двери и бесшумно повернул круглую ручку. Настежь распахнул дверь и посветил фонариком прямо перед собой.

Золотыми лампочками вспыхнула пара глаз. Потом — прыжок и быстрый стук копыт, исчезающий между деревьев. Всего-навсего любопытный олень.

Я закрыл дверь и, светя себе фонариком, снова отправился на кухню. Маленький лучик упал прямо на коробку с кондитерским сахаром. Я включил свет, снял коробку с полки и высыпал ее содержимое на газету.

Паттон копнул не слишком глубоко. Обнаружив случайно лишь одну вещицу, он решил, что больше здесь ничего нет. Похоже, он даже не допускал мысли, что в коробке может быть спрятано что-то еще.

В белой сахарной пудре оказался еще один сверток из белой оберточной бумаги. Я отряхнул его и развернул. В свертке было завернуто крохотное золотое сердечко размером не больше ногтя женского мизинца.

Ложкой я ссыпал сахар обратно в коробку, поставил ее на место, а газету смял и бросил в печь. Прошел в гостиную и включил лампу. При более ярком свете на обратной стороне золотого сердечка без увеличительного стекла можно было прочесть выгравированную крохотными буквами надпись.

Надпись эта гласила: «Милдред от Эла. 28 июня, 1938. С любовью».

Милдред от. Эла. Милдред Хэвилэнд от Эла такого-то. Милдред Хэвилэнд — это и есть Мюриэл Чесс. Мюриэл Чесс погибла через две недели после того, как о ней расспрашивал полицейский по фамилии Де Сото.

Я стоял, держа сердечко в руке, и размышлял, может ли все это иметь какое-нибудь отношение к моему делу. Размышления мои не озарились ни единым проблеском хоть одной стоящей мысли.

Я завернул сердечко в бумагу, вышел из дома и поехал обратно в поселок.

Когда я туда добрался, Паттон сидел в своей конторе и звонил по телефону. Дверь была заперта. Мне пришлось подождать, пока он закончит разговор. Паттон наконец повесил трубку и поднялся, чтобы впустить меня.

Я вошел, положил на стойку сверток и развернул бумагу.

— Вы не очень глубоко копнули сахарную пудру, — сказал я.

Паттон посмотрел на золотое сердечко, потом на меня, обошел вокруг стойки и достал из стола дешевое увеличительное стекло. Принялся обследовать заднюю сторону сердечка. Отложил стекло и хмуро посмотрел на меня.

— Мог бы предупредить меня, что станешь обыскивать дом, — сердито сказал он. — Я ведь не хочу, чтобы из-за тебя у меня были неприятности, сынок.

— Вы должны были обратить внимание, что концы цепочки не совпадают, — сказал я.

Паттон посмотрел на меня с грустью.

— Сынок, глаза-то у меня уже не твои. — Он чуть-чуть подвинул сердечко своим толстым квадратным пальцем. Хмуро посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Заговорил я:

— Когда вы предположили, что этот браслет мог вызвать ревность Билла, я подумал о том же. Но это при том условии, что Билл когда-либо видел его. А я, честно говоря, готов биться о заклад, что этот браслет он никогда не видел и никогда не слышал о Милдред Хэвилэнд.

— Что же это, получается, что я должен принести этому Де Сото свои извинения? — медленно проговорил Паттон.

— Вряд ли вы когда-нибудь с ним встретитесь, — сказал я.

Паттон опять уставился на меня долгим пустым взглядом; я ответил таким же.

— Погоди-ка, сынок, — сказал он. — Никак не пойму, что за новая идея пришла тебе в голову.

— Билл не убивал свою жену.

— Нет?

— Нет. Ее убил человек, связанный с ней в прошлом. Этот человек потерял ее из виду, а потом нашел, узнал, что она замужем, и ему это не понравилось. Этот человек хорошо знает округу — я знать ее могут сотни людей, которые здесь сейчас не живут, — и знал подходящее место, где можно Спрятать машину с одеждой. Человек этот способен’ на ненависть и лицемерие. Он уговорил жену Чесса уехать с ним, а когда все было готово и записка написана, схватил ее за горло и воздал ей то, чего она, по его мнению, заслуживала. Потом бросил труп в озеро и уехал. Ну как?

— Ну, — рассудительно протянул Паттон, — как-то все это слишком запутано, тебе не кажется? Но ничего невозможного в твоей версии тоже нет. В общем-то, все возможно.

— Когда и это объяснение вам наскучит, скажите, и я придумаю новое, — предложил я.

— Уж в чем в чем, а в этом я ни капли не сомневаюсь, — сказал Паттон, и в первый раз с тех пор, как я увидел его, рассмеялся.

Я еще раз пожелал констеблю спокойной ночи и ушел, предоставив ему возможность с тяжелой неповоротливостью фермера-пионера, корчующего пни под новый участок, пораскинуть мозгами над ситуацией.

13

Было уже около одиннадцати, когда я наконец спустился с гор и поставил машину на стоянке гостиницы «Прескот» в Сан-Бернадино. Вытащил из багажника сумку, и не успел ступить и трех шагов, как из моих рук ее выхватил коридорный в обшитых тесьмой брюках, белой сорочке и при бабочке.

Дежурный клерк оказался яйцеголовым человеком, не проявившим интереса к моей особе, как, впрочем, и вообще к чему-либо в этом мире. Одет он был в белый полотняный костюм; подавая мне ручку, он зевал и глядел в пространство, словно вспоминая что-то из своего далекого детства.

На четырехместном лифте мы с коридорным поднялись на второй этаж и двинулись по коридору. По мере нашего движения духота нарастала. Коридорный открыл дверь в комнату размером с детскую, с одним крошечным окном. Вентиляционное отверстие — не более женского носового платочка — находилось в углу, под самым потолком. Привязанный к отверстию кусок ленты слабо колыхался, демонстрируя какой-то намек на движение воздуха.

Коридорный был высок, худ, желт, немолод и холоден, как кусок заливного цыпленка. Он облизнул языком губу, поставил мою сумку на стол, глянул под потолок на решетку, а потом остановил взгляд на мне. Глаза бесцветные, как вода в стакане.

— Может быть, мне стоило попросить номер за доллар, — высказался я. — Что-то этот чересчур уж мал.

— Думаю, вам повезло, что вы вообще получили номер. Город того и гляди лопнет по швам.

— Принеси-ка нам имбирного, лед и стаканы, — попросил я.

— Нам?

— Ну да, если ты, случаем, пьющий.

— Думаю, в такой поздний час можно рискнуть.

Он ушел. Я снял пиджак, галстук, сорочку, майку и принялся расхаживать под струями теплого воздуха, которым тянуло из приоткрытой двери. Пахло раскаленным железом. Я вошел в угловую ванную комнату и облился тепловатой водой. Когда высокий апатичный коридорный вернулся с подносом, дышалось мне уже чуть легче. Он закрыл дверь, и я достал бутылку ржаного виски. Коридорный наполнил стаканы, мы обменялись обычными стандартными улыбками и выпили. Я не успел поставить стакан, как весь, от шеи до самых пяток, покрылся испариной. Но, даже несмотря на пот, почувствовал себя лучше. Я сел на кровать и посмотрел на коридорного.

— Долго сможешь пробыть у меня?

— А что делать?

— Вспоминать.

— Ну, с этим делом у меня туго, — сказал он.

— А у меня, — сказал я, — есть деньги, которые я трачу очень оригинальным образом.

Из заднего кармана брюк я вытащил бумажник и высыпал на кровать помятые долларовые бумажки.

— Прошу прощения, — сказал коридорный, — я вот что подумал: вы, случаем, не сыщик?

— Не говори глупостей, — сказал я. — Где это ты видел сыщика, который раскладывал бы пасьянсы из своих собственных денег? Можешь считать меня просто исследователем.

— Ну что же, мне уже интересно, — сказал коридорный. — Да и мозги от выпивки заработали.

Я дал ему доллар.

— А это как на них подействует? Можно я буду звать тебя Большой Тэкс из Хьюстона?.

— Вообще-то я Амарилло, — сказал он. — Хотя это и не имеет значения. А как вам мой техасский говорок? Меня самого от него тошнит, но я заметил, что многие на него клюют.