Кармен Посадас - Добрые слуги дьявола

• Название: Добрые слуги дьявола
• Автор: Кармен Посадас
• Издательство: АСТ, Хранитель
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-042731-4, 978-5-9762-2774-3

Новое слово в искусстве реалити-шоу!

Герои и героини шоу, которых отбирают вульгарные красотки телеведущие, вдруг обнаруживают: ЛЮБЫЕ их желания, даже продиктованные завистью, тщеславием или злобой, — СБЫВАЮТСЯ!

Блистательная мистификация?

Возможно. Ведь красавец демон, участник шоу, — всего лишь актер, надеющийся стать популярным…

Но почему сценарист шоу буквально одержим мыслями о дьяволе — с того самого дня, как у него в доме поселился… черный кот?

Быть может, продажа души дьяволу в прямом эфире — это совсем не шутка?..

---

Кармен Посадас Добрые слуги дьявола

Посвящаю эту книгу моему приемному сыну Игнасио, чтобы он прочел ее через несколько лет.

Дьявол предпочитает использовать для своих козней скорее доброго слугу, чем дурного.

Эпитафия на одной из могил кладбища Бегброк (Оксфорд)

ЧАСТЬ I ОБМАН ПЕРВЫЙ

1. ЭФФЕКТ БРЭМА СТОКЕРА

— Ты прямо меня расстреливаешь: я чувствую себя как под пулями, — сказала женщина и улыбнулась с таким видом, будто шквальный огонь вспышек «роллейфлекса» и «пентакса» был для нее привычным делом.

— Наклоните голову немного влево и не смотрите на меня, — произнес голос из-за объектива, — вот так… Chévere[1]!

Chévere? С какой стати у нее вырвалось это слово? Инес никогда раньше его не употребляла. Она не была ни латиноамериканкой, ни любительницей телесериалов, да и возраст уже не тот, чтобы легко усваивать модные словечки современного жаргона.

— А теперь посмотрите на меня… так-так, замечательно, — приговаривала Инес, почему-то она была уверена, что фотографии должны выйти удачно.

«Эффект Брэма Стокера» — так называла Инес отношения, устанавливающиеся в процессе фотографирования между фотографом и его объектом: слово «вампиризм» казалось ей неподходящим. Термин же «эффект Стокера» проходил незамеченным среди других клише фотографического жаргона и в то же время прекрасно раскрывал суть феномена, позволяющего фотографу с помощью камеры проникать во внутренний мир другого человека, постигая его душу и пытаясь уловить за заурядностью красоту. Сегодня перед ее объективом — женщина лет шестидесяти пяти, венесуэлка, если судить по ее акценту и внешности. По странной ассоциации Инес вспомнила про побаливающую ранку на запястье («Чем, черт возьми, я могла порезаться вчера вечером?»). Голова тоже болела, но Инес тотчас возвратилась к работе.

— Еще разок; отклоните подбородок влево, еще немного. Вот так… отлично, класс!

Инес Руано не слушала, о чем разговаривает с этой женщиной Вики — журналистка, с которой они сегодня работали в паре. До нее долетали лишь обрывки разговора, отдельные фразы, позволявшие все же получить некоторое представление о героине этого интервью, первом из новой серии «Встречи с женщинами в тени». В сущности, проект довольно банальный, но Инес пригласил не просто «Тайм мэгазин», а Майра, главный редактор, ее старая знакомая, — так что отказать было невозможно.

— Хорошо вышло… а теперь не смотрите на меня.

Имя женщины Исабель Альсуа Гарсия, и, как смогла заключить Инес из обрывков разговора, она подруга и верная спутница, нянька, сиделка и единственная будущая наследница пожилого скульптора Алонсо Блекуа, некогда знаменитого донжуана. Инес он тоже нравился в студенческие годы, поэтому она начала внимательнее прислушиваться к словам сеньоры Альсуа, соединяя услышанное с увиденным через объектив. Теперь она взяла другой аппарат, чтобы сфотографировать женщину своим стареньким «роллейфлексом».

— Попробуем так?

Инес уже поймала в объектив наполовину приближенное, перевернутое изображение Исабель Альсуа. Люди выдают свои секреты, когда переворачиваешь их вверх тормашками, как будто их мысли, даже самые сокровенные, начинают легче всплывать на поверхность в таком положении. По крайней мере так думала Инес, и недавно она даже пришла к заключению, что, глядя на перевернутое изображение человека, можно разглядеть некоторые его черты, скрытые за обыденностью и логической упорядоченностью мира.

С помощью своего оптического прибора Инес обнаружила, например, что эта женщина стремится походить на Ирене Папас: она сфокусировала объектив на ее лице, чтобы посмотреть, как Исабель Альсуа постаралась изменить форму своих бровей и губ, контур которых был обозначен резковато для ее возраста. Больше всего в этой женщине Инес привлекало это ее «почти». Инес обожала снимать таких людей, они намного интереснее цельных. Эта стареющая женщина была просто великолепна в своем подражании Папас: почти стройная (не считая толстых, как дорические колонны, ног, которые Инес собиралась исключить из фотографии), почти высокая, и контур ее нижней челюсти почти безупречен.

— Ах, дорогая, ты даже представить себе не можешь. Никто — понимаешь меня? — никто не осознает, каким умом должна обладать женщина, чтобы выносить гения, — с карибским акцентом произнесли сейчас эти губы. Однако выговор для женщины не родной: если бы Инес с большим вниманием слушала вопросы Вики, она бы узнала, что Исабель Альсуа Гарсия — из семьи знаменитых послевоенных эмигрантов и принадлежит к числу людей, претендующих на то, чтобы интеллект их славных предков безусловно признавался и за ними самими. Не важно, если интеллектуальные способности в роду давно зачахли, и у потомка великого человека куриные мозги и образование девочки из каракасского монастырского колледжа: ум таких людей должен приниматься на веру и ни при каких условиях не может быть поставлен под сомнение.

Однако Инес на двадцать лет моложе Исабель Альсуа, она не застала ни войну, ни послевоенный период и не была склонна принимать на веру что бы то ни было. Поэтому она чувствовала некоторую неловкость, видя, как женщина морщит губы, делая Вики очередное признание:

— Поверь мне, милая, все эти великие люди в действительности просто дети — понимаешь меня? Единственное, чего мне не приходится делать, — разве что менять Алси пеленки… Да, да, не смотри на меня такими глазами, ты еще очень молода, но если потом ты станешь кем-нибудь в этой жизни, ты поймешь, что чем более мужчина влиятелен, умен или талантлив, тем больше в нем придури. Да, да, они полные придурки, детка.

Инес вспомнила, как ей нравились некогда скульптуры этого «придурка», и решила сконцентрировать все внимание на глазах Исабель Альсуа, пропуская мимо ушей ее слова. Каковы бы ни были представления этой женщины о мире и мужчинах, Инес не хотела, чтобы они отражались в ее работах. Она не из тех фотографов, которые всегда стремятся сделать из своих персонажей подобие красочных иллюстраций из «Пари матч», но не принадлежала она и к числу тех, кому нравится подчеркивать безобразную сторону людей. Слишком дешевый и слишком простой, по ее мнению, трюк. Гной в уголке глаза… торчащие из носа волоски… Инес казалось, что люди читают фотографии больше, чем сам текст интервью. Читатель никогда не пропустит несколько прядей, выбившихся из прически или, наоборот, слишком прилипших к черепу, и инстинктивно решит: «Вот депрессивный». Или, как в случае с Исабель Альсуа Гарсия: «Вот у кого язык без костей»; потому что именно на такую мысль наводили эти губы, увеличенные слишком темным контуром, эти бесчисленные бороздки над верхней губой — признак постоянно морщившегося или растягивающегося рта. «Маленькие, но иногда обманчивые симптомы», — думала Инес.

Поэтому она снова вернулась к «пентакс»: такие детали намного лучше фиксировать цифровым фотоаппаратом. Инес старалась не смотреть больше на губы женщины, а полностью сконцентрироваться на ее глазах — невероятно черных и самоуверенных: Исабель Альсуа, почти не мигая, вонзала свой взгляд в собеседника со спокойной пристальностью святого. Или осла.

— Теперь поверните корпус чуть-чуть вправо, пожалуйста, и задержитесь в этом положении. Отлично, еще разок.

Если бы Инес обращала больше внимания не на внешность этой женщины, а на ее слова, она узнала бы любопытные подробности о том, как Исабель Альсуа познакомилась с Алонсо Блекуа и спасла его «от верной перфорации желудка», когда слава скульптора уже начинала меркнуть и годы брали свое. «О, милая, ты представить себе не можешь, в каком состоянии был Алси, когда я познакомилась с ним в 98-м. И я вовсе не хвастаюсь — понимаешь меня? — кто-нибудь может подумать, будто я возомнила о себе невесть что и выдумываю всякие небылицы. Нет, я привыкла говорить только правду, детка; и вот она, правда, уж поверь мне».

Затем Исабель Альсуа понизила голос, чтобы рассказать, как плох был знаменитый скульптор, когда они познакомились, и как ему хорошо теперь. Потом, уже во весь голос, Исабель сообщила о намечающемся чествовании Алси на Венецианской биеннале[2]: она сама об этом позаботилась, съездив в Италию, «потому что подобные вещи слишком деликатны, чтобы поручать их агентам, они ведь ничего не могут толком организовать, ты же знаешь». Исабель Альсуа опять понизила голос: «Алси теперь в полном порядке, все просто замечательно, но до биеннале я хочу свозить его сначала на несколько дней в Баден-Баден: в последнее время он немного меня беспокоит, кушает не очень хорошо…» Если бы Инес слушала эту женщину или по крайней мере смотрела бы на ее губы, она заметила бы, что в рассказе о знаменитом скульпторе без конца повторяются слова «я», «мне», «меня», «со мной». К счастью, Инес взялась за «пентакс» и ее заинтересовали руки этой женщины — особенно пальцы, их нужно обязательно сфотографировать. Смотри, смотри, Инес, они чуть согнуты, и красные ногти будто царапают, вернее, раздирают воздух, в подкрепление бог знает каких слов. Пальцы снова и снова впивались в пустоту, словно желая заставить ее кровоточить, и Инес фотографировала их, хотя Майра, главный редактор журнала, дала ей совершенно четкие указания: «Парочки фотографий будет достаточно, один портрет, один снимок средним планом, и хватит, это ведь не суперпроект, всего лишь серия о любовницах знаменитых людей. Да, вот еще что: фотографии мне нужны к завтрашнему дню, время не терпит».