Борис Мегрели - Именем закона. Сборник № 3

• Название: Именем закона. Сборник № 3
• Автор: Борис Мегрели
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-265-01741-0

В сборнике детективных повестей современных отечественных авторов — остросюжетные произведения о правоохранительных органах, советской мафии, о некомпетентности и чести, о подлости и долге.

В исторической части сборника — бестселлер двадцатых годов «Шоколад» Тарасова-Родионова.

---

Серый подошел к нему и улыбнулся.

— Добрый вечер.

— Здравствуй, дорогой.

Буфетчик внимательно оглядел двух моряков, «Волгу».

— Издалека?

— Из Одессы, в отпуск. Продай, дорогой, ящик шампанского. Надо к друзьям на помолвку по-людски приехать.

— Нельзя, дорогой, нельзя, — огорченно развел руками буфетчик, — знаешь, торгинспектор, милиционер, каждый ко мне лезет.

— Ты пойми, друг, нам без… Никаких денег не пожалеем. Буфетчик внимательно оглядел двух морячков. Все заметил: и серебряные браслеты на правой руке, и часы дорогие, и мокасины.

Зажиточные ребята. Да и машина у них…

— Только для тебя, дорогой, — буфетчик вздохнул. — Мне этот ящик в тысячу обходится.

Серый спокойно опустил руку в карман, вынул пачку денег. И тут буфетчик увидел доллары.

— Сорок долларов дашь?

— Тридцать, — твердо ответил Серый и отсчитал три десятки.

— Давай, — буфетчик взял деньги, сунул в карман рубашки. — Пошли.

— Дима, — позвал Сашу-Летчика Серый.

Они вошли в подсобку. И сразу же из дверей кухни выглянул здоровенный узбек, жующий на ходу.

Буфетчик что-то сказал ему. Тот улыбнулся и скрылся. Буфетчик достал ключи, открыл кладовку.

— Помоги, дорогой, — он потянулся за ящиком.

И тут Серый выпустил ему в лицо струю газа из баллончика.

Буфетчик взмахнул руками, икнул и начал медленно оседать.

Серый и Летчик подхватили его, связали руки, ноги, заклеили ему рот пластырем и положили на пол в кладовке.

Прежде чем уйти, Серый вытащил из кармана три зеленые десятки.

— Зови, — скомандовал он.

Саша открыл дверь, и в подсобку вошли четверо. Двое с автоматами, у двух других были обрезы.

— Начнем, — Серый осторожно заглянул на кухню.

Два здоровых охранника-узбека жадно ели шашлык. Они опомниться не успели, как их окружили вооруженные люди.

Их связали, заклеили рты и тоже отволокли в кладовку.

Двери ее Серый запер сам, а ключ выбросил в окно.

Залаял, захрипел на улице кобель. И вдруг взвизгнул и затих.

Вспыхнул автоген. Голубое пламя резануло по двери.

Через несколько минут «рафик» и две «Волги» неслись в сторону Ташкента.

Сергей Третьяков вышел из машины на улице Москвина. Он не стал заезжать во двор, оставил машину напротив кафе.

По утреннему времени улица была тиха и пустынна. Только с Петровки и Пушкинской доносился автомобильный скрежет.

Сергей постоял немного, глядя как солнце обновило старые, когда-то элегантные дома. В театре Кирша, ныне женском МХАТе, так и не кончили ремонт, но все равно здание это красного кирпича украшало улицу.

Вот он и в Москве. В центре. Здесь каждую улицу он исходил, оттопал по ней.

Сергей усмехнулся, закурил и пошел в «контору».

Во дворе стоял «мерседес» Лузгина, шофер читал «Советскую Россию».

Сергей вошел в подъезд, поднялся по лестнице, набрал код на двери.

Навстречу ему поднялся милиционер, поднес руку к козырьку.

— С приездом.

— Спасибо, — Сергей пожал руку постовому и прошел к своему кабинету.

Достал ключ, открыл дверь.

В кабинете было душно. Видимо, окна не открывались все эти тридцать дней.

Третьяков распахнул окно и сел за стол.

Взял папку бумаг. Она была пуста.

Он нажал кнопку селектора.

— Вера, для меня что-нибудь есть?

Селектор молчал.

— Вы меня слышите, Вера?

— Слышу, — придушенно ответила секретарша.

— Тогда несите бумаги.

— Хорошо.

Третьяков открыл ящик стола. Он был пуст.

Тогда он подошел к сейфу, вставил ключ, распахнул металлическую дверцу.

На полке лежали три пачки денег, коробка с часами.

Стояли две бутылки французского коньяка. В общем, все, что не относилось к работе.

Ни одной бумажки, ни одного чистого бланка.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Лузгин.

— С приездом, тезка.

— Привет. А где мои бумаги?

— А они тебе больше не нужны, — Лузгин сел в кресло.

— Не понял?

— Решением правления ты уволен.

— Чья это инициатива?

— Моя.

— Твоя, — усмехнулся Третьяков. — С каких пор коммерческий директор увольняет вице-президента?

— Тебя долго не было, Сергей, — Лузгин достал сигарету, прикурил, затянулся, помолчал. — Теперь президент фирмы я.

— Ну, тогда понятно.

— Ты можешь зайти в бухгалтерию и получить расчет. Правда, у тебя, наверное, есть медицинский…

— Я не буду кусошничать из-за нескольких сотен, Лузгин.

— Вот и ладушки.

— Нет, не ладушки, — Сергей подошел к Лузгину, наклонился к нему. — Ты знаешь, кого я встретил в Вене?

— Твои встречи, твои трудности.

— Гольдина.

Лузгин прищурился, усмехнулся:

— Ну и что?

— А то, что он сказал, что передавал тебе для меня зелень.

— Ну и что?

— Где грины?

— А разве в Вене ты не понял, что ты не в деле?

— Меня не чешут ваши дела. Мне нужна зелень.

— Она всем нужна, — Лузгин встал.

Третьяков схватил его за рубашку, подтянул к себе, а потом ударил спиной о стену.

— Ты… — Лузгин словно подавился.

— Слушай меня, падло, я уйду. Прямо сегодня, но пять тысяч зеленых ты пришлешь мне домой. Понял?

— Пусти…

Третьяков локтем надавил ему на шею.

Лузгин захрипел.

— Помни, деньги завтра, иначе к тебе придут люди.

Он оттолкнул Лузгина, и тот с грохотом, потащив за собой стул, отлетел к дверям.

— Ты, приблатненный, — Лузгин поправил рубашку, — меня пугать решил? — Он достал сигарету, закурил. — Меня пугать, — повторил Лузгин, — ты думаешь, на тебя нет управы? Ошибаешься. У меня методы другие, но кровью ты похаркаешь.

Он вышел, саданув дверью.

Третьяков открыл кейс и начал складывать в него свои пожитки.

…Другая теперь была машина у Бориса Павловича Громова. Не было радиотелефона, да и номера не те были. И форма на нем другая была. Хоть и генеральская, но прокуратуры.

Теперь уже не вытягивались в струнку гаишники на перекрестках, не передавали с поста на пост, что едет Борис Громов.

Другое время. Совсем другое.

У ресторана «Архангельское» водитель повернул направо. Вот и дача Михаила Кирилловича Мусатова.

То же, что и раньше, только нет у ворот охраны.

Но сторож все-таки есть. Он и распахнул ворота услужливо, пропуская черную «Волгу».

Михаил Кириллович, нестареющий, бодрый, несмотря на все катаклизмы и передряги.

— Ну, здравствуй, Боря. Здравствуй.

Михаил Кириллович обнял Громова.

— Молодец. Генерал.

— Государственный советник юстиции, — усмехнулся Громов.

— Раз погоны и лампасы есть — генерал. Пошли. Пошли.

Он вел Громова к беседке в глубине многогектарного участка.

— А я смотрю, Михаил Кириллович, — Громов хитро прищурился, — павильончик-то на берегу выстроили. А в восемьдесят втором опасались разговоров.

— Так тогда пост мой к скромности располагал. А теперь дачу эту я выкупил. Сейчас, брат, начальство наше частную собственность приветствует. Пенсионер я. Вот и строю потихоньку для внуков.

Они вошли в беседку. А там уже и стол накрыт был.

Богатый по нынешним временам. С закуской и выпивкой заграничной.

Правда, не было, как раньше, официантки.

— Садись, Боря, садись. Что пить-то будешь?

— Я, Михаил Кириллович, консерватор. Водочку.

Мусатов налил ему водки, себе плеснул немного джину, разбавил «тоником», бросил лед.

— Уже не могу водку-то. Возраст. Ну давай.

Они чокнулись и выпили.

Мусатов бросил в рот орешек. Громов подцепил вилкой кусок лососины.

— Что ты, Боря, старика обижаешь?

— Вы о чем, Михаил Кириллович?

— А о том. Раньше я подумать не успею, а ты уже здесь. А теперь?

Строго спросил Мусатов. Резко.

— Так то раньше. В другой жизни, дорогой Михаил Кириллович.

Громов налил себе опять, осмотрел стол в поисках закуски приятной.

А что смотреть-то. Любую бери. Что хочешь. Сплошная «Красная книга» продуктовая.

— В другой, говоришь, — Мусатов усмехнулся, — в другой. Ты запомни, Громов. Нет у нас другой жизни, она для нас такая же, как и была.

— Ой ли, — засмеялся Громов и выпил.

— Ты, Борис, никак демократом стал?

— Господь с вами, Михаил Кириллович, — засмеялся Громов. — Я как был, так и остался верным ленинцем.

— Тогда слушай меня. Когда в восемьдесят третьем Андропов вас шерстить стал, кто тебя в Академию МВД пристроил?

— Вы.

— А кто тебе помог диссертацию слепить да защитить ее?

— Ну зачем вы это спрашиваете, Михаил Кириллович?

— А кто тебя в народный контроль перевел?

— Ну вы, вы!

— Ты голос-то попридержи. Закусывай лучше. Когда Горбачев народный контроль разогнал, кто тебя в прокуратуру Союза определил? Молчишь? Ответить тебе нечего.