Иван Черный - Данные достоверны

• Название: Данные достоверны
• Автор: Иван Черный
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1968

Аннотация издательства: «В августе сорок второго года по заданию Генерального штаба в районе Житковичей на Булевом болоте приземлился с парашютом капитан И. Н. Черный. Ему предстояло собрать информацию о противнике в Бресте, Барановичах, Пинске, Ровно, Ковеле, взять под контроль железнодорожные перевозки фашистов, определить расположение их крупнейших авиационных баз, следить за перемещением воинских частей. Советский офицер успешно выполнил задание. Его бойцы совершали дерзкие диверсионные акты, добывали ценнейшую информацию. Они обнаружили и описали вражеские танки и самоходные установки «тигр», «пантера» и «фердинанд», а весной сорок четвертого года проникли за Буг и с помощью польских патриотов начали разведку Варшавы, Люблина, Демблина. Обо всем этом и рассказывается в книге».

Приводится разметка страниц в соответствии с печатным оригиналом. Номер страницы указывается в квадратных скобках и ставится в конце страницы, которую обозначает. От следующей страницы номер отделяется пустой строкой.

---

Проверили, понял ли. Дали еще несколько уроков. А потом поручили самостоятельное задание.

Мальчик, часто приходивший к отцу в диспетчерское помещение, был хорошо знаком охране станции и вокзала. Его появление не вызывало никаких подозрений.

[180]

А Саша, посидев у отца, выскальзывал на перрон, спускался на пути, проходил мимо эшелонов...

После Сашиного посещения внезапно взрывался километрах в двадцати от Барановичей очередной состав гитлеровцев.

Так длилось несколько месяцев.

...В теплый весенний день Саша вышел из дому с магнитной миной в кармане.

Механизм он установил на взрыв через три часа.

Мальчик полагал, что все будет как обычно. Но в тот день на станцию прибыл воинский эшелон немцев, перрон и все пути забила солдатня.

Саша долго сидел у отца, несколько раз прошелся по перрону, хотел спуститься на пути, но его прогнали.

С миной в кармане мальчик вернулся в диспетчерскую.

Отец заметил волнение сына.

— Мина, — успел сказать Саша. — Ставил на три часа, а уже два прошло.

— Уходи, — сказал Дорошевич. — Немедленно. Сейчас прибывает еще один эшелон. Сегодня не удастся.

Саша медлил.

— Ну?!

— Ладно...

Он не ушел со станции. Жалко было терять мину. Не хотелось, чтобы она пропала зря. Знал, с каким трудом доставляют мины в город...

Сашу прогнали еще раз.

Мальчик сидел в станционном садике.

Каждая минута приближала взрыв.

Неужели уходить?!

Услышал, как подходит еще один состав. Увидел его. Это был состав с цистернами.

До взрыва оставалось пятнадцать минут.

Еще можно было уйти, оставив мину где-нибудь возле станции.

«Если бы цистерну... — думал Саша. — Можно успеть!»

Он снова пробрался на перрон.

Состав стоял вплотную к платформе. По перрону по-прежнему сновали солдаты и офицеры.

Саша прыгнул на лесенку, приделанную на боку цистерны.

Видимо, рассчитывал перебраться на другую сторону, прилепить там магнитную мину, спрыгнуть на пути, отбежать, а после взрыва скрыться.

[181]

— Цурюк! — кричали за спиной. — Цурюк!

Саша перебрался через площадку наверху цистерны, одной рукой достал из кармана мину.

Оставалось только прилепить ее, а потом спрыгнуть.

Но механизм мины, когда на исходе время, чувствителен к любому толчку. Мальчик, видимо, чуть сильнее, чем было можно, стукнул миной по железному корпусу цистерны...

Очевидцы рассказывали: это было страшное зрелище. Взрыв разметал всех солдат на перроне, вызвал еще несколько взрывов. Полыхающий бензин обдал здание вокзала, подпалил его. Вспыхнули соседние эшелоны.

Несколько сот человек ранеными и убитыми, контужеными и обгоревшими потеряли фашисты на вокзале Барановичей в тот солнечный, теплый день весны сорок третьего года.

Был уничтожен состав с горючим, сильно пострадали два других состава, оказалось покореженным полотно.

Гитлеровцы долго искали виновника взрыва. Допытывались, что за мальчик полез на цистерну.

На другой день после взрыва Дорошевича спросили:

— Сын приходил на вокзал?

— Да, приходил! И как я подумаю, что он мог тут оказаться...

— А где он сейчас?

— Слава богу, он тогда ушел... Мать так всполошилась, что отправила его в деревню.

Соседи спрашивали у несчастной женщины:

— Где Сашка?

— В деревне, — отвечала мать и улыбалась. — Довольно, побегал тут... В деревне спокойнее, чем в городе. Он же к отцу мог пойти в тот день!

Никто не заподозрил Дорошевичей в причастности к взрыву. Но чего это стоило отцу и матери — знают только они сами.

Дорошевичи продолжали помогать партизанам до освобождения Барановичей частями Красной Армии...

17

Мы заново обживали старую базу, готовили командиров разведгрупп, занимались будничными партизанскими делами. В повседневных хлопотах прошли март и апрель. Начался май сорок третьего года.

[182]

В первых числах Центр потребовал от нас в кратчайшие сроки установить и не позднее 22 мая сообщить в Москву номера полков и дивизий противника, дислоцировавшихся в районе действий соединения, номера их полевых почт и опознавательные знаки.

«Мобилизуйте все, — приказывал Центр. — Данные нужны немедленно».

Командирам бригад и отрядов, а также их заместителям по разведке в тот же день полетели наши телеграммы.

Собственно, поставленная перед нами задача была не из самых по тому времени сложных: в Бресте, Барановичах, Пинске, Ковеле, Сарнах, Лунинце, Ганцевичах, Житковичах и в других городах, местечках, селах и деревнях у нас уже было достаточное количество разведчиков, готовых собрать необходимые данные и в более короткие сроки.

Но меня и штаб соединения беспокоил северо-западный угол нашего района — совершенно безлесный участок, изрезанный большим количеством шоссейных дорог и потому плохо нами освоенный.

В селах и местечках этого района партизанских разведчиков почти не было.

Между тем, по сведениям, именно здесь появилось большое количество войск противника.

Судя по всему, это были части, ехавшие на фронт и по каким-то причинам разведенные по населенным пунктам.

С чего начинать выполнение задания?

— Знаешь что, — сказали мне Гусев и Сеня Скрипник. — Вызови Воробьева.

...Трудным человеком был капитан Воробьев. Чувство страха у него отсутствовало. Мог один пойти разоружать воинскую команду фашистов и однажды действительно разоружил. Случилось это еще в сорок первом. Взял врасплох с двумя бойцами целый взвод голландских фашистов-добровольцев, расположившихся на отдых в бывшем совхозе.

Но дисциплиной капитан Воробьев, к сожалению, не отличался.

Случилось однажды: я предал капитана военно-полевому суду. Не мог иначе. И счастье Воробьева, что он, узнав об этом, временно остался в другом отряде. Конечно, я нашел его. Но нашел тяжело больным, только что

[183]

вернувшимся с задания, во время которого Воробьев и его группа уничтожили одиннадцать эшелонов врага.

Я отменил прежний приказ. Но с одним условием: при первой провинности отвечать Воробьеву и за старое...

Воробьев держался, заданий больше не срывал, но «полосы» у него бывали...

— Воробьева? — переспросил я.

— Все понимаю, — сказал Сеня, — но отчаянней его никого не найти.

И мы вызвали Воробьева.

Объяснили ему задачу.

Капитан попросил разрешения подумать. Думал несколько часов. Затем явился:

— Коней дадите, товарищ майор?

— Дам.

— А самогон?

Я внимательно посмотрел на капитана:

— Самогон?

— Так точно, — выдержал взгляд Воробьев. — Ведра три бы.

Сеня Скрипник ухмыльнулся.

— Выкладывай, что задумал, — сказал я.

Так смело просить самогон, если не было отличного плана, Воробьев никогда бы не решился!

Капитан выложил свой план...

На второй неделе после троицы рванула по селам и деревням заповедного для нас района лихая свадьба. Натягивали цветные вожжи сытые кони, закладывали уши бешеные коренники, картинно выгибали головы пристяжные. А на телегах, с гармонями и балалайками, под пьяные выкрики и хохот, катили поезжане: рослый жених, обнимавший красавицу-невесту в белой фате, сваты и сватьи, дружки да подружки.

Влетев в деревню, где стояли немецкие солдаты, кучера заваливались на спины, удерживали рвущихся коней:

— Тр-р-р-р!

С гоготом и визгом прыгали с телег мужики и бабы. Гармонисты в высоких картузах растягивали меха. Бабы заводили хоровод. Бородатый сват размахивал четвертью:

— Православные, за здоровье жениха и невесты!..

Сбегались жители деревни, сбегались немецкие солдаты.

Сват и к ним с бутылью:

— Ув-в-важьте, господа хорошие!

Бутыль шла по кругу.

[184]

— Однова живем! — орал, качаясь, сват. — Гуляй!

Бабы теснились вокруг невесты, заглядывали под фату, умилялись:

— Красавица!

Молодки и девки засматривались на жениха, ревниво сидевшего рядом с суженой, завистливо вздыхали.

А свадьба, похороводив, подняв пыль, опорожнив бутыль, уже валилась на телеги:

— По-о-ошел!..

Ни в одной деревне никому и в голову не пришло задержать веселую компанию.

А невеста, Лиза Ляндерс, и жених, Федя Кравченко, приглядывались, подсчитывали, записывали...

Впрочем, на всякий случай во всех телегах под сеном лежали автоматы и гранаты.

Через двое суток капитан Воробьев доложил, какие именно части расположились в интересовавшем штаб районе, какие номера у тамошних полков и какие у них опознавательные знаки.

Нам не удалось выяснить только номера полевых почт этих частей.

Это сделали позднее разведчики, «пробиравшиеся к родным».