Роберт Энсон Хайнлайн - Чужой в стране чужих

• Название: Чужой в стране чужих
• Автор: Роберт Энсон Хайнлайн
• Издательство: Флокс
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-87198-030-9

«Чужой в стране чужих» (англ. Stranger in a Strange Land, название также часто переводится на русский язык как «Чужак в стране чужой»; рабочее название (в рукописи) The Heretic — «Еретик») — философский роман Роберта Хайнлайна, в 1962 году удостоенный премии «Хьюго». На Западе имеет «культовый» статус, считаясь самым известным из фантастических романов, когда-либо написанных. Сюжет содержит массу историко-философских аллюзий, являясь жизнеописанием Валентайна Майкла Смита, человека, воспитанного марсианами, вернувшегося на Землю и ставшего здесь новым мессией. Публикация романа вызвала скандал, связанный со слишком вольным, по нормам тогдашней цензуры, изображением сексуальной жизни и религии. До 1991 года в США роман выходил в урезанном 25% по сравнению с рукописью виде. Все русские переводы сделаны с сокращённого варианта.

---

— Ну… это основная цель. Дети. А заниматься этим в моем пострепродуктивном возрасте просто глупо.

Она покачала головой.

— Дети — это только одна сторона… но не основная цель. Дети наполняют смыслом будущее, и это хорошо. Только в трех или четырех, реже больше случаях женщина зачинает ребенка… из тысяч раз, когда она может разделить себя. И это — основная цель, ради которой мы и делаем дело так часто. Если бы речь шла только о воспроизведении, мы сходились бы куда реже. Это деление и сближение, навеки и всегда. Джубал, Майк грокнул это, потому что на Марсе две этих вещи — зарождение яиц и сближение — совершенно отдельны… и он грокнул, что наш способ — лучше. Какое счастье не быть марсианином… быть человеком… женщиной!

Он внимательно посмотрел на нее.

— Детка, у тебя будет ребенок?

— Да, Джубал. Я грокнула, что ожидание пришло к концу и я свободна поступать как хочу. Большей части женщин Гнезда не требуется ждать, но мы с Доун постоянно заняты. Но когда мы грокнули, что я достигла развилки, я грокнула, что после нее должно быть ожидание, и вы увидите, что так и будет. Майк не будет восстанавливать Храм, поэтому верховные жрицы смогут без спешки выносить детей. Ожидание всегда заполняется.

Из всего потока высоких слов Джубал выделил основной факт… или уверенность Джил в такой возможности. Что ж, вне всякого сомнения, у нее была сильная поддержка. Он решил понаблюдать за ходом событий и для этого пригласить ее пожить у него. Все эти суперменские методы Майка, конечно, хороши, но не мешает иметь под руками и современное оборудование. Он не мог допустить, чтобы Джил скончалась от эклампсии[66] или чего-нибудь подобного. Хотя бы и пришлось обойтись с ребятами невежливо.

Он подумал о другой возможности, но решил не упоминать о ней.

— Где Доун? И где Майк? Что это все будто повымерли? — Вокруг никого не было видно и слышно… и все же странное ощущение ожидания чего-то радостного сделалось еще сильнее. Он ожидал, что после церемонии напряжение ослабнет, но в воздухе чувствовалось напряжение. Ему неожиданно вспомнилось, как он совсем маленьким мальчиком впервые попал в цирк. И вдруг кто-то закричал: «Смотрите, слоны!»

И Джубал почувствовал, что, будь он чуточку повыше, он смог бы увидеть слонов за возбужденной толпой. Но здесь не было никакой толпы.

— Доун просила меня поцеловать вас за нее. Она будет занята часа три. И Майк тоже занят. Он снова в трансе.

— О-о!

— НУ зачем так грустно? Он скоро освободится. Он специально работает сейчас так много, чтобы побыстрее закончить и поговорить с вами. И освободить всех нас. Дюк всю ночь мотался по городу, скупая высокоскоростные диктофоны, которые мы используем для работы. Сейчас все, кто только способен диктовать, под завязку напичканы марсианскими словами и выражениями, так что скоро Майк освободится и придет сюда. Доун как раз сейчас начинает диктовать. Я окончила один этап, заскочила сюда пожелать вам доброго утра, а сейчас мне снова пора бежать, чтобы Майк закачал в меня еще одну порцию марсианского, на этот раз последнюю. Так что меня не будет чуточку дольше, чем Доун. А вот поцелуй Доун… первый был от меня лично. — Она обвила руками его шею и приникли к его губам. Прошло некоторое время, прежде чем она оторвалась от него и воскликнула: — Как хорошо-то! И зачем было столько ждать? До скорого!

В обеденной комнате, куда зашел Джубал, почти никого не было. Дюк поднял голову, улыбнулся, помахал рукой и вновь принялся уписывать еду за обе щеки. Не похоже было, что он всю ночь провел на ногах.

Беки Веси взглянула, кому это машет Дюк, и радостно воскликнула:

— Привет, старый развратник! — Ухватила Джубала за ухо, притянула к себе и прошептала: — Я все знаю… почему вас не было рядом, чтобы утешить меня, когда профессор умер? — и сказала громко: — Садитесь, мы вас немного покормим, а вы тем временем расскажете, какую чертовщину выбрали для своего следующего сюжета.

— Минутку, Беки. — Джубал обогнул стол. — Привет, Шкипер. Как долетели?

— Без проблем. Как за молоком в соседнюю деревню съездил. Я думаю, вы незнакомы с миссис Ван-Тромп. Дорогая, основатель всего этого, единственный и неповторимый Джубал Харшоу. Двоих таких было бы уже много.

Жена капитана была высокой простой женщиной со спокойными глазами, в которых застыло выражение, свойственное всем капитанским женам. Она словно и сейчас ждала возвращения мужа. Миссис Ван-Тромп поднялась, чтобы поцеловать Джубала.

— Вы есть бог.

— И вы есть Бог. — Теперь он мог отнестись к этому спокойно, как к ритуалу… Проклятье, если говорить это слишком часто, можно потихоньку свихнуться и поверить… а мягкое, но прочное кольцо рук уже охватило его. Он решил, что жена шкипера по части поцелуев может кое-чему поучить Джил. Она (как это формулировала Энн?) уделяла поцелую полное внимание, ни на что не отвлекаясь.

— Знаете, Ван, — сказал он, — я не удивился, увидев вас здесь.

— Что ж, — ответил тот, — человек, который регулярно бывает на Марсе, должен уметь разговаривать с аборигенами.

— Вести переговоры, да?

— Есть и другие стороны. — Ван-Тромп потянулся за тостом. Тот сам поднялся и лег ему в ладонь. — Хорошая еда, хорошая компания.

— Не спорю.

— Джубал, — позвала мадам Везант. — Кушать подано! Джубал вернулся на свое место и обнаружил на столе яйца, апельсиновый сок и прочую обычную для завтрака снедь. Беки похлопала его по бедру.

— Неплохое молитвенное собрание, правда, мой бычок?

— Женщина, занимайся своими гороскопами!

— Кстати, о гороскопах. Миленький, мне надо знать точное время вашего рождения.

— У меня три дня рождения: меня пришлось доставать по частям.

Беки произнесла нечто непечатное.

— Я узнаю.

— Здание суда сгорело, когда мне было три года. Как это, интересно, ты узнаешь?

— Есть способы. Хотите поспорить?

— Если будешь и дальше прерывать меня, то увидишь, что не такая уж ты и взрослая, чтобы тебя нельзя было отшлепать. Как ты поживаешь, девочка?

— А как вы думаете? Как я выгляжу?

— Кровь с молоком. Чуток раздалась пониже талии. Покрасилась.

— Ничего подобного. Я уже давно не пользуюсь хной. Оставайтесь с нами; и мы избавим вас от этой чахлой белой растительности, а взамен вырастим свежий газончик.

— Беки, я не собираюсь молодиться. Я прошел трудный путь, стал совсем дряхлым, и собираюсь теперь насладиться этим. Кончай трещать и дай человеку поесть.

— Слушаюсь, сэр. Все равно вы старый развратник.

Джубал как раз вставал из-за стола, когда вошел Человек с Марса.

— Отец! То есть Джубал!

Майк бросился к Харшоу и поцеловал его.

Джубал мягко оттолкнул его.

— Ты уже не мальчик, сынок. Сядь и поешь. Я посижу рядом.

— Я пришел не завтракать, я пришел к тебе. Мы найдем место и поговорим.

— Отлично.

Они нашли свободную комнату, и Майк втащил в нее Джубала. Он вел себя словно маленький мальчик, радующийся, что наконец-то встретил любимого деда. Майк подтащил Джубалу большое кресло, а сам растянулся рядом на кровати. Они были в том крыле отеля, где находилась частная посадочная площадка. На нее выходили высокие французские окна[67] комнаты. Джубал поднялся, чтобы передвинуть кресло так, чтобы не сидеть лицом к свету, и с легкой досадой обнаружил, что кресло двигается куда надо само собой. Перемещение предметов, конечно, экономило силы и деньги (особенно на стирку: его рубашка, забрызганная вчера соусом, была так чиста, что он снова надел ее) и было явно предпочтительнее безмозглых механизмов. И все же Джубал никак не мог привыкнуть к телекинезу без проводов и волн. Он относился к нему так же, как во времена его детства порядочные благопристойные лошади относились к самобеглым экипажам.

Вошел Дюк, принес бренди и стаканы.

— Спасибо, Людоед, — сказал Майк. — Ты что, новый дворецкий?

— Кто-то же должен этим заниматься, Чудовище. Ты же засадил всех, у кого есть мозги, за диктофоны.

— Ну, через пару часиков они освободятся, и ты сможешь вернуться к своему распутству. Дело сделано, Людоед. Финиш.

— Весь чертов марсианский в одной книжке? Знаешь, Чудовище, поищу-ка я у тебя в мозгах сгоревшие кондючки.

— Нет-нет, только простейшие знания, которыми я располагаю… располагал, потому что чувствую себя совершенно выжатым. Верхоглядам вроде Стинки потребовалось бы лет сто торчать на Марсе, чтобы овладеть тем, чего я никогда не учил. Но я на славу поработал. Шесть недель субъективного времени с пяти утра или когда там мы присоединились к делению… И теперь те, кто подюжей, смогут закончить дело, а я тем временем поделюсь. — Майк потянулся и зевнул. — Хорошо. Законченная работа всегда поднимает настроение.

— Ты еще во что-нибудь впряжешься, не успеет окончиться день. Босс, это марсианское чудовище не может сидеть без дела. За два последних месяца сейчас он отдыхает первый раз. Ему остается только записаться в Анонимные Работники. Или же вам надо почаще нас навещать. Вы оказываете на него хорошее влияние.