Владимир Файнберг - Иные измерения. Книга рассказов

• Название: Иные измерения. Книга рассказов
• Автор: Владимир Файнберг
• Издательство: Дом надежды
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-902430-25-4

Здесь собрано 80 с лишним историй, происшедших со мной и другими людьми в самые разные годы. Неисповедимым образом историй оказалось столько, сколько исполняется лет автору этой книги. Ни одна из них не придумана. Хотелось бы, чтобы вы читали не залпом, не одну за другой, а постепенно. Может быть, по одной в день. Я прожил писательскую жизнь, не сочинив ни одного рассказа. Книги, порой большие, издавал. Их тоже, строго говоря, нельзя назвать ни романами, ни повестями. Невыдуманность, подлинность для меня всегда дороже любых фантазий. Эти истории жили во мне десятилетиями. Я видел их, как видят кино. Иногда рассказывал, как бы пробовал их на других людях. Эти истории расположены здесь в той же последовательности, как они записывались. Теперь то, чем жизнь одарила меня, становится частью и вашего опыта. В.Файнберг

---

— Что стоишь-любуешься?! — гаркнула мать, подавая деньги и хозяйственную сумку. — Купишь батон и половину круглого, серого. Одна нога здесь, другая — там. Понятно?

— А на жвачку?

— Останется тебе! Иди наконец. …Тусклое ноябрьское утро было пустынно. На подмёрзшие за ночь тротуары и мостовую медленно падал снег.

В дверях магазина Виолетта столкнулась с выходящим оттуда стариком в линялом, надвинутом на лоб беретике, в чёрных очках с трещиной.

Они с матерью не раз видели это чучело в их квартале. Мать говорила, что это обедневший профессор, недавно похоронивший жену.

Когда Виолетта топала из магазина с хлебом в сумке и приторно-сладкой жвачкой во рту, она увидела впереди себя спину удаляющегося старика.

Он суетливо семенил со своей мотающейся авоськой с буханкой, припадая то на одну, то на другую ногу. Словно всё время нырял и выныривал.

Виолетта постепенно нагоняла его. Смешно было наблюдать за этой одинокой фигурой в летнем плащишке, подпоясанном каким-то перекрученным ремнём.

Чучело слепо переступило с покрытого наледью тротуара на край проезжей части, где было не так скользко, двинулось дальше вдоль бровки.

Виолетта почти поравнялась с ним, когда увидела — впереди у края мостовой чернеет что-то круглое.

Это был канализационный люк с откинутой рядом крышкой.

Две толстые женщины в оранжевых жилетах поверх телогреек стояли поодаль с ломиками в руках у разукрашенной изображениями золотистых драконов витрины китайской закусочной.

Старик неуклонно двигался прямо к люку.

Виолетта замерла. Челюсти её перестали разминать жвачку. Ещё можно было крикнуть, добежать до старика, отдёрнуть его, остановить…

Она жадно смотрела — что будет?

Вдруг старик исчез. Только беретик и очки лежали на белом снегу.

Виолетта прошмыгнула мимо толстых тёток и, лишь сворачивая к себе во двор, услыхала за спиной их вопль.

Записная книжка

К тому времени я уже знал, что в жизни каждого человека бывают полосы бед.

Всё началось с того, что в апреле умерла мама. Сразу после похорон выяснилось: моя книга, которая около четырёх лет лежала в издательстве и вот-вот наконец должна была выйти в свет, выкинута из плана выпуска, ибо её место заняло свежеиспечённое сочинение секретаря Союза писателей.

Сразила бессонница. Гудел от боли затылок, кружилась голова.

Знакомый врач измерил давление, заподозрил развитие гипертонической болезни. Я молча сидел перед ним.

— Ты стоик, — сказал он. — Улыбаешься… А я и не знал, что улыбаюсь.

— Боюсь, как бы не стать лежиком. После смерти матери я остался совсем один. И в довершение всего как-то вечером в пятницу обнаружилось: потерял записную книжку. Старую записную книжку со всеми телефонами и адресами. Обыскался — не нашёл.

На фоне того, что произошло, ничего особенно страшного. Но эта мелочь меня добила.

Каждый знает, тошнотворное дело — переписывать в новую записную книжку со старой переполнившие её номера телефонов и адреса. А тут и переписывать не с чего. Неизвестно, как восстанавливать. Тем более, что всегда старался не загружать память тем, что может хранить бумага.

Я уже не улыбался. И телефон молчал, как назло. Никому почему-то в голову не приходило позвонить мне.

Прежде чем неизвестно как восстанавливать связи с миром, нужно было для начала обзавестись новой записной книжкой.

Утром в субботу я уже собрался пойти за ней в магазин, как раздался звонок телефона.

— Случайно не вы потеряли записную книжку, старую такую, потрёпанную?

— Потерял! — я необычайно остро почувствовал, что зловещая полоса моих бед завершается. — Где вы её нашли? Очевидно, звонил пожилой человек с несколько скрипучим голосом.

Он объяснил, что подобрал её на металлической подставке в будке телефона-автомата у метро «Сокол», куда зашёл позавчера вечером, чтобы позвонить в шахматный клуб.

Эти подробности меня не интересовали. Я вспомнил, что действительно звонил из этого автомата знакомому, который, как оказалось, отбыл в командировку. Только кажется, что в записной книжке много телефонов твоих друзей, но когда ты один и тебе плохо, где они, друзья?

— Как вы раздобыли мой номер телефона?

— Просто. Пришёл домой, обзвонил семь-восемь человек из вашей записной книжки. Они вычислили, кому она может принадлежать.

— Спасибо. Как мне с вами встретиться?

— А где вы живёте? Я сказал.

— Так это почти рядом со мной. Записываю адрес. Могу минут через двадцать занести.

Я подумал: «Хочет слупить с меня деньги за находку и доставку».

И вправду, вскоре он появился у меня, этот человек. Я ошибся — он был вовсе не стар. Вихрастый блондин лет тридцати, не больше.

Я думал, отдаст записную книжку, поблагодарю, вручу какую-нибудь денежку. Но он топтался в передней, с любопытством глядел на меня.

— Зайдите. Присядьте.

Он с готовностью стал расшнуровывать и снимать ботинки. Прошёл в носках в комнату, уселся на стул, начал озирать стены. Потом, вспомнив о цели своего визита, выложил на скатерть записную книжку.

— Ещё раз спасибо. Сколько я вам обязан?

— Нисколько. А вы играете в шахматы?

— Нет.

— Почему?

— Потому что не играю. Некогда тратить время жизни на передвижение деревяшек по деревянной доске.

— Вы так думаете? Интересно. А как вы относитесь к разводу?

— Как к шахматам. — Этот посетитель со своим скрипучим голосом начал меня всерьёз раздражать.

— А я вот женился два года назад, маленький ребенок… Семейная жизнь не складывается. На работе тоже. Служу в Госкомстате. За шесть лет никакого повышения зарплаты. Вообще я там как белая ворона… Вот разводиться собираемся.

Передо мной сидело само Одиночество.

— У вас ребёнок, — сказал я. — Может быть, все наладится.

— Вы так думаете? — он нерешительно поднялся. — Вам хорошо! У вас вон сколько друзей и знакомых, целая записная книжка.

Я тоже встал.

— А как вы относитесь к пиву? Хотите, пойдём выпьем пива?

Мне было не до пива.

Но раз уж так получилось, я решил выйти вместе с ним, чтобы купить новую записную книжку. Переписать в неё все необходимое. За вычетом номеров телефонов мнимых друзей. Он сопроводил меня до одного из павильончиков в подземном переходе, где я и приобрёл искомое.

— А знаете что? — спросил он, понимая, что пора расставаться. — Вы не запишете мой телефон? На всякий случай.

— На какую букву? Как вас зовут?

— Володя.

— Хорошо, тёзка. Есть авторучка? Я почувствовал себя ханжой и святошей.

Клиенты

Он был медвежатник. Не из тех, кто взламывает сейфы. А из тех, кто действительно охотится на медведей.

И фамилия его была Медведев.

Я долго не мог уразуметь, зачем нужно такому добродушному человеку убивать мишек.

За полтора года нашего знакомства автослесарь Володя Медведев десятки раз приезжал ко мне по вечерам после работы в автосервисе при мотеле. Обязательно привозил с собой бутылку водки.

— Нет, но ты мне скажи, — хрипел он, разливая её по стопарикам, — почему христиане считают, что развод — грех? А если она не может родить? Если бесхозяйственная? С другой стороны, оставлю её — кому будет нужна?

Он видел, что эти разговоры мне тягостны, но продолжал бубнить:

— У меня лежачая старуха мать. Второй год, как сломала шейку бедра. И мать, и жена на моей шее. Из-за них все не могу взять из детдома какого-нибудь пацанёнка, у которого ни папки, ни мамки. Я бы его охотиться научил, рыбачить…

Он пил и не пьянел. Только взгляд останавливался, наливался тоской. Сжимались кулачища, покрытые шрамами от тяжёлой работы.

— За смену надышишься сваркой, выхлопами. Извини, — он выходил к умывальнику в ванной — отхаркаться. А вернувшись к столу, вдруг задавал какой-нибудь нелёгкий вопрос. До сих пор помню, как сказал: «В перерыв ели сосиски в буфете, один жестянщик трепал, что нельзя доказать существование Бога. Ты как думаешь, можно?»

Уходил от меня Володя Медведев поздно. Не очень-то хотелось ему возвращаться в родные стены.

И вот как-то осенью пригласил к себе в гости.

Ехать не хотелось. Но не поехать не мог. Мало того, что Володя периодически чинил мой автомобиль. Он почему-то прикипел ко мне. Хотя ничего общего между нами, казалось, не было и быть не могло. Да и в качестве собутыльника я был ему не по плечу.

…Двухкомнатная квартирка с низкими потолками тесна была Володе Медведеву, самому похожему на медведя. Печать неухоженности, запустения лежала на всём, даже на пыльной медвежьей шкуре, распятой над продавленным диваном.

Сначала он провёл меня на захламлённый балкон, где похвастался огромной пластиковой бочкой, предназначенной для вымачивания в каком-то растворе медвежьих шкур, жаровней с шампурами.