Сергей Романов - Нищие

• Название: Нищие
• Автор: Сергей Романов
• Жанр: Прочее

---

Яхтсмен почувствовал, как Афинская задумалась: * Знаешь, Паша, мне кажется, паниковать здесь не надо. Твои ребята их сегодня изрядно напугали. И мне думается, что через день-два они исчезнут. Но что бы я сделала на твоем месте, так разослала бы мальчиков, чтобы они проследили цепочку и узнали, кому в конечном итоге поступают деньги. А я, со своей стороны, постараюсь то же самое сделать в Центре. И если мы хотим выйти на режиссера, то действовать надо немедленно. Он, этот человек, не может не понимать, что если мы уже обнаружили в действии его план, то, невзирая на то, что находимся по разные стороны баррикад, можем объединиться и круто наехать на него. И тогда ему несдобровать. Значит, завтра-послезавтра он начнет свертывать свой проект. Гложет меня сомнение - как бы это кто-нибудь из наших не был. У тебя есть люди такого ума? * Откуда? - хмыкнул Яхтсмен. * Вот я думала, что и у меня таковых нет. А теперь однозначно сказать не смогу. Но в одном я уверена, что через месяц-другой постановщик монашеского спектакля вылезет с какой-нибудь другой идеей. Но непременно близкой нам по духу, если, конечно, мы его не раскроем. * Завтра мои ребятки затащат пару монахинь в подвал, потешатся с ними, и они расколются полностью, - сказал Яхтсмен, зная, что Афинская была ярой противницей каких-либо насильственных методов. Но, к его удивлению, она промолчала, никак не среагировав на его предложение. Только добавила: * Наемницы могут ничего не знать. Вот если бы выловить сборщика или какого-нибудь цыганенка, к примеру внучка таборного атамана, - эти могли бы сказать что-нибудь... * Постараемся. * Ну, тогда, Паша, я поехала спать. Устала очень сегодня. * Может быть, мне к тебе подъехать? * Завтра, - отрезала она и положила трубку.

Глава 5. Марго

Маргарита Павловна Белякова - начальник отдела социальной защиты населения префектуры округа уже несколько дней обдумывала свой предстоящий разговор с неизвестным ей редактором газеты "Милосердие". На работе, на улице и дома, оставаясь наедине с самой собой, она мысленно спорила с префектом, органами правопорядка, руководителями различных благотворительных организаций о судьбе нищих и попрошаек, наводнивших столицу.

Она не могла понять и того, почему это Татьяна Сергеевна так печется о признании, неприкосновенности и свободе нищих и бездомных. Она тут же себя одергивала и в который раз повторяла, что так и должно быть. Кто еще, как ни сотрудники газеты с таким гуманным названием, должны заботиться о правах опустившихся на дно людей?

Конечно, сегодня общество несколько изменило свое отношение к бомжам. Их признали. Но она, Маргарита Павловна, была до мозга костей уверена, что легче от новых свобод ни окружающим, ни самим бомжам не стало. Она бы не вступила в спор с тем, кто стал бы её уверять, что бездомность, как и проституция, в России никогда не исчезала. Но при Советской власти, которую она, Белякова, не признавала, но отдавала ей должное за организацию порядка, начиная с 60-го года и по первый день образования суверенной России ,бездомность считалась уголовным преступлением. Государство заботилось о прописке каждого человека, но уж если этот человек не принимал забот правительства, то на это имелась статья 209, по которой тунеядец мог загреметь в места не столь отдаленные за бродяжничество или попрошайничество. А уголовная ответственность подрезала крылья многим любителям путешествий и выклянчиваний.

Она вспомнила свое первое знакомство с настоящей профессиональной нищенкой. В тот день она возвращалась с дачного участка. В вагон вошла женщина с двумя детьми. Вид, конечно, она имела неопрятный, оборвыши поддерживали её за руки. * Люди! Милые вы мои! - вдруг сипло и с убедительным надрывом запричитала она. - До чего же мы дошли! Мне стыдно! и залилась старуха натуральными грязными слезами. * Бабуля, не плачь... забормотали дети.

Бабка перестала лить слезы и снова обратилась к пассажирам за денежной помощью.

Держась за поручни и опять проливая слезы, вся компания двинулась по вагону. Подавали почти все.

Вышла женщина в Мытищах. Маргарита не удержалась и выскочила за ней. Вместе со своими "внуками" бабка устремилась к помещению вокзала, где к ним присоединился какой-то нечесаный мужик. По жестикуляции Марго догадалась, что между ними состоялась какая-то разборка. Видимо, он требовал выдать ему весь сбор, а она большую часть явно припрятала. Наконец беседа, сопровождаемая непечатным соответствующим фольклором, завершилась. Пожилая тетка подхватила детей и ринулась смотреть расписание.

Маргарита и теперь не смогла бы сказать, что её дернуло, но она вдруг подошла к старухе и спросила: * Можно с вами поговорить?

Старуха, отпустив детей, с недоумением осматривала её с ног до головы. Потом с недоверием спросила: * А что надо? * Дело в том, что я видела вашу работу и... - Маргарита сделала над собой усилие, чтобы не рассмеяться, мне бы тоже хотелось попробовать! * А ты кто такая? - все ещё с той же недоверчивостью спросила драматическая старуха.

Тут заныли дети, дергая свою наставницу за подол платья: * Эй, купи нам мороженого! Ты обещала! * Заткнитесь! - грубо цыкнула на них мошенница.

Белякова для пущей убедительности достала из сумочки паспорт, развернула, ткнула в страницу, где стоял штамп прописки и тут же (откуда только взялся талант!) сочинила целую легенду: * У меня ребенок, образование, прописка. Но муж бросил, а работу найти не могу. Сижу с пацаном на голодном пайке... * Ребенок у тебя свой есть - это очень хорошо... - вдруг деловито одобрила побирушка и пояснила: - Не надо деньги за прокат платить. Потом я смотрю - ты ещё не синюшная...

Белякова поняла, что старуха намекает на то, что она ещё не спилась, и сделала вид, что приняла ееслова за комплимент. * Культурная, интеллигентная, - продолжала оценивать её мнимая нищенка. И вдруг спросила: - А как ты работать собралась?

Белякова вошла в образ этакой простушки: * Ну, может быть, мне так и сказать, мол, нет работы, ребенок голодный... * Дура! - перебила её бабка. - Кто тебе за это даст? Почти у всей Москвы дети голодные! Ты скажи, что у тебя туберкулез, старший ребенок уже умер, а младший только заболел. Говори, что и ты скоро помрешь, а младшенького ещё можно спасти. С этим текстом моя подруга работала. Только она теперь в Греции. * Как? - только и нашла, что спросить Белякова. * Замуж вышла за грека. Вот и умотала. Так что, легенда свободная. Дарю! А работать, дорогая, мы будем с тобой в одной электричке. Завтра хватай ребенка, одежку я ему здесь подберу, и к половине восьмого утра подъезжай сюда, в Мытищи. Будешь отдавать мне половину выручки. Только, смотри, не виляй и без хитростей! И ещё учти - половину нужно отдавать ментам. Так что, будешь отдавать мне все, а я тебе уже сама начислю зарплату.

Белякова согласно кивала. Но её подмывало спросить о главном: каков же будет её дневной заработок? * А вы сами, сколько получаете? поинтересовалась она.

Старуха не обиделась, но и не назвала точной цифры. * Я тебе так скажу: сколько я получала штукатуром - с этой работой даже сравнивать смешно. Деньги хорошие. Когда-то у меня было в сберкассе три тысячи рублей - всю жизнь их копила. Они, как сама знаешь, быстро обесценились. Словно сгорели. На работе тоже меня сократили - старая уже была. Так что, нищей я и правда считалась. Это теперь я могу, к примеру, норковую шубу себе купить или в любой ресторан завалиться. Но при деньгах надо голову на плечах иметь. У тех, кто выпить любит, - вся выручка и уходит на водку. Глядишь, через месяц-другой и подавать почти перестают. Благодетель, он ведь синюшек не любит.

Конечно, ни на какую встречу на другое утро Белякова не пошла, но глубоко задумалась о том, что многие люди буквально паразитируют на нищенстве. Ощутив вкус легких денег, многие даже увольняются с работы и, облачившись в бутафорские одежды, выходят на промысел.

Теперь она, Маргарита Павловна, была бы не против, если бы вновь начала действовать статья, карающая за тунеядство и бродяжничество. Пусть направленная наперекор свободе. Но, бомжачья свобода-то была мнимой. Да и приводила эта свобода не к процветанию, а к деградации слабой личности. Статьи же в газете "Милосердие" поддерживали нищенское братство, и создавалось впечатление, что сотрудники газеты во главе с редактором даже вовсе не хотели, чтобы сами нищие выбрались из грязи.

В статьях звучал лишь призыв, чтобы им, нищим, больше помогали, чтобы их не трогала милиция, чтобы каждый привлекался для санэпидемобработки только по собственной воле и желанию.

Вот и в последнем номере смысл статьи сводился к тому, что наша страна, как и вся Европа, подписала Международную конвенцию о правах человека, и что в результате этого акта была отменена двести девятая. И автор призывал не законопослушных граждан города, а бомжей и нищих жить так, как им хочется. При этом смаковал прелести бездомной жизни, ностальгировал по горьковским ночлежкам. Он с гневом обрушивался на тех, кто распихивал "свободный народ" по приемникам и распределителям, принудительным санитарным приютам для больных, вытаскивал бомжей из канализационных колодцев, подвалов, спускал с крыш. И тогда они, нищие, сами смогут прокормиться и позаботиться о себе.