Сергей Щипанов - Все в твоих руках

• Название: Все в твоих руках
• Автор: Сергей Щипанов
• Жанр: Научная Фантастика

---

— А в каких годах ваш сын учился? — спросил Сева.

— В конце пятидесятых.

«Вот это да! — удивился Сева, про себя. — Сколько же лет ему?! А, ведь не скажешь по виду». Выглядел Арнольд Адольфович лет на шестьдесят, максимум. И вообще, Сева убедился: бесполезно пытаться определить возраст человека, особенно если тот работает в их Институте.

Не обошли вниманием и прекрасный пол — вечную тему, наряду с футболом и политикой.

— … Я заметил, что у женщин слабо развито абстрактное мышление. Они привыкли думать конкретно. Вот один пример. Рассказываю знакомой анекдот: «В бар заходит голая женщина и спрашивает коньяку. Бармен таращит на нее глаза. Женщина: «Ты что, голых баб не видел?». Бармен: «Видеть-то я видел. Мне интересно, откуда ты станешь деньги доставать». Знакомая задумалась, а потом заявила: «Так она же натурой расплатится». Ха-ха-ха!

— Это бы ей много коньяка досталось…

— Фи! Еще старина Мюллер говаривал: «Предпочитаю водку. От коньяка я совею».

— Не скажи. Если хороший коньяк…

— Дубильные вещества в нем. Водка — чистый продукт. Вот у нас, на восьмом стенде Иванов работает, Федор Степаныч. Подсчитал, что выпил уже цистерну. Три с половиной тонны. Смог бы он столько коньяка выдуть? Никогда в жизни!

— Ты, Сева не верь им! Не водку пил товарищ Иванов, а разбавленный спирт. И не бери, бога ради, с него пример. Наш Степаныч — бывший бортмеханик. Еще в войну летал. После уволили его из армии за пьянство. Он в гражданскую авиацию пошел, на родину — в Красноярск. Летал на новых, тогда, «Ил-14». Пить хотел бросить, да на его беду в самолетах в качестве противообледенителя применялся этиловый спирт. Разве тут бросишь?! Иванову чуть-чуть оставалось летать до пенсии, когда турнули его с работы. Опять за пьянку. Куда с пятном в трудовой податься? В края суровые только. Перебрался на северо-восток, в Якутск. Приняли. Летал. Опять начал куролесить. Выгнали. Подался еще севернее. И, в конце концов, очутился на краю земли, в Певеке. Дальше только Северный полюс. Оставалось налетать буквально десяток часов, но Степаныч опять запил. Выгнали. Пригорюнился наш Степаныч — накрылась пенсия! Тут один приятель посоветовал ему пойти в парашютный десант (тушение лесных пожаров). Туда, мол, всех берут, и прыжки приравниваются к летным часам. Деваться некуда, пошел. Оказалось, правда: десантники, сплошь уволенные за пьянку летуны.

Объяснили им, что к чему. Пришло время прыгать. Посадили в самолет, летят. Иванов и так был еле живой с похмелюги, а глянул в люк — вовсе муторно стало. Но как подумал, что пенсии не будет, закрыл глаза, и — вперед! Вывалился наружу, будто мешок с натуральным коровьим удобрением.

Два месяца прослужил Степаныч в десантниках, заработал пенсию. А под конец в наши края попал: у нас сильно в тот год леса горели. Тут и познакомился Степаныч с кем-то из институтских. Позвали его к нам работать. Тридцать лет уже…

Автобус катил по улицам Соловейска. Спящих растолкали, пустую тару и мусор убрали. Сева, вдруг вспомнил историю, рассказанную Арнольдом Адольфовичем в самом начале беседы. Он подсел к шустрому старику.

— Арнольд Адольфович, вы про камень говорили, про александрит, и я подумал… В общем, меня проблема философского камня интересует.

— Да?! — «мужичок с ноготок» умудрился глянуть на Севу сверху вниз. — С каких же, разрешите полюбопытствовать, позиций интересует вас данная проблема?

— Ну… — замялся Всеволод, — с разных. Откуда взялась идея философского камня? В каких направлениях велись поиски?..

— Вам, должно быть, Солнцев дал поручение отыскать камень, а? Верно? Ну, что ж. Заходите ко мне, в 47 кабинет. Потолкуем.

VIII. Ведьмочка

1

Дверь отворилась резко: было слышно, как ее толкнули, как дрогнули в раме стекла…

Юрин не обернулся. Он сразу догадался, кто вошел: вместе с потоком воздуха в комнату ворвалось душистое облако. Эти духи спутать невозможно ни с чьими другими. Парфюм, попадая на нежную женскую кожу, обязательно несколько меняет свой аромат. Даже если две девушки пользуются одинаковыми духами — всегда можно с закрытыми глазами понять, кто перед тобой. А запах, вызывающий странные ассоциации, — с огнем и снегом одновременно, — мог принадлежать только ей.

— Я так и знала, что это ты здесь сидишь. Задерживаться после работы способны или старые маразматики, которым не хочется идти домой к женам-стервам, или молодые карьеристы, желающие заработать у начальства дополнительные баллы…

Ирма, не дожидаясь приглашения, пододвинула стул и уселась где-то за правым плечом Севы. Он нарочно не отрывался от текста, делая вид, что поглощен работой.

— Кто же я, по-твоему? Маразматик или карьерист?

Сева включился в игру, не задумываясь о возможных последствиях. Обычная осмотрительность изменила ему. А ведь предупреждали, предостерегали: ни в коем случае не отвечай на заигрывания ведьм.

— Ты? Карьерист конечно. Честолюбивый, как всякий молодой специалист. К тому же не растерял еще иллюзий — веришь, что способен оставить след в науке. Тем более в такой мало исследованной области, как паранормальные явления.

Сева усмехнулся: все-то вы про нас, мужчин знаете… Считаете что все. Ну, да, конечно, честолюбив. Но не наука же загнала его на широту между Архангельском и Мурманском. Откуда Ирме знать, что у него не было выхода: или в армию офицером-двухгодичником, или сюда, где «даже летом холодно в пальто». Спасибо, хоть Восточная Европа, а не Западная Чукотка. Там ведь тоже есть филиал отделения РАН. А что торчит, когда все уже сидят у телевизоров, так не от желания выслужится. Наоборот, из-за собственной нерадивости: дотянул до последнего, а шеф требует: вынь да положи ему отчет к запланированному сроку. Кроме того, выбор-то невелик: или в общаге маяться со скуки, либо тут вечер скоротать.

— Ну, хорошо. Я — карьерист. А сама что здесь делаешь?

Поняв, что изображать трудягу нелепо, Сева чуть повернулся на своем крутящемся стуле и оказался почти напротив женщины.

Молодой специалист, когда еще только знакомился с сотрудниками института, начал было обращаться к Ирме на «вы», — как-никак старше его на тринадцать лет, — но она воспротивилась, шутливо заявив, мол, «выкать» — значит видеть в ней старуху. А она вполне еще молода, даже просто — юная.

Вот и сейчас она будто студентка-первокурсница звонко и охотно рассмеялась, закинув головку и демонстрируя жемчужные зубы и тонкие ноздри.

— Я? Люблю работать в одиночестве. Дома никто не ждет, а дел накопилось — вагон и маленькая тележка.

Сева сам не заметил, как с готовностью побежал по приготовленной для него дорожке:

— Значит мы — товарищи по несчастью!

Ирма кивнула. Пристально посмотрела на молодого человека и улыбнулась, еще раз блеснув действительно красивыми зубками: берегись Сева, попадешься мне в сети, не вырвешься. Он как будто только теперь разглядел насколько хороша чертовка: густые темно-каштановые волосы, великолепная, без признаков морщин кожа, замечательная фигура…Эх, если бы не возраст. Впрочем, Сева слышал от видавших виды мужиков, что женщины и в пятьдесят бывают невероятно сексуальными и охочими до молоденьких парнишек. Яркая тому иллюстрация — случай с Алевтиной. Он вдруг густо покраснел: не разучился еще стесняться мыслей «про это», и, кроме того, вспомнил об оставшейся в Питере Жанне, которую считал невестой. А главное, Ирма была профессиональной ведьмой, (Сева узнал от Егорыча), в буквальном смысле этого слова; хотя по ведомости она, наверное, проходила каким-нибудь старшим лаборантом-экспериментатором. Ведьма, разумеется, не в средневековом понимании, а в том контексте, который возник в конце двадцатого века: человек, наделенный экстрасенсорными способностями, сильнейшей биоэнергетикой.

Ирма пододвинула стул к столу. Севины колени чуть не уткнулись ей в бедро, да и лицо оказалось в опасной близости от темных чувственных губ.

— Дай руку! Предскажу судьбу. Что было, что будет…

Щеки коснулось горячее дыхание собеседницы. Сева ощутил сильное стеснение в груди. Ирма сжала его запястье ладонями. Какие они сухие у нее. И сильные. Да, кажется, влип…

Ирма провела по его ладони пальчиком с наманикюренным ногтем.

— Ты романтическая натура, Всеволод! Эмоциональный… увлекающийся, но… застенчивый. А это что… ай-яй! У тебя еще не было интимных связей с женщинами!

Сева грубо вырвал руку. Какого черта! Лезет, беспардонно, в его личную жизнь. У любого лица мужского пола обвинения в девственности вызывают неприятные эмоции…

— Извини. Я не хотела тебя обидеть. Ничего тут такого — все еще будет! В будущем у тебя…

— Не надо! Я не хочу знать про будущее.

Ирма улыбнулась открытой, располагающей улыбкой.

— Боишься судьбы? Зря. Карму нужно принимать, как есть: без страха и сожалений! Кроме того — у тебя все будет хорошо.