Жаклин Арпман - Полная безнаказанность

• Название: Полная безнаказанность
• Автор: Жаклин Арпман
• Издательство: Флюид
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-98358-216-3

Жаклин Арпман (род. 1929) — одна из самых ярких современных бельгийских прозаиков, практикующий психоаналитик, член Бельгийского общества психоанализа и Международной ассоциации психоанализа, автор 19 романов, множества статей и эссе, лауреат ряда престижных литературных премий. Действие в романе происходит в наши дни, повествование ведется от лица главного героя, ставшего случайным свидетелем нелегкой жизни одной благородной семьи, состоящей из женщин трех поколений, которые ради сохранения своего старинного фамильного дома идут на преступление. Заглядывая в потаенные уголки душ героев, автор ставит для своих читателей вечные проблемы: нравственных ценностей, добра и зла, преступления и наказания. До последних страниц роман держит читателя в напряжении, за каждым поворотом сюжета заставляя ждать развязки.

---

Общество разделилось: Шарлотта собиралась в кино с Антуаном, Саре нужно было еще раз осмотреть корову, девочки пошли наверх.

— На занятия вам завтра не идти, и все-таки не засиживайтесь.

— Не беспокойся, у меня в понедельник экзамен, так что я буду повторять математику, — сообщила Клеманс.

— Ты и так все знаешь! — вздохнула Адель. — А мне вот зубрить историю с географией.

— А я закончу наконец глажку, — сказала Мадлен и добавила, повернувшись ко мне: — Если хотите выпить отвара перед сном — лично я предпочитаю вербену, — составьте мне компанию.

Я без зазрения совести соврал, что обожаю вербену, потому что ради разговора с Мадлен готов был выпить и два чайника.

Пока она наливала воду, я, следуя ее указаниям, отыскал в одной из комнат в глубине дома гладильную доску.

— Похоже, вам здесь нравится, — заметила она.

— Дом великолепен, я видел мало равных ему по красоте, ну а о таком теплом приеме я не мог и мечтать.

— В этом прелесть древних родов: здесь не забывают о хороших манерах. Когда-то в доме не переводились гости, все комнаты были заняты круглый год.

— Вплоть до первых ударов судьбы, в девятьсот семнадцатом?

— У вас хорошая память!

— Как я понимаю, Антуан и Жером — гости постоянные?

Мадлен тихонько рассмеялась.

— Это любовь. Жером каждые полгода делает Саре предложение.

— А Антуан — Шарлотте?

— Раз в два года.

— Но они отказывают?

— О, вовсе нет! Обе отвечают, что слишком сильно их любят, чтобы позволить жениться на девице из рода ла Дигьер и разориться.

— А как же госпожа ла Дигьер?

— Тут совсем другое. Речь идет о том, чтобы найти богатого человека и на его деньги спасти дом, а не втягивать в безнадежное дело парня, который зарабатывает на жизнь собственным трудом. Они никогда так не поступят, потому что действительно ими дорожат.

— Но скажите, госпожа Жан… простите, Мадлен, нет ли в этом некой сумасшедшинки?

— Конечно, это полное безумие. Я все вам объясню, но сначала скажу, почему не желаю называться госпожой Жандрон, иначе вы так и будете ошибаться. Я рассказывала вам, при каких обстоятельствах Октав женился на моей матери. Он пошел дальше и предложил удочерить меня. Я отказалась, думая, что на этом все закончится. Но Октав кое-что предпринял, не ставя меня в известность, а через два месяца он умер, и я обо всем забыла. Мама время от времени давала мне подписать то один, то другой документ, не доверять ей у меня оснований не было, и я подписывала не глядя. Больше со мной такой номер не пройдет! Однажды пришли мои новые документы, из которых выяснилось, что теперь я Мадлен ла Дигьер! Боже, до чего же я разозлилась! С женщинами так не поступают! Альбертина знала не больше моего: она попыталась меня успокоить, говорила, что мы и так всегда жили как сестры, и все такое прочее. Но я — не ла Дигьер, я — Жандрон из семьи Жандронов!

Мадлен все еще кипятилась, вспоминая события тех лет.

— Возникли проблемы с наследованием: формально я стала совладелицей поместья. Альбертина очень старалась скрыть свои чувства, но я видела, как она страдает. Впрочем, эту проблему решить оказалось легче всего: мы отправились к нотариусу, и я продала ей свою часть за символический один франк! Я его сохранила — он лежит в футляре, на розовой атласной подушечке. Но имя осталось при мне.

Мадлен замолчала. Я уже понял, что такова ее манера говорить, слушатель должен был выждать несколько мгновений, а потом повторить ее последнее слово с вопросительной интонацией.

— Имя?

— Я никогда не думала, что женщина может изменить фамилию через удочерение, но всегда знала, что это легко сделать выйдя замуж. И я вышла замуж за своего кузена.

В ее устах это прозвучало как хорошая шутка.

— Он был очень милый парень, намного моложе меня и очень меня любил. Ни одна девушка не хотела выходить за него замуж из-за горба и слабого здоровья. Поверьте, мы с Альбертиной очень о нем заботились! Я даже спала с ним — в благодарность за имя, понимаете? — и он был счастлив, что к нему относятся как к настоящему мужчине. Два года мы прожили очень счастливо, а потом он умер от лейкемии… двадцати лет от роду.

Она покачала головой.

— Даже если женщина — ла Дигьер не по крови, мужчине она счастья не приносит. Возможно, Сара и Шарлотта правы, что не выходят замуж? Впрочем, не важно, главное — я снова стала Жандрон, хотя со всеми этими историями уверена могу быть только в своем имени.

— Обещаю больше не ошибаться, Мадлен.

— Странно, не правда ли, что мы с Альбертиной, пусть и по разным причинам, вышли замуж за кузенов, но сохранили фамилии.

Рассказывая, Мадлен разложила доску, заварила отвар и разлила отвратительную на вкус вербену по чашкам. Она передала мне сахарницу, я положил несколько ложек, надеясь перебить вкус, но стало только хуже — отвар превратился в сироп, и я решил признаться, подумав, что простота не всегда хуже воровства:

— Знаете, Мадлен, я солгал. Я не люблю вербену. Мне просто ужасно хотелось с вами поболтать.

Она издала свой веселый, с первого раза покоривший меня смешок:

— Следовало бы наказать вас и заставить выпить все до капли, но у меня доброе сердце. Вино там, налейте себе сами.

Несколько глотков избавили меня от приторного вкуса во рту. Мои безансонские друзья Шанталь и Мишель называют этот процесс «противосахарной терапией».

— И помогите сложить белье. Я их не глажу: абсурдно тратить по полчаса на простыню, чтобы потом лечь и в две минуты смять ее. Когда я объявила, что постельное белье в этом доме больше гладить не будут, мою мать едва не хватил удар, но это случилось после истории с удочерением, и чувство вины не позволило ей оспорить это решение.

Мне впервые в жизни поручили подобное дело, я сконцентрировался, собрал волю в кулак и сделал все так хорошо, что Мадлен не заподозрила во мне новичка.

Идея поездки в Виши возникла как игра, после того как Шарлотта смоделировала на компьютере очередную схему спасения дома. Она все время их составляла, надеясь найти выход. Она сидела, мрачно уставясь на экран.

— Даже если Дюрьё даст мне прибавку, о которой я просила, если Сара станет обдирать клиентов как липку, а твой чертов издатель, мама, перестанет задерживать на полгода выплату жалованья, мы все равно не справимся. До конца лета нужно найти пятнадцать тысяч евро.

Она не сказала ничего нового.

— А продавать нам практически нечего, — вздохнула Альбертина, — остались жалкие крохи.

Кроме самого дома, как следовало из разговора Сары с Шарлоттой, слышанного мной днем.

— Большое поступление. Наследство. Некоторым везет — к ним является с визитом нотариус и сообщает о смерти американского дядюшки, — мечтала Сара.

— Надеяться не на что: у нас есть полное генеалогическое древо семьи с семьсот пятидесятого года.

— Ты должна снова выйти замуж, мама. Знаешь, богатый человек вполне может быть культурным и хорошо воспитанным.

Альбертина весело рассмеялась.

— Очень на это рассчитываю. В моем возрасте становишься придирчивой.

Сара продолжила свою мысль:

— Хрупкого здоровья. Никаких родственников, и ты будешь единственной законной наследницей.

— Дайте мне побыть замужем хоть недолго.

— Ладно, если он оплатит счета, мы будем великодушны. Вотрен всю жизнь в тебя влюблен, но у него нет денег.

— Он никогда не просил меня стать его женой.

— Из робости, — подала голос Шарлотта. — Ты слишком красива для него.

— Красива! Красива! Как женщина пятидесяти пяти лет. Богатые мужчины женятся на молодых.

— И становятся рогоносцами. Умный человек ведет себя иначе.

— Ты хочешь, чтобы он был не только богат, но и умен?

— От этого зависит мир в семье. Вряд ли мы сумеем приспособиться к дураку.

— Тебе бы следовало подумать в первую очередь о матери и сказать: она не сумеет.

— Перестань, Мадлен, тебе известна ее самоотверженность: она сделает все, чтобы нас спасти.

— И где же вы отыщете для меня столь редкостный экземпляр?

— Уж точно не здесь, — ответила Шарлотта.

— На водах! — воскликнула Сара. — Только на водах. Они там лечатся, скучают, им нужно приятное общество. В Виши приезжают те, у кого больная печень, цирроз и сердечная недостаточность, Пломбьер, если не ошибаюсь, показан почечникам, Дакс — тем, кто страдает диспепсией, Бурбуль — золотушным, Амели — туберкулезникам, астматикам и сифилитикам, а если у человека хронический энтерит, ему самое место в Эвиане. Выбирай патологию по своему вкусу.

Последняя фраза вызвала бурный протест окружающих.

Шарлотта закрыла компьютер, который ничем не мог ее порадовать, и они принялись вчетвером развивать курортную тему, где бродят стада разочаровавшихся в любви миллиардеров — о, совсем не золотушных и уж точно не сифилитиков! — жаждущих встретить женщину своей жизни и открыть ей сердце и банковский счет.