Дмитрий Бобров - Записки военнопленного

• Название: Записки военнопленного
• Автор: Дмитрий Бобров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013

---

— Сейчас анонсировали сенсацию в Ленинском суде! — сказал он, словно не доверяя увиденному. — Похоже ты был прав, твоё ходатайство о вызове мёртвого Гиренко произвела эффект разорвавшейся бомбы! По всем каналам только об этом и трещат!

Налив себе горячего чая я сел на край стальной кровати и попивая бодрящий напиток, стал просматривать новостные выпуски. Местные каналы наиболее активно осветили прошедшее судебное заседание и, изобилуя различными версиями развития событий, обратились за комментариями к моим старым знакомцам — участникам процесса. Одетый в синий мундир прокурор Бундин, чьё лицо украшали блестящие круглопрямоугольные очки без оправы, собираясь с мыслями, издавал невнятное протяжное «э» и говорил о предположительных результатах моего ходатайства неопределённо и расплывчато. Солидный Адалашвили в хорошем чёрном костюме вещал, уверенно склоняя слушателей к мысли о скором исключении экспертизы Гиренко из материалов дела. Другие адвокаты говорили более взвешенно и осторожно. Все соглашались только с тем, что мои права действительно нарушаются и сторона обвинения должна это нарушение исправить, пока ещё неизвестно каким способом. Для журналистов неожиданное ходатайство стало информационным поводом напомнить о личности Гиренко и о его неожиданной смерти воспринимавшейся как грозный знак-предупреждение всем антифашистам старого поколения со стороны радикального подполья. Фотография очкарика-эксперта с чёрной траурной полоской сменялась снимками его скромной могилки и кадрами с митинга питерских африканцев-антифашистов. Негры держали в руках фотопортреты убитых за последнее время иностранцев, и над фотографиями многих чёрных лиц возвышался плакат с единственной фотографией белокожего — Гиренко — страстного друга питерских негров. Африканец с толстыми на треть лица губами чуть не плача рассказывал о том, каким хорошим человеком был Николай Михайлович, как он помогал неграм, как их любил. Потом показывали нечёткие фотографии с неизвестными молодыми людьми позирующими на фоне красного флага со свастикой, показывали кадры, на которых группу закованных в наручники ребят выводили из зала судебных заседаний и говорили, что основная версия следственных органов связана с анти-экстремистской деятельностью учёного. Поскольку его последней работой в качестве эксперта горпрокуратуры была экспертиза по моему делу, название «Шульц-88» склонялось журналистами на все лады, вплоть до прямых утверждений, что наша группа причастна к совершению преступления. В общем, в течение вечера я пожинал плоды затеянной мной информационной провокации, и думаю случившееся отразилось и на самом исходе процесса.

Ночью я спал и видел прекрасные сновидения, и даже ночное похолодание не смогло придать моим снам негативное направление. То было иллюзорное ощущение возврата утраченной возможности влиять на свою судьбу — чувство, иногда посещающее в судах новеньких узников и мгновенно распадающееся как злая насмешка при встрече с неизбежной и суровой реальностью уголовного судопроизводства.

Утром я ещё спал, когда Володя куда-то ушёл по делам. Если я пишу, что человек ушёл, не стоит это понимать так, будто он просто взял, вышел и камеры и пошел, куда глаза глядят. Для того чтобы «открыться» нужно сначала высунуть голову в кормушку и позвать корпусного. Целыми днями на тюремных галереях раздаются громкие призывы наподобие: «Корпусной! Подойди к камере 721!». Но четырёхэтажный корпус довольно велик, а корпусной всегда занят и может не слышать твоего призыва. Чтобы он наверняка подошёл к камере проще всего подозвать какого-нибудь слоняющегося на галерее рабочего и попросить его дойти до корпусной и передать корпусному просьбу подойди к соответствующей камере. И вот, наконец, сотрудник подошёл к двери и между вами происходит короткий разговор. «Давай откроемся, командир», — просит зэк, передавая корпусному денежку, и тот открывает камеру. При этом авторитетные арестанты обычно платят не за каждую прогулку по корпусу, а покупают месячный абонемент. Утром с началом новой смены их ежедневно открывают уже автоматически. Однако корпусной может обеспечить свободу передвижений арестанта только в пределах корпуса. Если есть необходимость прогуляться на другой корпус, нужно договариваться с другим корпусным.

То, что я называю прогулками, таковым является лишь отчасти. Просто прогуливаться по галереям — занятие малоинтересное, так как тут нет ни окон, ни каких-то интересных мест — только деревянные дорожки вдоль тянущихся одна за другой обитых железом дверей, узкая железная лестница, связывающая галереи между собой, корпусная в начале третьей галереи и рядом с ней квадратный стальной стакан. Авторитеты открываются не из абстрактной любви к прогулкам, а по вполне прозаическим причинам — для решения деловых вопросов и общения с себе подобными. Упакованные в стандартные спортивные костюмы бандиты толпятся днём на галереях и решают массу «насущных» вопросов относительно затягивания запретов, переездов тех или иных людей, выбивания долгов и т. д. Они подходят к разным камерам и через кормушку разговаривают с арестантами, договариваются о чём-то с рабочими, «перетирают» что-то с операми. Иногда представители какой-то определённой ОПГ устраивают прямо посреди корпуса коллективный разговор-совещание больше похожий на воровской «сходняк», хотя присутствующие не имеют, как правило, никакого отношения к ворам и выглядят как обычные спортсмены, которыми в основном и являются. Среди них немало бывших боксёров и борцов, рукопашников, бывших спецназовцев и десантников, призёров разнообразных спортивных соревнований. На седьмом корпусе даже сидел в описываемое время один бывший олимпийский чемпион.

Спортсмены надёжно контролируют теневую жизнь коммерческого централа, но ещё не до конца растраченную силу имеют и сторонники старого воровского движения. Их не так часто можно увидеть гуляющими по галереям, однако они непрерывно напоминают о себе многочисленными «прогонами». Система поддержки воровских традиций имеет строгую иерархию. «Смотрящий», то есть координатор воровского движения есть на каждой галерее. Четверо смотрящих за галереями находятся в подчинении смотрящего корпуса. Выше всех стоит положенец централа координирующий действия десяти смотрящих корпусов. Также есть и отдельные специфические координаторы, отвечающие за отдельные направления движения. Например, «смотрящий за медикаментами» или «смотрящий за игрой». На каждом корпусе есть так называемая «общая камера», где обычно и сидит смотрящий за корпусом. В камере концентрируется «общее» и отсюда же оно распределяется по нуждающимся. Тюремное общее состоит в основном из запасов чая и сигарет, которые на добровольной основе выделяются арестантами из полученных передач. Также общее наполняется и из исходящего с воли «грева» передаваемого уже освободившимися или ещё не заехавшими сторонниками движения. Движение это называется «чёрный (либо воровской) ход» и считается, что каждый его сторонник может в будущем стать вором в законе, если, естественно, не нарушит какой-либо пункт неписаных тюремных правил. Согласно этим правилам арестантам нельзя заниматься «беспределом», то есть самостоятельно бить кого-либо, «вымогать» у сокамерников деньги, сотрудничать с администрацией, проявлять неуважение к ворам и воровским понятиям. Считается, что только воры или поставленные ими люди могут «спрашивать» с человека и наказывать его; в случае возникших противоречий и конфликтов арестанты обязаны обращаться к блатным, которые одни уполномочены решать, кто поступил неправильно. Таким образом, черноходы контролирующие распределение и сбор стратегических арестантских запасов — общее и назначившие себя судьями в межарестантских разборках, стремятся к получению реальной власти над большинством заключённых.

Для напоминания о себе черноходы постоянно рассылают по галереям и корпусам так называемые прогоны. Это лист бумаги обычно свёрнутый в трубочку и спрятанный в футляр. На нём написаны требования блатных, информация общего характера для вновь заехавших арестантов, призывы не забывать об общем, отчёты о том, кто, как и за что блатными на централе наказан и т. д. Прогон обычно передаётся через все камеры поочередно, сбоку листа есть графа с номерами камер и, прочитав прогон, зэки ставят галочку (чтобы смотрящий был в курсе, какие камеры прочитали прогон) и иногда короткий комментарий наподобие «одобряем!» или «ознакомились». Некоторые прогоны пишут смотрящие и так и подписываются под ними, например, «смотрящий за 7 корпусом Махмуд», или «смотрящий за игрой Джаба»; в основном пишут собственно сами воры. Такой прогон так и называется воровским и это высший документ в черноходской системе, за утрату которого могут быть применены серьёзные кары. Написаны прогоны особенным языком напоминающий архаическую славянскую речь или церковные писания. Специальная грамматика и стилистика, особенные слова прогонов, по-видимому, являются частью традиций тщательно сохраняемых ворами. Прогоны наполнены специфическими выражениями, например, тюрьма называется «Дом Наш Общий», приветствиями-призывами наподобие «Жизнь Ворам!» и необычными пожеланиями «Свободы золотой!», «Фарту!», «Всех Благ!» (характерно, что под благами, помимо свободы, понимается преимущественно курево, чай и наркота). В принципе прогоны можно назвать квинтэссенцией воровской идеи — они содержат и передают в печатном виде основные понятия и правила чёрного хода.