Игорь Гамаюнов - Именем закона. Сборник № 2

• Название: Именем закона. Сборник № 2
• Автор: Игорь Гамаюнов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-265-02666-5

Во втором сборнике «Современный детектив» опубликованы повести современных советских авторов, рассказывающие о борьбе правоохранительных органов с уголовной преступностью, частном расследовании преступления и о той, далеко не простой ситуации, которая сложилась сегодня в системе правосудия и милиции.

---

— Это когда Сталин умер, что ли?

— Ну! Я-то хорошо те времена помню, хотя и был почти пацаном. Не-е-ет, стране хозяин нужен.

Спорить на эту тему с Демченко было бесполезно.

— Жалко Надежду, — перевел Сокольников разговор в прежнее русло.

— Думаешь, надо было… — проворчал Демченко. — Гайдаленок вообще ее арестовывать хотел, чтобы следствию не мешала. А то откажется от показаний, потом побегаешь.

— Что он, с ума сошел! — возмутился Сокольников. — А дети на кого останутся? На алкаша этого? Бабка ведь совсем старая.

— С ума не с ума… А ты что думаешь? Алкаш, кстати, твой — сейчас первейший друг следствию. Главный свидетель. Дети — это верно, но их можно в крайнем случае и в спецприемник поместить, такое бывает, — по-деловому объяснил Демченко.

Теперь уже Сокольников остановился и уставился на него.

— Михаил Федорович, вы что, серьезно, что ли? Какой еще спецприемник? А если ваших детей в спецприемник?

— Моего не примут, мужик уже. Да ты не шуми. Не бойся, не арестуют твою Надежду. Он тоже, Гайдаленок твой, на рожон переть не станет. Я ему объяснил кое-что, вправил мозги. Он понятливый. Далеко пойдет. Вроде Трошина твоего.

— Чего это вы их всех моими называете? Какие они мои?

— Это у меня привычка такая. Пошли, что ли!

Управление было уже совсем близко. Только за угол свернуть.

— Можешь двигать домой, — объявил Демченко. — Костин велел передать, что завтра в половине шестого утра за тобой придет машина. Поедешь Зелинского отлавливать, — он сделал паузу. — Своего…

Трамвая Сокольников дожидаться не стал, дошел до метро пешком. Толкотни на станции по вечернему часу уже не было, но народа все же хватало — чувствовалась близость железнодорожного вокзала. Ступив на эскалатор, Сокольников увидел впереди женскую фигуру, вдруг показавшуюся поразительно знакомой. Надежда! Но спустился вниз на десяток ступеней и убедился в ошибке. Совершенно непохожа, разве что платье… Но еще раз за время недолгого пути ему чудились в окружающих черты Надежды Азаркиной, а потом он понял, что это уставший мозг тревожит память о происшедшем.

«Переработал, — объяснил он сам себе, — переутомился…»

Ему не хотелось сейчас ни о чем разговаривать, и он был рад, что дома все уже спали.

* * *

Принадлежавшие Зелинскому синие «Жигули» последней модели стояли на асфальтовой площадке метрах в пятидесяти от подъезда. Наверное, Зелинский часто смотрел на них из окна своей квартиры. Здесь и решили его дожидаться. Свою «Волгу» поставили неподалеку — прятаться пока нужды не было. Все втроем — Демченко, Витя Коротков и Сокольников — сидели в машине: выходить с недосыпа на утренний холодок не хотелось. Молчали. Смотрели на подъезд, откуда должен был выйти Зелинский, и на часы.

Минуло шесть. Мимо машины пару раз прошла дворничиха — молодая, крепко сбитая, с раскосыми темными глазами.

— Срисовала уже, — ухмыльнулся водитель Гена. — Ушлые пошли лимитчицы.

— Почему лимитчицы? — вяло возразил Коротков. — Может, студентка прирабатывает.

— Какая студентка! Лимитчица. Горьковская область, Краснооктябрьский район, село Мочалей, — безапелляционно заявил Гена, — все московские дворники оттуда. Спорим?

Спорить, однако, никто не пожелал. Тогда Гена скукожился на своем водительском месте и почти сразу засопел. Спать прошлой ночью ему пришлось меньше всех.

Двор постепенно просыпался, двери подъездов хлопали все чаще, выпуская на работу хмурых москвичей. Где-то высоко над землей из раскрытого окна внезапно, без всякого предупреждения, грянуло в сотню электронных децибелов:

— А-ах! А-арлекино! А-рлекино! — и тут же оборвалось, словно захлебнувшись собственной дерзостью.

Гена вздрогнул, пошевелился (почесал ухо) и засопел еще прилежнее.

Сокольников глядел на подъезд не отрываясь, как ему казалось, но появление Зелинского пропустил. А когда сморгнул набежавшую от напряжения слезу, оказалось, что Зелинский уже подходил к машине.

— Он!

— Пошли! — скомандовал Демченко, и они выскочили каждый со своей стороны, лихо хлопнув дверцами.

Зелинский повернулся на этот стук, и лицо его выразило тревогу.

— Прошу пройти, — Демченко взмахнул удостоверением.

— В чем дело? — сказал Зелинский без малейшего удивления и вдруг громко крикнул: — Что такое?! В чем дело!!

И Демченко, и Коротков, и Сокольников на секунду опешили, пораженные неспровоцированной силой звука этих вопросов.

— Не надо кричать, — сказал Витя Коротков.

— Оставьте меня в покое! — завопил Зелинский на весь двор. — Я никуда не пойду! В чем дело! Это самоуправство!

Даже не поднимая головы, Сокольников почувствовал, сколько сразу появилось в окнах дома любопытствующих лиц.

— Тэ-эк! — Крякнув, Демченко ухватил Зелинского под руку.

Но Зелинский не упирался, сразу начал послушно переставлять ноги в сторону оперативной машины, но вопить не переставал и делал это не столько с чувством, сколько очень громко.

— Хулиганство! — надсаживался он. — Оставьте меня в покое! Вы что, с ума сошли!

Его довели, как тяжелобольного, и усадили на заднее сиденье. В машине Зелинский успокоился и принялся шумно отдуваться — крик отнял у него немало сил. И тут Сокольников догадался:

— Михаил Федорович! Он же своих предупредить хотел!

По тому, как злобно дернулся Зелинский, стало ясно, что Сокольников попал в точку.

— Оставайтесь здесь, — распорядился Демченко. — Я его сам доставлю. Чтоб из квартиры никто ничего не унес!

Двигатель машины уже завывал на полных оборотах, едва закрылась дверца, она прыгнула вперед, как камень из рогатки, — Гена вступил в свои права.

Сокольников и Коротков с интересом поглядели ей вслед: машина домчалась до поворота, кренясь и скрипя, свернула и исчезла.

— Чтоб никто не унес, значит, — флегматично пробормотал Витя Коротков. — Легко сказать!

А в Сокольникове уже пробудился оперативный азарт, он тянул Витю, торопясь и переживая, что может опоздать.

Они взбежали на шестой этаж, не обращая внимания на ожидавший внизу лифт. Квартира Зелинского была закрыта. За дверью, обитой добротно и даже богато, с набором никелированных замков, стояла тишина. Наклонив голову, Сокольников прислушался и почувствовал, что с другой стороны двери кто-то тоже стоит и слушает затаив дыхание. Тогда оба тихонько спустились пролетом ниже и устроились на широком подоконнике.

— Что будем делать? — шепотом спросил Сокольников.

— Всех, кто выйдет из квартиры, будем задерживать и отводить в опорный пункт, — подумав, сказал Коротков. — Тут недалеко.

На площадке щелкнул замок, они сразу насторожились. Но отворилась дверь не Зелинского, а квартиры напротив. Оттуда, из образовавшейся темной щели на них сначала долго смотрели, а потом вышла старуха — грузная и седая, с растрепанными лохмами. Переваливаясь, стала спускаться к ним с помойным ведром в руках. Она что-то злобно бубнила на ходу, смотрела на них с сильнейшей неприязнью и вызывающе гремела ведром об откинутую крышку мусоропровода. Потом так же шумно поднялась наверх, а когда уже входила в свою квартиру, хрипло прокаркала:

— Пьянь! Сволочь! Собрались тут с самого утра! — и быстро захлопнула дверь.

— Ведьма, — тихонько сказал Сокольников.

Старуха приняла их за местных алкашей. А может, просто такая неприветливая по натуре была старуха.

Витя Коротков ничего не сказал. Покачал головой и достал пачку сигарет. Дверь старухи немедленно приоткрылась.

— Еще чего! Дымить тут удумали! Все табачищем провоняли! Сейчас я на вас милицию вызову, паразитов!

И тут же — бряк! — снова захлопнулась.

Теперь уже Коротков с досадой прошептал какое-то слово, но сигареты спрятал.

Словно огромный разбуженный улей, загудел лифт. Кабина миновала их площадку и еще долго ползла на самый верх. А из квартиры Зелинского вышел мальчишка лет девяти в школьной форме и ранцем за плечами. Дверь быстро закрыли изнутри, и мальчишка, робко взглянув на незнакомых хмурых дядей, развалившихся на подоконнике, поспешил укрыться за проволочным ограждением шахты, дожидаясь, пока лифт освободится. Он стоял там не шелохнувшись, затаившись, как мышонок, наверное, с пальцем на кнопке вызова, а Сокольников смотрел на его лопоухий силуэт и чувствовал, как в душе вновь поднимается тревожная волна, соединившая вдруг Надежду с ее детьми и этого мальчишку в единый источник томительного щемящего беспокойства. Но дело есть дело, сколь оно ни противно подчас. Подошел к мальчику: «Что в ранце?» Тот торопливо сорвал ранец со спины: «Учебники, бутерброд, вот…» И в самом деле, больше ничего в ранце не было. Мальчик спустился вниз.

Больше из квартиры никто не выходил, и, когда через несколько невероятно долгих часов наконец появилась смена, Сокольников вздохнул с облегчением оттого, что на этот раз оказался избавленным от участия в развязке…