Валуев Валерьевич - Лишенцы в системе социальных отношений

• Название: Лишенцы в системе социальных отношений
• Автор: Валуев Валерьевич
• Издательство: Маджента
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-98156-409-3

Книга посвящена лишению избирательных прав по социальному признаку в первые два десятилетия существования советского государства. Это явление, возникшее вскоре после Октября 1917 г. стало важным элементом социальной политики. Оно давало власти возможность, не прибегая к прямым репрессиям, устранять от активного участия в общественной и политической жизни представителей т. н. «непролетарских слоев» населения.

Автор, основываясь на богатом фактическом материале, показывает, как было организовано лишение избирательных прав в Смоленской губернии (1918–1929 гг. и в Западной области (1929–1936 гг.). Рассмотрена и система ограничений в хозяйственной, социальной и бытовой сферах, накладывавшихся на граждан, лишавшихся прав голоса. Особое внимание уделено проблемам взаимоотношений лишенцев с обществом и властью. В работе показано, что одним из главных последствий лишения избирательных прав стало формирование особой категории «классово чуждых элементов», многие из которых стали впоследствии жертвами политических репрессий.

---

В апреле 1929 г. редакция «Дер Эмес» опять прислала заметку «50 % лишенцев» в Смоленск для проверки. Но Рославльский уездный исполком ответил, что проверка проведена, и факты не подтвердились.

Особое внимание в прессе уделялось лишенцам в печати во время «великого перелома». В комсомольской газете Западной области «Большевистский молодняк» за первые четыре месяца 1930 г. было опубликовано более 30 статей и заметок, в которых упоминались лица, лишённые избирательных прав. Основными темами большинства публикаций было разоблачение попыток лишенцев «пролезть» в советский аппарат, на государственные и кооперативные предприятия, в колхозы, в учебные заведения, а также критика местных руководящих работников, по вине которых подобные попытки имели место.

Тем не менее, иногда печатные органы помогали отдельным лишенцам вернуть права голоса, обвиняя местные власти в перегибах. 23 сентября 1929 г. Савинский сельсовет Кармановского района лишил избирательных прав жителя деревни Петушки середняка В. Соколова. Основанием для этого послужило то, что Соколов попросил своего односельчанина помочь ему скосить клевер, а за работу расплатился продуктами — табаком, сахаром и яблоками. В постановлении сельсовета было сказано: «лишить Соколова избирательных прав за осьмушку табаку и за продажу своих яблок». По этому поводу в журнале «Западная область» был опубликован стихотворный фельетон М. Исаковского «О курении». Начинался он следующими строками:

«Вот ядреная программа!
Вот подход к середняку!
— Мы тебя лишаем права
За осьмушку табаку».

В фельетоне высмеивалась позиция, занятая сельсоветом по отношению к среднему крестьянину а заканчивался он призывом:

«Для тоски — причины нет:
Надо выкурить — и баста! — Этот мудрый сельсовет!»[537].

Вскоре после публикации этой сатиры Соколов был восстановлен в избирательных правах, а сельсовет распущен и переизбран заново.

Одним из последствий лишения избирательных прав, по точному наблюдению А. И. Добкина, «был „удар по семье“, который пришелся в первую очередь по тем слоям общества (дворянство, духовенство, зажиточные крестьяне), в которых до революции семейные отношения оставались ещё сравнительно прочными, почему и могли ещё служить ценностным ориентиром для остальных»[538].

Заявления молодых лишенцев о восстановлении в избирательных правах явственно показывают «…рост тенденций потери духовных и нравственных ориентиров прежних лет, нарушения нравственных семейных устоев»[539]. Дети лишенцев очень часто, достигая совершеннолетия и, начиная самостоятельную жизнь, стремились доказать, что они не имеют никаких связей со своими родителями и близким родственниками, фактически отрекались от них. Вот фрагмент из ходатайства жителя Рудни Михеля Апарцева, сына торговца, в местную избирательную комиссию: «Все знают, что я с отцом не лажу, и я с ним никакого дела не имею. Кушаю я отдельно и вообще я с ними не схожусь во мнениях»[540].

В марте 1931 г. Сычевский сельсовет лишил избирательных прав за эксплуатацию наёмного труда жителя деревни Полосы Н. А. Звонкова. Вместе с ним прав голоса были лишены и члены его семьи — племянница и её муж П. Н. Поляков. Добиваясь своего восстановления в избирательных правах, Поляков, в своём заявлении, написанном в ноябре 1931 г. доказывал, что к Звонкову его заставила переселиться нужда. Далее он писал: «Дядя… был раскулачен и лишён избирательных прав, причём вместе с ним лишён был избирательных прав и я, что я считаю не вполне правильным. Хотя я прожил у дяди три месяца, для лишения избирательных прав которого были бы основания, как для бывшего эксплуататора чужого труда, но ведь я с детства… работал в людях по найму и даже… не имел понятия об эксплуатации чужого труда. За что же я буду нести пятно нетрудового элемента, ведь я же не являлся и не являюсь его иждивенцем, и сразу же после раскулачивания дяди я ушёл от него»[541].

Восстанавливая в избирательных правах совершеннолетних детей лишенцев, сумевших доказать свою независимость от родителей, власть всячески старалась подчеркнуть их разрыв со своим семьями и кругом близких людей. Очень характерной является в этом отношении постановление комиссии по пересмотру дел лиц, лишённых избирательных прав Понизовского райисполкома Ярцевского округа от 24 июля 1930 г., посвященное восстановлению в правах голоса детей частного торговца А. К. Зуева. В нём говорилось: «Живущих в настоящее время отдельно и самостоятельно Зуева Сергея, Зуеву Пелагею, Зуева Корнея и Зуеву Фёклу, как проявивших лояльное отношение к советской власти и к колхозному строительству а втянутых к участию в торговле Зуевым Антоном, живущим в то время с ними вместе, и находясь под его влиянием, в избирательных правах восстановить. Зуев Антон индивидуально обложен сельскохозяйственным налогом и раскулачен. В настоящее время административно выслан органами ГПУ»[542].

Многие дети лишенцев, которым не удавалось доказать отсутствие связи со своими родителями старательно скрывали своё происхождение. Благодаря этому им удавалось получать хорошую работу, поступать в средние и высшие учебные заведения, и даже вступать в комсомол и профсоюзные организации. Социальное происхождение таких граждан становилось известным только во время чисток, которые часто устраивались накануне или в ходе перевыборной кампании.

В феврале 1927 г. во время избирательного собрания на рабфаке Смоленского государственного университета было объявлено, что студент Макаров лишён прав голоса «как член семьи, эксплуатирующей наёмную рабочую силу». При этом известии из аудитории раздались удивлённые возгласы: «Позвольте, товарищи, он же комсомолец, как же его лишать права… Наконец, как он мог попасть на рабфак?». Председатель избирательной комиссии так ответил на эти вопросы: «Товарищи, тогда этих сведений не было. Вопрос о его пребывании в комсомоле и на рабфаке рассматривается»[543].

Во время чистки Смоленского государственного университета в марте 1927 г. из него был изгнан комсомолец Залецкий, который написал в анкете, что «его отец — учитель». На самом деле, как оказалось, его отец был до революции инспектором духовных училищ. Кроме того, Залецкий «женился на дочери лишенца, которой благодаря тому, что она вышла замуж за студента, удалось окончить школу и устроится на работу в качестве заведующей детплощадкой»[544].

Своё происхождение и родство молодым лишенцам помогали скрывать друзья и близкие, которые, если это вскрывалось, подвергались различным взысканиям. Весной 1930 г. во время чистки еврейского педагогического техникума в Смоленске из него была исключена студентка Фабер. Её отец оказался торговцем лошадьми, лишённым за это занятие избирательных прав. Брат Фабер «при чистке ВКП (б)… был исключён из партии как чуждый». Как выяснилось при чистке «социальное лицо Фабер скрывала её подруга, кандидат партии Певзнер, за это она получила от партийной ячейки выговор»[545].

Взрослые лишенцы при возможности сами помогали своим детям скрыть своё происхождение и тем самым обрести более высокий социальный статус. В 1928 г. священник села Ослянка Хиславичской волости Рославльского уезда Пушкин благодаря своей дружбе с членами местного сельсовета получил благоприятную для себя справку о социальном положении. После этого его дочь и сын поступили в педагогический техникум, и им даже выплачивалась стипендия. Однако в начале 1929 г., в ходе избирательной кампании, об этом узнали уездные власти. В результате дети священника Пушкина были исключены из техникума[546].

Однако не все дети лишенцев отрекались от своих родственных связей, ради обретения «места под солнцем». Более того, некоторые из них готовы были заступиться за своих родителей или родственников лишённых прав голоса. В начале 1930 г. в школе второй ступени города Почеп Клинцовского округа сын лишенца Лисеев, когда его пытались отправить на субботник, заявил: «Отца хлебозаготовками в деревне притесняют, а меня здесь субботниками»[547].

В начале октября 1930 г. была лишена избирательных прав жительница города Невель С. Л. Буракова. Основанием для лишения её прав голоса стало то, что три года она была замужем за крупным торговцем — лишенцем и находилась на его иждивении. После лишения Бураковой избирательных прав её совершеннолетние сыновья не только не отреклись от своей матери, но и направили в адрес Невельского горсовета «обязательство», следующего содержания: «Мы… граждане посёлка Локня Локнянского района Бураковы Илья и Хаим, рабочие пригородного хозяйства… даём настоящую подписку своей матери Бураковой Сосе Лейбовне… в том, что мы обязуемся её содержать на своём иждивении, высылая ежемесячно по месту её жительства на содержание соответствующие продукты питания, о чём и даём настоящую подписку»[548]. Рассмотрение дела Бураковой затянулось на несколько лет. 21 августа 1933 г. она отправила жалобу на неправильное лишение избирательных прав в Западный облисполком. В ней, беспокоясь за судьбу своих детей, С. Л. Буракова писала: «убедительно прошу ускорить разбор и выяснение т. к. данным недоразумением не могу жить совместно на старости лет с детьми рабочими, дабы не позорить их»[549].