Валуев Валерьевич - Лишенцы в системе социальных отношений

• Название: Лишенцы в системе социальных отношений
• Автор: Валуев Валерьевич
• Издательство: Маджента
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-98156-409-3

Книга посвящена лишению избирательных прав по социальному признаку в первые два десятилетия существования советского государства. Это явление, возникшее вскоре после Октября 1917 г. стало важным элементом социальной политики. Оно давало власти возможность, не прибегая к прямым репрессиям, устранять от активного участия в общественной и политической жизни представителей т. н. «непролетарских слоев» населения.

Автор, основываясь на богатом фактическом материале, показывает, как было организовано лишение избирательных прав в Смоленской губернии (1918–1929 гг. и в Западной области (1929–1936 гг.). Рассмотрена и система ограничений в хозяйственной, социальной и бытовой сферах, накладывавшихся на граждан, лишавшихся прав голоса. Особое внимание уделено проблемам взаимоотношений лишенцев с обществом и властью. В работе показано, что одним из главных последствий лишения избирательных прав стало формирование особой категории «классово чуждых элементов», многие из которых стали впоследствии жертвами политических репрессий.

---

Нередко, особенно в период «великого перелома» не только лишение избирательных прав влекло за собой изгнание с работы, но и наоборот увольнение человека по чистке как «социально чуждого» приводило в дальнейшем к лишению его прав голоса. Так, с 1928 по 1931 годы при «очищении» промышленности и управленческого аппарата СССР от «старорежимных» кадров 23 000 человек «были списаны по первой категории („враги советской власти“) и лишены гражданских прав»[332].

Большинство лишенцев, теряя работу, теряли вместе с ней единственную возможность заработка и пропитания. Потеря средств существования и угроза жизни впроголодь указывались многими лишенцам как основные мотивы в их заявлениях о восстановлении в избирательных правах. Так, житель хутора Васильево Павликовской волости Ельнинского уезда Н. Ф. Анисимов в своём заявлении в уездную избирательную комиссию от 5 апреля 1927 г. писал: «Прошу сообщить мне результат ходатайства… о восстановлении меня в избирательных правах, ибо благодаря этому я лишился должности и куска хлеба, т. к. средств к существованию совершенно не имею»[333].

Некоторые лишенцы воспринимали запрет на профессию как тяжелый моральный удар, как ещё одно свидетельство собственной несостоятельности. Житель Рославля бывший городовой П. М. Петров в своей жалобе в президиум Смоленского губернского исполкома от 10 мая 1927 г. писал: «Хочу работать, несмотря на свои старые годы, могу ещё быть полезен советской власти, не желаю записываться в инвалиды труда, но нет работы, не дают, я отверженный»[334]. Житель деревни Лобановки Климовского района Западной области Г. С. Зыкунов, лишённый избирательных прав за службу в полиции писал в своём заявлении, направленном в облисполком в сентябре 1935 г.: «я ходатайствую о восстановлении меня в правах, чтобы я мог работать честно в колхозе или на производстве со всеми трудящимися наравне»[335].

Вместе с потерей избирательных прав лишенцы теряли также и целый ряд социальных льгот, что серьёзно осложняло их материальное положение. С середины 1920-х гг., граждане лишённые избирательных прав не могли получать пенсии и пособия по социальному страхованию[336].

Обычным явлением для лиц, лишённых избирательных прав был отказ от своего прежнего экономического статуса. Многие торговцы и владельцы частных предприятий — «нэпманы», ради возвращения себе прав голоса закрывали собственное дело и соответственно теряли высокие заработки. В 1924 г. жители Переснянской волости Смоленского уезда П. Карташёв и Г. Максиминин были лишены избирательных прав «как торговцы с патентом 2-го разряда». После этого они «отказались от частной торговли и стали вести сельское хозяйство личным трудом». В результате, уже в конце ноября 1924 г. они оба были восстановлены в избирательных правах[337].

Тяжёлым последствием потери избирательных прав было, и увеличение налогового бремени. Напрямую количество и размер налогов, которые платил гражданин, не были связаны с наличием или отсутствием у него избирательных прав. Тем не менее, изменение социального статуса человека после лишения его права голоса влекло за собой и необходимость платить целый ряд налогов, которые не собирались с полноправных граждан. Не имея права служить в регулярных частях Красной армии, лишенцы должны были платить особый военный налог. По постановлению СНК СССР от 25 января 1932 г. граждане, платившие подоходный налог в размере до 3 000 руб. в год (или до 250 руб. при обложении месячными окладами), выплачивали военный налог в размере 75 % подоходного налога. Для лиц, подоходный налог которых составлял более 3 000 руб. в год (более 250 руб. при месячном окладе), специальный военный налог устанавливался в размере 100 % суммы подоходного налога. Сумма специального военного налога для плательщиков подоходного налога при этом не должна была быть меньше 50 руб. в год. Лица, принадлежавшие «к кулацким хозяйствам, облагаемым сельскохозяйственным налогом в индивидуальном порядке» платили военный налог «в размере 50 % оклада их сельскохозяйственного налога, но не менее 100 руб в год». Остальные граждане, «входящие в состав хозяйств, облагаемых единым сельскохозяйственным налогом», должны были платить военный налог «в размере 50 % оклада их сельскохозяйственного налога, но не менее 50 руб. в год». Граждане, имевшие самостоятельный доход, но с которых не взимались подоходный или единый сельскохозяйственный налоги, платили специальный военный налог «в размере 50 руб. в год»[338].

Согласно декрету ВЦИК и СНК РСФСР от 27 марта 1924 г. деревенские лишенцы, которым было запрещено занимать должности сельских исполнителей облагались «особым сбором, устанавливаемым губернскими исполнительными комитетами, и поступающим в доход сельских советов по покрытию расходов по охране общественного порядка, личной и имущественной безопасности или по благоустройству селения»[339]. Граждане, лишенные избирательных прав платили его, когда наступал их чёред нести обязанности сельского исполнителя. Размер этого сбора устанавливали исполнительные комитеты губерний, краёв, автономных областей и республик. Инструкция НКВД от 8 января 1927 г. «О порядке назначения и деятельности сельских исполнителей» устанавливала максимальную ставку налога в размере 10 рублей[340]. Согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР «О сельских исполнителях» данный налог составлял уже «от 30 до 50 рублей в год»[341]. Как показала практика, местные власти зачастую использовали данное положение для того, чтобы поправить собственный бюджет. В циркуляре ЦИК СССР от 6 апреля 1925 г., посвященном борьбе с перегибами в области лишения избирательных прав указывалось, что местные органы власти относят к категориям граждан, лишённых избирательных прав «не только нетрудовые и контрреволюционные элементы», но также и кустарей, имеющих подсобные предприятия и «служителей при храмах и домах культа». Причиной этого называлось «стремление наложить на них налог, взимаемый взамен исполнения ими обязанностей сельских исполнителей». Циркуляр рекомендовал исполнительным комитетам в месячный срок «пересмотреть вопрос о лишении избирательных прав лиц, отнесённых к таковым лишь на основании наложения на них налога взамен выполнения обязанностей сельских исполнителей»[342].

В середине 1920-х гг. в высшем руководстве страны обсуждался вопрос о введении специального налога, который должны были платить лишенцы. В декабре 1926 г. на 3-ей сессии ВЦИК 12-го созыва было принято постановление, предлагавшее Президиуму ВЦИК и СНК РСФСР «обсудить вопрос о целесообразности обложения особым налогом лиц, лишённых избирательных прав, имея в виду, что эти лица в целом ряде местностей не несут никаких общественных обязанностей»[343]. 21 декабря 1926 г. своё заключение по данному вопросу дал наркомат финансов. Главное внимание в этом документе было обращено на то, что по закону от 24 сентября 1926 г. были значительно увеличены ставки подоходного и промыслового налогов, взимавшихся с торговцев и кустарей, составлявших большинство среди лишенцев. Кроме того, представители нетрудового элемента и так выплачивали повышенную арендную плату, повышенную плату за квартиру, платили за обучение детей в школе. В связи с этим отмечалось, что «финансовые результаты проектируемого налога на лиц, лишённых избирательных прав будут весьма невелики и для местных бюджетов не будут иметь никакого значения». Введение дополнительного налога для лишенцев, по мнению руководства главного финансового ведомства страны, являлось нецелесообразным. Было указано и на то, что «обложение граждан лишь за то, что по действующим законам они лишаются избирательных прав, едва ли желательно в условиях текущего момента»[344]. Впрочем, позже данный пункт заключения был собственноручно вычеркнут из него наркомом Н. А. Милютиным. 4 января 1927 г наркомат внутренних дел также дал отрицательный отзыв на предложение ввести особый налог для лишенцев. 10 января 1927 г. СНК РСФСР принял постановление о нецелесообразности дополнительного налога на лиц, лишённых избирательных прав[345]. Окончательно оно было утверждено Президиумом ВЦИК 14 февраля 1927 г.[346].

Во время коллективизации после лишения избирательных прав деревенского жителя обычно обкладывали твёрдым или индивидуальным заданием (если он не был обложен таковым ранее). Зачастую гражданин, потеряв права голоса, оказывался полностью разорённым, поскольку все возможности его хозяйства были направлены на выполнение твёрдого задания. Житель деревни Белики Монастырщенского района Западной области К. И. Коробков, лишенный избирательных прав в 1931 г., писал в своей жалобе во ВЦИК: «После лишения голоса мне было дано твёрдое задание хлебом, всех культур до 40 пудов, каковое мною выполнено»[347]. Гражданин деревни Хутынцево Демидовского района П. Зуев в заявлении, направленном в Западный облисполком 23 февраля 1934 г. так описывал свою судьбу после лишения прав голоса: «в 1931 г. меня… лишили избирательных прав, обложили твёрдым заданием и забрали у меня весь скот и имущество. С того момента за невыполнение (нрзб) в количестве 160 кил. меня судили и приговорили к 1 году принудработ, который я отбыл в 1932 г., после чего находился в отходе на разных государственных работах и до сего времени… В данное время я сельского хозяйства не имею, а также не имею никакого скота и имущества — являюсь опролетаризованным — всё моё существование состоит от отхожего заработка»[348]. В конце своего заявления, после ходатайства о восстановлении в избирательных правах, Зуев писал: «В дополнение прошу облисполком снять с меня индивидуальное обложение, если же таковое не принималось, то прошу снять твёрдое обложение»[349].