Джулиана Бэгготт - Пепельное небо

• Название: Пепельное небо
• Автор: Джулиана Бэгготт
• Издательство: Астрель
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-27142662-9

Прессия почти не помнит прежние времена и взрыв, не помнит родителей и своего детства. Она живет с дедушкой в разрушенной пристройке бывшей парикмахерской, и каждый день пытается понять, почему полный счастья мир в одночасье превратился в пепел, шрамы, ожоги, мутации и страдания. Но однажды она встречает Брэдвела, который лишился семьи еще до взрыва, потому что его родители знали правду о том, что взрыв был запланирован. Теперь Брэдвел хочет собрать вокруг себя единомышленников и свергнуть Купол, отомстив за смерть родителей.

---

Партридж смеется:

— Нам бы никогда не позволили играть в такую игру. Прошлое есть прошлое. Было бы невежливо копаться в нем. Только малые дети делают так.

А потом быстро добавляет:

— Не обижайся. Это просто мы такие.

Но Прессия все равно чувствует обиду.

— Прошлое — это все, что у нас есть, — говорит она, ускоряя шаг. В голове звучат слова Брэдвела. «Они хотят стереть нас и наше прошлое, но мы не позволим им этого». Вот как это происходит. Стереть прошлое, никогда не говорить о нем.

Партридж тоже прибавляет шаг, догоняет Прессию и хватает ее за локоть руки с головой куклы. Прессия резко вырывает руку и прижимает к себе.

— Не хватай людей! — выкрикивает она. — Что тебе надо?

— Я хочу поиграть в эту игру, — просит Партридж. — Ведь я за этим и пришел, пришел узнать о своем прошлом.

Он смотрит ей прямо в глаза, вглядываясь внимательно в ее лицо и скользя взглядом по местам, где начинаются шрамы.

Прессия наклоняет голову вперед так, что ее волосы закрывают лицо.

— Это очень невежливо.

— Что? — удивляется Чистый.

— Пялиться на людей. Никто из нас не хочет, чтобы его разглядывали.

— Я не хотел… — Партридж отворачивается. — Прости.

Прессия не отвечает. Это хорошо, что он чувствует себя провинившимся и теперь обязан ей. Чистый нуждается в ее опеке, потому что только она может объяснить, что здесь можно, а что — нельзя.

Дальше они идут в молчании, которым Прессия наказывает Чистого, но потом решает, что пора бы уже и простить виновного, и потому первая начинает игру.

— Ладно, — вздыхает Прессия, решив, что соврет, — мы когда-то купили новый автомобиль с большой красной лентой. И еще я помню Микки Мауса в белых перчатках.

— Ха, — усмехается Партридж, — точно.

— А ты помнишь собак в темных очках? Правда, они были смешные?

— Я не помню собак в темных очках, вообще.

— А-а-а, — тянет она, — теперь твоя очередь.

— Ну, моя мать рассказывала мне историю о королеве-лебеди, и там был плохой король, который украл ее крылья, и добрый король. Я думаю, что плохим королем был мой отец.

— Он и вправду был плохим королем?

— Это просто сказка. Родители не ладили. Я тогда думал, что эта сказка про них. Детская логика! Эта сказка была чепухой, но я любил ее. Мама могла бы рассказывать мне что угодно, и я бы все равно ее любил. Дети любят своих родителей, даже тех, которые не заслуживают этого. И с этим ничего не поделаешь.

Его воспоминание такое честное и реальное, что Прессии становится стыдно, что она не играла искреннее. Поэтому она пытается снова.

— Мои родители как-то раз на мой день рождения, когда я была маленькой, взяли напрокат пони.

— Чтобы возить детей?

— Думаю, да.

— Это хорошо. Пони. Тебе нравились пони?

— Я не знаю.

Прессия задумывается, поможет ли им обмен воспоминаниями. Будет ли он доверять ей больше после этого?

Она решает проверить его.

— Когда ты боролся с холемом, ты вытащил его из норы и перевернул. Я никогда такого не видела, это просто невозможно!

Она ждет чуть-чуть, чтобы он подхватил нить беседы. Однако Партридж прижимает подбородок к груди и молча продолжает идти.

— И там, на улице, с группи, ты бежал быстрее, чем человек может бегать…

Партридж качает головой.

— Академия. Меня этому специально обучали, вот и все.

— Обучали?

— На самом деле это называется кодированием. Я прошел его не до конца, так что выходит, что я недоделанный.

Он, кажется, не хочет говорить об этом, и Прессия решает не продолжать расспросы. Они снова идут молча.

В конце концов они приходят к маленькому рухнувшему магазину.

— Вот это место, — говорит Прессия.

— Что за место? — спрашивает Партридж.

Они обходят груду камней и видят широкую металлическую дверь черного хода.

— Тут живет Брэдвел, — шепчет Прессия. — Я должна предупредить тебя, что он мутировавший.

— В каком смысле?

— У него птицы.

— Что у него?

— Птицы в спине.

Партридж пораженно смотрит на Прессию, и она вновь испытывает чувство удовлетворения, что встревожила его. Она стучит, как было написано на записке: сначала один громкий удар, затем два тихих, потом пауза — и еще один резкий удар. Внутри раздается шум, и затем они слышат, как Брэдвел точно так же стучит с другой стороны.

— Он что, живет здесь? — спрашивает Партридж. — Кто захочет жить в таком месте?

Прессия стучит второй раз.

— Жди здесь. Я не хочу, чтобы он нервничал. — Она указывает на стену, скрытую в тени.

— Он что, слишком нервный?

— Просто отойди.

Партридж отступает в тень.

В это время Брэдвел со скрежетом открывает дверь, оставив узенькую щель.

— Ночь на дворе! — слышится его грубый голос, и Прессия понимает, что разбудила Брэдвела. — Кто там? Какого черта тебе надо?

— Это Прессия.

Дверь открывается чуть шире. Брэдвел оказывается еще выше и крупнее, чем она его запомнила. Выживший должен быть поджарым и гибким, с худым от скудного питания телом, которое легко спрятать. Но Брэдвелу, чтобы выжить, пришлось стать большим и сильным. Его щеку рассекает двойной шрам, лицо покрывают рубцы от ожогов, но взгляд Прессии притягивают его темные глаза. Стальной взгляд смягчается, когда Брэдвел смотрит на Прессию, будто в нем скрывается больше нежности, чем можно подумать. Ей вдруг становится трудно дышать.

— Прессия? — спрашивает он. — Я думал, ты больше не захочешь меня видеть.

Она отворачивается, пряча щеку с ожогом, и чувствует, как краснеет. Что ее смутило? Почему? За спиной Брэдвела слышится трепетание — это машут крыльями птицы, сросшиеся с его телом.

— Зачем ты пришла?

— Я хотела поблагодарить тебя за подарок.

— Именно сейчас?

— Нет, — отвечает она, — я не за этим пришла. Я просто подумала, раз я все равно здесь, стоит тебя поблагодарить.

Слишком много слов.

— И я привела кое-кого, — добавляет она, — это срочно.

— Кого?

— Того, кому нужна помощь.

И затем быстро добавляет:

— Не мне. В ней нуждается этот человек.

Если бы она не встретила Чистого, ей бы пришлось стоять сейчас у порога Брэдвела с просьбой спасти ее саму. Какое облегчение, что она пришла просить не для себя. Повисает пауза. А что, если он сейчас закроет дверь? Или он раздумывает, что делать?

— Какая помощь ему нужна?

— Это очень важно, или я не была бы здесь.

Партридж выходит из тени.

— Она здесь из-за меня.

Брэдвел переводит взгляд с Партриджа на Прессию.

— Заходите, — говорит он, — побыстрее.

— Где мы? — спрашивает Партридж.

— Лучшее мясо от Эллиотта Маркера и сыновей, 1933 год, — отвечает Брэдвел. — Я нашел маленькую бронзовую вывеску после Взрыва. Это было тогда, когда некоторые люди все еще выкладывали в ряд трупы и накрывали их простынями или заворачивали в покрывала, чтобы позже идентифицировать, когда правительство еще только начинало попытки по восстановлению. Первый этаж — витрины и кассы, мясорубки, холодильники, офисы, — всего этого уже не было. Но я вытащил кусок кладки под задней дверью, думая, что там окажется склад. Так оно и было, только мясо успело испортиться, зато у мясника оказалось много оружия.

Постепенно глаза Прессии привыкают к темноте. Она видит, что стоит в странной клетке, оснащенной ремнями, цепями и гладким пандусом, который ведет в подвал. Партридж стоит за ее спиной. Он касается цепи.

— А это что?

— Фиксатор, — объясняет Брэдвел. — Животных привозили через черный ход. Их обездвиживали, привязывали за копыта ремнями к поручню, который шел вдоль рельс. Их тяжелые тела переворачивали на бок и отправляли вниз на переработку. — Брэдвел сбегает вниз по пандусу, громко топая тяжелыми сапогами. — Радуйся, что ты не корова и живешь не в старые времена.

Прессия садится на край пандуса и, как с горки, скатывается в подвал. Партридж скатывается следом за ней. Дальше они идут за Брэдвелом вдоль уцелевшей стены подвала, направляясь к мерцающему свету от холодильника в другом конце комнаты.

— Сюда они сливали кровь животных, здесь обрабатывали туши, а здесь сдирали с них шкуры.

— Ты когда-нибудь прекратишь читать лекции? — очень тихо произносит Прессия.

— Что? — переспрашивает Брэдвел.

— Ничего.

Рельсы на потолке ведут в мясной склад — небольшую комнату, футов десять на пятнадцать, обшитую со всех сторон металлическими листами. Брэдвел показывает на потолок.