Джоанна Троллоп - Разум и чувства

• Название: Разум и чувства
• Автор: Джоанна Троллоп
• Издательство: СЛОВО/SLOVO
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-387-00631-9

Известная английская писательница Джоанна Троллоп представила знаменитый роман «Разум и чувства» в новом проекте «Джейн Остин»: сохранив сюжет, стиль и очарование оригинального произведения, она перенесла его действие в наши дни, в современную Англию. Как и в романе Остин, основные события разворачиваются вокруг сестер Дэшвуд — разумной Элинор и страстной Марианны.

Сможет ли Элинор сохранить стойкость, узнав, что любимый мужчина поддался чарам другой девушки? Поколеблется ли вера Марианны в любовь на всю жизнь после встречи с главным сердцеедом графства? Увлекательная, трогательная и немного ироничная история в лучших традициях британской литературы никого не оставит равнодушным.

---

— Я не могу сейчас об этом думать.

— Как это?

— Не могу и все, — ответила Элинор. — Я стараюсь думать о книгах, которые надо упаковать, чтобы не вспоминать, что мне придется бросить университет.

Марианна, потрясенная, отступила.

— Ох, Элли, я как-то не подумала…

— Ну да. Никто и не вспомнил обо мне. Мне осталось доучиться всего год, но я должна позвонить своему научному руководителю и сообщить, что не вернусь на следующий семестр. — Секунду она молчала, потом заговорила снова: — В этом году мы должны были заниматься моделированием. Он говорил, что я лучшая на своем курсе по техническому рисунку. А еще он говорил… хотя какая теперь разница, что он там говорил!

Марианна крепко обняла сестру.

— Ох, Элли…

— Со мной все в порядке.

— Нет, неправда! Это нечестно!

— Возможно, — сказала Элинор, стоя неподвижно в ее объятиях, — я попробую продолжить учебу через год.

— В Эксетере? Ты сможешь закончить курс в Эксетере?

— Пока не знаю.

— А ты сказала маме?

— Пыталась. Мне не хочется обременять ее лишними проблемами, тем более сейчас.

— Пожалуйста, поговори с ней толком. Объясни, что хочешь закончить курс в Эксетере.

Элинор опять вздохнула. На мгновение она прижалась к сестре, а потом высвободилась из обвивавших ее рук.

— Попробую. Со временем. А сейчас… Сейчас я не могу думать ни о чем, кроме переезда — как нам поскорей перебраться в Девон, сохранив здравый рассудок и хотя бы остатки денег.

Она сделала паузу, а потом спросила:

— Так что, ты поможешь с книгами?

Сэр Джон отправил в Норленд работника из Бартон-парка на хозяйском «Рендж Ровере», чтобы тот перевез Дэшвудов в Девон. Он же организовал перевозку их книг и картин, стекла и фарфора, оплатив услуги транспортной компании в Эксетере. Белл со злорадным удовлетворением наблюдала за тем, как представители компании упаковывают тарелки из Прованса в ящики с ветошью, размашисто надписанные черным маркером, — Фанни, от начала до конца отслеживающая процесс сборов, никак не могла заметить их исчезновения.

Джон Дэшвуд все это время чувствовал себя весьма неловко. Каждый вечер, возвращаясь с работы, где он номинально управлял коммерческой империей Феррарсов, а на самом деле просто путался под ногами у людей, действительно выполнявших важную работу, которым пришлось смириться с его тягостным, но неизбежным присутствием, Джон усаживался в гостиной или на кухне у Белл и трагическим тоном начинал перечислять расходы, которых требовал Норленд, эта бездонная бочка, поглощающая все его силы и средства, постоянно повторяя, какая удача выпала Белл с дочерьми, готовящимся сменить Норленд на простую, беззаботную и скромную жизнь в Девоне. Однажды Джон настолько вывел ее из себя своими бесконечными жалобами, что она, не сдержавшись, напомнила ему об обещании, данном в палате госпиталя Хейворда, — обещании, которого он так и не сдержал. Джон Дэшвуд был оскорблен в своих лучших чувствах, поскольку, по его мнению, проявил невиданную щедрость и заботу.

— Вы не имеете права так говорить, Белл. Никакого права. После смерти Генри вы с дочерьми совершенно запустили хозяйство: и в доме, и в саду. Полностью! Фанни испытывала массу неудобств от вашего присутствия, ей даже пришлось отложить ремонт в доме, но она вела себя как сущий ангел. Впрочем, как и всегда. Иногда, Белл, я задаюсь вопросом, не слишком ли Генри вас избаловал, да-да! Вы совершенно не замечаете и не цените щедрости, проявляемой по отношению к вам. Если честно, я потрясен. Надеюсь, бедняга Джон Мидлтон представляет, во что ввязывается, пытаясь оказать помощь людям, не знающим, что такое благодарность.

Он глядел на нее в упор, сжимая стакан с виски в руке.

— Простого «спасибо тебе, Джон» было бы вполне достаточно. Но вы, похоже, считаете по-другому. И это после всего, что я для вас сделал! Вы даже не сказали мне спасибо, Белл.

Все они вздохнули с облегчением, наконец-то рассевшись в машине, присланной сэром Джоном. Белл вскарабкалась на переднее сиденье рядом с Томасом, молоденьким работником, который по такому случаю нарядился в свои новые джинсы, а девочки расположились сзади. Маргарет захватила с собой в салон iPod, старый Nintendo DS и планшетник: для нее они представляли собой последнее звено, связывавшее ее с цивилизацией и с единственным известным ей образом жизни. Томас сложил в багажник их чемоданы, а сверху водрузил футляр с гитарой Марианны, который она не выпускала из рук до самого отъезда, даже во время прощания с Джоном и Фанни. Фанни так вцепилась в ручонку Гарри, будто это была ее козырная карта, которую она собиралась открыть в последний момент. В другой, свободной руке Гарри держал огромное круглое американское печенье, которое занимало все его внимание, — ему было мало дела до отъезда кузин. Элинор присела перед малышом на корточки и улыбнулась.

— Пока, Гарри!

Не переставая жевать, он посмотрел на нее. Она наклонилась и поцеловала мальчика в щеку.

— От тебя пахнет сладкими лепешками.

— Нет, печеньем, — возразил он, силясь поглубже затолкать печенье в рот.

— Бедняжка, — заметила Элинор, усевшись в машину.

— Почему?

— А разве нет? С такой-то мамашей…

Белл развернулась на переднем сиденье и сказала, многозначительно указав на Томаса глазами:

— Давайте не будем говорить о Фанни.

— Она нам даже не помахала, — пробормотала Марианна. Глядя в окно, она в последний раз наслаждалась пейзажем, пробегавшим перед ней.

— Да уж.

— А когда я подошла ее поцеловать, она так вывернула шею, что подставила чуть ли не ухо.

— Фу, зачем вообще надо было с ней целоваться!

— И она постоянно хмыкала!

— Вела себя отвратительно!

— Все уже закончилось, — твердо сказала Белл. — Все позади.

Она повернулась и широко улыбнулась Томасу, который спокойно и уверенно вел машину, а потом, театральным тоном, воскликнула:

— Мы начинаем новую жизнь, в Девоне!

В светлой маленькой кухоньке Бартон-коттеджа, окна которой выходили на мощеную площадку с веревками для сушки белья, Элинор стояла над нераскрытыми коробками. Она взялась разбирать кухонную утварь отнюдь не из альтруизма: ей было просто необходимо остаться наедине с собой, чтобы восстановить душевное равновесие, полностью утраченное в ходе переезда из Норленда.

Первые несколько часов промелькнули незаметно. Поначалу они пребывали в нервозной эйфории от того, что наконец-то покинули дом, где от них столь откровенно стремились избавиться, однако потом Марианна вдруг притихла и побледнела, а когда Элинор, за долгие годы хорошо изучившая ее симптомы, спросила, все ли у сестры в порядке, та задышала с присвистом и хрипами, поэтому Белл в срочном порядке велела Томасу остановить машину.

Они выскочили на обочину шоссе А31, в глуши, к западу от Саутгемптона, и Элинор тут же прониклась к Томасу уважением за то, что он сразу подхватил Марианну под руки и держал ее, пока все они толкались на траве возле урны, на пятачке для парковки, а Элинор держала у ее рта голубой флакон-ингалятор и ровным голосом успокаивала сестру, как уже неоднократно делала раньше.

— Бедненькая, — снова и снова повторяла Белл, — бедненькая моя! Конечно, все дело в стрессе! Уехать из Норленда!

— Или в собаках, мисс, — прозаично заметил Томас.

— Каких собаках? Тут нет никаких собак.

— Но в машине полно их шерсти, — сказал Томас. Даже в этой ситуации он не лишился своей практичности, за что Элинор была ему бесконечно благодарна. — Собаки сэра Джона везде ездят вместе с ним. Как ни пылесось, все равно в салоне будет шерсть. У моей бабушки была астма, так они даже попугайчика не могли завести, не то что собаку или кошку.

— Извините, — выдавила Марианна между вдохами. — Мне очень жаль.

— Ну что ты, не извиняйся! Просто в следующий раз скажи пораньше.

— А что, если это дурной знак? Может такое быть?

Маргарет сказала:

— Мы проходили суеверия в школе: древние греки считали…

— Магз, замолчи!

— Но…

— Мы посадим тебя на переднее сиденье, — сказал Томас Марианне, — и откроем пошире окно.

Она кивнула. Элинор посмотрела на него: на лице у юноши она заметила знакомое покровительственное выражение, немедленно появлявшееся у молодых людей, подпадавших под обаяние ее сестры. Очень осторожно, с помощью Элинор, он помог Марианне подняться на ноги.

— Благодарю, — сказала Элинор.

Томас повел Марианну к машине, обхватив ее за плечи одной рукой.

— Не за что, — ответил он, и в голосе у него звучала гордость.

Практически весь остаток пути они провели в молчании. Томас, нахмурившись, уверенно вел автомобиль. Марианна устроилась на переднем сиденье, откинувшись на спинку и повернув лицо к открытому окну, с ингалятором на коленях. Элинор на заднем сиденье держала за руку Марианну, а Белл сидела с закрытыми глазами (хотя было видно, что она не задремала, а просто погрузилась в воспоминания), пока за стеклом проносились сначала Гемпшир, потом Дорсет и наконец, после еще нескольких, показавшихся нескончаемыми часов, — Девон.