Юрий Оболенцев - Океан. Выпуск восьмой

• Название: Океан. Выпуск восьмой
• Автор: Юрий Оболенцев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1982

Литературно-художественный морской сборник знакомит читателей с жизнью и работой моряков, с выдающимися людьми советского флота, с морскими тайнами, которые ученым удалось раскрыть.

---

Карл выбрался на мостик, инстинктивно заслонил ладонью лицо от колючих брызг, а когда схватился за поручень, чтобы не быть смытым за борт, и глянул вперед, замер от радости. Не потому, что ветер вдруг унес мрачные тучи и открыл звездное небо, по которому можно было наконец определить место лодки в океане, — в тот момент, когда его «ладья» взобралась на гребень волны и застыла, чтобы ринуться в темный провал, он увидел силуэт парохода. Сперва Карл не поверил глазам своим, ведь гидроакустик молчал. Но вот лодка снова взобралась на волну… Да, впереди пароход. Лагом к волне, беспомощно переваливается с борта на борт — то ли капитан сумасшедший, то ли отказало рулевое управление. Скорее всего, руль. Тем лучше, не увернется.

Впереди была дичь, не подозревавшая, что охотник рядом. Русский транспорт едва двигался и был одинок в океане. Видимо, отбился или отстал от конвоя.

Карл стремительно слетел по трапу, прилип к визиру перископа. Из боевой рубки понеслась привычная череда его команд. Запоздало стал докладывать акустик:

— Слышу шум винтов, пеленг…

— Пеленг докладывать непрерывно! — гаркнул Карл. — Обе машины средний вперед. Курс…

Он почувствовал, что вся команда мгновенно и послушно заработала с точностью автомата.

— Первый торпедный… Пли!

— Торпеда идет… торпеда идет, — монотонно докладывал акустик. — Контакт!

Все ощутили, как вздрогнула лодка, но только командир увидел вспышку и всплеск.

По тому, как быстро погружалось судно, был убежден: тот не успел дать SOS.

— Полный, самый полный вперед! — Карл спешил увидеть еще живое лицо врага. Он расстегнул кобуру и ощутил холодок рукоятки «вальтера», из которого стрелял только раз. Приказав взять автоматы и гранаты, он отправил на мостик боцмана и двух матросов. Вслед за ними поднялся сам. В зеленоватом свете, в красных отблесках пятен горящей нефти он увидел шлюпку и плот. В нелепом гневе кто-то грозил кулаком его лодке. Со шлюпки раздался беспомощный пистолетный выстрел, и пуля щелкнула о броню.

— Самый малый!

Рулевой послушно продублировал команду в машину. Над ухом Карла прогремели автоматные очереди. Они уложили на дно шлюпки и того, в тельняшке, что грозил кулаком, и того, что стрелял, и гребцов.

Рубка лодки медленно прошла всего в нескольких метрах от шлюпки, и боцман бросил туда гранату, забыв о том, что можно пострадать от своих же осколков. Одного из матросов действительно задел осколок, но заметил он это, когда все кончилось. А пока все трое продолжали исступленно выпускать очередь за очередью по полуразрушенной шлюпке, по тем, кто был еще жив и судорожно хватался коченеющими пальцами за доски, и по уже замерзшим, кого на плаву удерживали спасательные жилеты.

Раздался треск. Нос лодки врезался в плот, разметал его. Сорванное полотнище брезента зацепилось за леер, потянулось за лодкой, словно шлейф. И тут Карл увидел руки, вцепившиеся в край брезента; женские руки с длинными, тонкими, белыми пальцами. А потом увидел лицо. Совсем близко… Лицо девушки. Ее губы были плотно сжаты. Застывающие глаза глядели в упор из-под черных, почти сросшихся у переносья бровей. По воде вслед за нею тянулись длинные змеи кос. Карл выхватил «вальтер» и стал стрелять. Он выпустил всю обойму, загнал другую — и снова мимо, мимо, мимо. Наконец волны сорвали брезент. Лишь теперь Карл заметил, что он вхолостую продолжает щелкать курком.

Карл приказал развернуть лодку и снова прошел самым малым мимо остатков спасательного плотика, мимо разбитой шлюпки, на которой удалось прочитать часть названия судна: «Кузнец…» Людей не было. Убедившись в этом, Карл спустился в лодку и скомандовал погружение.

В центральном посту он снял реглан, отряхнул его, бросил на чьи-то услужливо протянутые руки. Прошел в крохотную каютку, которую любил называть кельей. Отодвинул ящичек тумбочки, вынул салфетку не первой свежести и бутылочку одеколона, отвернул крышку, щедро плеснул на салфетку, с наслаждением неторопливо стал вытирать соль, стягивавшую и щипавшую кожу лица. Потом разложил салфетку на одеяле, чтобы скорее просохла, спрятал на место одеколон и вышел из своей «кельи». Перешагивая через чьи-то ноги, двинулся было в сторону гальюна, но увидел нырнувшую туда спину, мысленно чертыхнулся и направился к штурману. Тот заполнял вахтенный журнал. Прочитал через плечо: «…Одной торпедой, водоизмещение 6000 тонн», заметил:

— Не вижу точки в конце фразы.

— Я не окончил запись.

— О чем же вы еще намерены сообщить потомкам?

— Об успешном бое с остатками команды этого «Кузнеца».

— О каком бое? Мы дали лишь салют в честь нашей победы. Поставьте точку, штурман, и рассчитайте кратчайший курс в Тронхейм. Здесь нам делать больше нечего. Я пошел спать…

Все так же аккуратно печатая шаг по торцовой мостовой, корветтен-капитан вернулся в порт. Под бетонным накатом в свете прожекторов происходила обычная кутерьма. На пирсе все еще высилась гора ящиков, мешков, пакетов, которые матросы поспешно перетаскивали в люк. Гора месячных припасов быстро исчезала в недрах его «ладьи».

22 декабря 1942 года V-553 выскользнула из-под бетонного козырька и двинулась вдоль отвесной стены фиорда. Вскоре вышли из своих нор V-100 и V-202 — вся стая. Ей предстояло патрулировать район в северо-западной части Баренцева моря. Карл — на правом фланге, в районе Медвежьего.

По сведениям, русские стали выпускать одиночные транспорты. Несколько прорвалось. Нужно было закрыть лазейку, вынюхать тропу, по которой они пробирались. Миновать Медвежий русские не могли. Карл рассчитывал выйти в зону милях в тридцати южнее острова. Севернее русские не пойдут, чтобы не попасть в зону видимости Медвежьего, ведь наверняка догадываются, что там НП. Забраться южнее этих тридцати миль тоже не рискнут — близко побережье Норвегии.

МЕРИДИАН МЕДВЕЖЬЕГО. 5 ЯНВАРЯ 1943 ГОДА. 10.00

«Ванцетти» втягивался в горло Белого моря, когда на мостик вбежал стармех, пробасил глухо:

— В правую топку проникает вода. Ничего не можем поделать. Нам ведь все равно в Поной заходить за конвойным кораблем. Лучше там задержаться, чем…

— Сколько времени нужно на ремонт? — перебил его Веронд.

— Двое суток.

— Сутки, больше дать не могу.

— Рискнем за сутки, — обреченно вздохнул механик.

Прежде чем спуститься в машину, он отправился к судовому медику и попросил бинтов «сколько не жалко». Фельдшер Клава сидела в изоляторе и вязала носки.

Услышав просьбу «деда», она переполошилась, решила, что в машине случилось что-то серьезное, кто-то ранен, а старший механик хочет скрыть беду. Наверняка произошло какое-то нарушение техники безопасности.

— Никакого нарушения пока нет, но будет. Так что еще часа два можешь спокойно вязать варежки. А как станем в Поное, бери свою сумку с красным крестом и жми в машину.

Как только ошвартовались в Поное, Клава прихватила сумку со средствами первой помощи и отправилась в машину. Она никак не могла привыкнуть к трапам, ведущим в машинное отделение, — крутым, скользким от масла бесчисленным ступеням. Каждый шаг — испытание. Она была еще на полпути к рифленым металлическим листам, которыми выложена палуба, когда услышала обрывок фразы старшего механика. «Будем работать по двое».

С лицами, обмотанными бинтами так, что оставались лишь щелочки для глаз, неловкие — на каждом два ватника, — старший механик и кочегар нырнули в жаркую тьму.

Клава присела к столику, раскрыла «Машинный журнал», прочла последнюю запись: «Течь трубок в кормовой доске». Разложила все, что, по ее мнению, могло срочно пригодиться: мазь от ожогов, бинт, валериановые капли, нашатырный спирт. Надела белый халат и стала ждать.

Первая пара вывалилась быстро. Ватники тлели; бинты стали черными. Клава бросилась было к стармеху с валерианкой, но тот лишь отмахнулся: погоди, мол, все еще только начинается. После недолгого совещания следующая пара нырнула в топку.

Работать начали в полночь. Потом в машинное отделение спустились кок и буфетчица с кастрюлей, чайником, посудой. Значит, наступило утро, время завтрака. К еде никто не прикоснулся. Все пришлось тащить снова вверх.

Потом Клава задремала и не заметила, как в топку забрался Зимин. Увидела его уже на полу. Сидит и, словно рыба, широко открытым ртом ловит воздух. Когда Клава сунулась к нему с нашатырным спиртом, он возмущенно сказал, что все в порядке, и снова стал натягивать ватник.

Стрелки часов показывали двенадцать, когда стук в котле прекратился. Клава даже не сразу сообразила, что работа окончена.

— Ну и долго же вы! — сказала она и принялась собирать свое хозяйство, включая грязные бинты, которые еще можно было отстирать. — Теперь по очереди идите ко мне на осмотр, а потом будете спать.