Татьяна Моспан - Счастье не приходит дважды

• Название: Счастье не приходит дважды
• Автор: Татьяна Моспан
• Издательство: ACT, Астрель,
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058404-8

После смерти бабушки Тамара становится владелицей квартиры, дачи и антиквариата. Но кто бы мог подумать, что в одной из полученных по наследству картин спрятаны рисунки самого Рембрандта? И пока героиня, не подозревающая о том, что владеет миллионами, переживает разрыв с очередным любовником, на сцене появляется иностранец, давно и упорно ищущий картину. Кто из них имеет право на сокровище? Ответ придется искать в событиях полувековой давности…

---

— Перестань.

Она хлюпнула носом.

— Ты права: и про свекровь, которая много лет болела, и про бывшую женушку с дочкой. Шурик дома действительно раньше голос подать не смел. У кота Васьки больше прав было, он на крайний случай мог из дома удрать. А Шурка?.. От больной матери не сбежишь. — Юля покачала головой. — Все понимаю, но как представлю с ним рядом эту интернетовскую шлюху: холеную, красивую, уверенную, такая волна злости поднимается, что прибила бы всех! Я вообще по жизни веду себя неправильно, вот у меня ничего и не получается. Ты ведь знаешь, я была уже однажды замужем.

— Да, ты говорила.

— Говорила, да не до конца.

— Ты развелась с ним, — уточнила Тамара.

Юлька грустно усмехнулась.

— Это он со мной развелся, а попросту говоря — бросил ради другой. И что особенно подло…

— Юль, не надо, — попыталась остановить ее Тамара. — Зачем старое ворошить? Столько лет прошло.

— Мне тогда двадцать один год исполнился, — упрямо мотнула головой Юлька. — В двадцать два нас уже развели. Короткое счастье. Первого мужа тоже звали Сашей. Может, мне просто не везет на это имя, а, Том?

— Глупости не болтай.

Тамара поняла, что подруге надо выговориться, и больше не останавливала ее. Пусть говорит, лишь бы не плакала.

…Юля училась на третьем курсе института, когда в ее жизни появился он, Саша.

— Мы встретились на новогоднем вечере в ресторане, — начала Юля. — Меня туда знакомая привела. У нее оказался лишний пригласительный. Вечер был так себе. Взрослые толстые дядьки, сослуживцы моей знакомой, на вечер пришли без жен и оттягивались по полной программе. Сейчас такие мероприятия называются корпоративной вечеринкой. Я не помню, чем занималась контора, но она точно была не бедной. Я, проклиная все на свете, отбивалась от настырных подвыпивших мужиков. Молоденькая пухленькая девчонка, да еще и новенькая… Уже собралась сбежать, как появился он. Пригласил на танец. Я, обозленная на всех, надерзила и ему. Он заинтересовался. Вот тут-то я и рассмотрела, что он не похож на разомлевших дядечек в замшевых пиджаках и с непременными золотыми печатками на толстых пальцах. Помнишь, одно время такие пиджаки были в моде?

— Помню, их привозили из-за границы?

— Вот-вот. Мой партнер ядовито прошелся насчет счастливых обладателей модного прикида и их манер. Потом он сел за мой столик и не отходил от меня ни на шаг. Мы познакомились, выяснилось, что он здесь тоже оказался случайно. Нас потянуло друг к другу. День и час, когда влюбилась в него без памяти, я запомнила навсегда.

— Это случилось на вечере?

— Нет. Тогда он просто проводил меня до дома. Я дня три вспоминала о нем с легким сожалением и думала: встретила хорошего человека, с которым легко и интересно, но, как говорится, пообщались и расстались, значит, я ему не показалась. Он появился вечером 31-го декабря и пригласил встречать вместе Новый год. Я согласилась. А дальше… Мы не расставались три дня, родители бучу подняли, потому что я никогда без предупреждения не исчезала из дома. Мы были у него, и это время пролетело единым мигом. А потом каждую свободную минуту мы были вместе. Как я училась, сдавала какие-то зачеты, сама удивляюсь. Он ждал меня возле института с цветами, девчонки из группы жутко завидовали, а я летала, словно за спиной крылья выросли, и ничего не замечала вокруг.

— Он тоже был студент?

— Нет. Работал, у него незаконченное высшее. Учиться дальше не собирался. Первые споры начались именно из-за этого. Он жил вдвоем с матерью, которая смотрела на меня с любопытством, словно удивлялась выбору собственного сына. Мои родители от него не были в восторге, но вели себя дипломатично. Расписались мы через полгода. Его маменька присутствовала на свадьбе, но вела себя так, словно своим появлением оказывает всем большую услугу. Только потом я узнала, как она сопротивлялась женитьбе сына.

— Почему?

— Он получал приличные деньги. Невестка — любая — была ей не нужна. Она твердила, что расписываться ни к чему. Мы можем встречаться, а жить — каждый у себя. Это современная форма общения. Мне она заботливо говорила, что учиться надо, до диплома далеко, а тут семейные хлопоты, да вдруг еще рожать надумаю. Только наплевать ей было и на мой диплом, и на семейные заботы. Я тогда была настолько счастлива, что не замечала ничего.

— А Саша?

— Он не хотел ссориться с родительницей, но и меня любил. Тогда я это знала точно. Жить мы стали у меня. Он часто ездил к матери, то продукты ей надо купить, то еще чем помочь.

— Она пожилого возраста, если приходилось ее опекать?

Юля фыркнула.

— Скажешь тоже — пожилого! Она еще любовников имела, Саша мне сам жаловался, что мать никак не уймется, то одного в дом приведет, то другого.

— Она что, облегченного поведения?

— Да нет, просто любила дамочка пожить в свое удовольствие. Когда денежный приятель исчезал, принималась донимать сына, дескать, никому она не нужна, все ее бросили. Он приезжал смурной, в такие моменты я старалась его не тормошить. Понимала, мать есть мать. Что же делать, если она меня не любит! Думала, все утрясется, главное, чтобы мы понимали друг друга. У Саши был отходчивый характер, он быстро восстанавливался после поездок к маменьке. А я… Я вся без остатка растворилась в муже. Жизнь казалась чудесным раем. Облака наплывали лишь тогда, когда звонила свекровь и недовольным голосом требовала сына. Я, не видя ее, представляла сердитое, раздраженное лицо и ежилась. Какое счастье, что мы не жили под одной крышей! Дура наивная. Тогда я еще не знала, на что способна эта дамочка, чтобы вернуть сына.

Юля надолго замолчала. Тамара не тревожила ее. Захочет, сама расскажет.

— А потом я заболела. Двухстороннее воспаление легких — не шутка. Меня положили в больницу. Саша сначала приезжал почти каждый день, потом — реже. В больнице я пролежала месяц. Перед выпиской он пришел и сказал, что его отправляют в командировку. Я огорчилась. Говорят, что сердце влюбленной женщины должно почувствовать, когда мужчина от нее уходит. Ничего я не почувствовала! Это потом, когда все открылось, ужаснулась: где были мои глаза? Когда мама привезла меня из больницы, выяснилось, что Саша переехал жить к себе. Спрашиваю у матери: давно? Она глаза прячет, жалеет меня. Я взяла себя в руки, постаралась не волноваться и твердила себе, что ничего страшного не произошло, вот вернется Саша из командировки, и все будет хорошо. А слабость такая была, что с ног валилась, в меня ведь антибиотики кололи с утра до ночи.

Юля облизала вмиг пересохшие губы. Тамара разлила оставшееся в бутылке вино по бокалам.

— У меня тоже от твоего рассказа во рту пересохло.

— О чем я? Ах да, про антибиотики, которыми меня пичкали. Врач не хотела выписывать, я настояла, говорила, дома условия хорошие, долечусь. К мужу рвалась. Через неделю он появился. Поговорить, сказал, надо. А я, дура влюбленная, рада до смерти и не вижу, что он — как чужой. Кинулась к шкафу, свитер достаю. Вот, говорю, тебе связала, пока болела, ты всегда хотел меланжевый, бело-голубой. Как раз под цвет глаз. Он смутился, но ненадолго. Свитер отложил в сторону. А потом… потом сказал, что у него есть другая женщина.

Юля невидящими глазами уставилась в пространство. У Тамары от жалости защемило сердце.

— Есть такое выражение: свет в глазах померк, вот так и со мной было. Ушам не верю. А как же я, говорю, со мной как? Ведь ты — муж мне. Он в сторону смотрит и цедит сквозь зубы: мать предупреждала, нам не надо было расписываться. Что было дальше, помню смутно. Кажется, я умоляла его не бросать меня, говорила, что умру без него. Слезами заливалась, про любовь твердила. — Юля опять надолго замолчала и сжала кулаки. — И знаешь, что он мне на это ответил? Какая любовь, говорит, ты даже не знаешь, что это такое. Я ее люблю. Меня при одной мысли о ней от желания в дрожь кидает.

Внимательно слушавшая Тамара возмущенно встряхнула головой.

— Ну и сволочь, говорить такое собственной жене, которая от болезни не оправилась!

— Да наплевать ему на меня было. Я рыдаю, с ума схожу от горя, а он как камень. Вот тут я очнулась и посмотрела на него. Лицо — вылитое маменькино: злобное, недовольное. Еще бы! Он влюблен, а тут бывшая жена под ногами путается, мешает счастью. Время на меня приходится тратить и что-то объяснять. Я от обиды едва сознание не потеряла. А потом как цементом внутри схватило. Противно все вдруг стало. И безразлично. Ну что ж, говорю, решил, значит, так и будет. Не помню, как вещи его собрала. Новый свитер в сумку тоже положила.

— Неужели взял?

— Плечами пожал, вроде незачем, потом забрал. Господи, что свитер — тут жизнь рушилась! Я сделала еще одну попытку его остановить, за что потом себя ругала. Предложила не торопиться, не предпринимать ничего сейчас, но он от моих слов пришел в бешенство. Отмахнулся, как от надоедливой мухи. Не надо было унижаться, он все решил сам. Потом до меня слух дошел, что как только я заболела, свекровь стала искать варианты, чтобы нас развести. Нашла телефон его бывшей приятельницы и… Противно все, Том, мерзко и противно.