Николай Губернаторов - Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники

• Название: Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники
• Автор: Николай Губернаторов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-203-01934-7

В сборник вошли документы, воспоминания, дневники, которые ранее не публиковались по идеологическим, этическим и иным соображениям. Ветеран войны генерал КГБ Н. В. Губернаторов знакомит с архивными документами о борьбе военной контрразведки с германским абвером, об особой команде «Гемфурт», состоявшей из мальчишек, подготовленных для диверсий в тылу советских войск. Ни один из них не оказался предателем. О своей фронтовой юности вспоминает дочь полка Любовь Аветисян, в 14 лет ставшая связисткой; офицер В. Г. Пугаев рассказывает, как и за что его лишили звания и наград. Завершается сборник «Солдатским дневником» разведчика Г. Т. Лобаса. Книга проникнута пафосом патриотизма и верности Родине.

---

Постепенно мы начали готовиться к отъезду в Оршу. Ребята помылись в озере, постирали обмундирование, Герман и братья Бойко закупили продукты, шнапс, деликатесы для прощального банкета. Ребята активно помогали готовить салаты и закуски. Паша Романович разучивал какие-то новые мелодии.

Наконец вечером собрались все в столовой, за накрытым столом. Я налил себе рюмку, Василий Бойко разлил всем горилку, как он называл шнапс, и я сказал несколько слов:

— Дорогие воспитанники славной Русской армии! Сегодня у нас с вами прощальный после окончания учебы ужин, через три дня мы отсюда уедем на Родину, в Оршу. По старой доброй традиции отпразднуем день окончания боевой учебы и выпьем армейские сто граммов за наши успехи и за наше здоровье…

Я выпил рюмку противного шнапса, закусил и, побыв за столом еще несколько минут, поднялся к себе наверх. Снизу раздавались голоса, затем послышались звуки аккордеона и начались песни. Ко мне постучал наш виночерпий Василий Бойко:

— Господин обер-лейтенант, Таболин и Фролов требуют еще шнапса. Иван даже пистолет наставил, а я боюсь, что они напьются и хлопчиков могут подпоить.

— А Шимик тоже требует? — спросил я.

— Ни, Шимик уже капут, в стельку пьян.

И тут я допустил ошибку, разрешив Бойко выдать Таболину и Фролову еще по бутылке шнапса. Бойко ответил:

— Добре, слушаюсь, господин обер-лейтенант.

Из столовой раздавалась музыка и песни. Пели в основном ребята. Сначала они спели «Раскинулся лагерь бригады в смоленском лесу фронтовом». Затем начали петь «Катюшу», мотив которой любили слушать и немцы. Но меня поразили и тронули слова на мотив «Катюши», которые вдохновенно, с подъемом чеканили ребята:

Разметались головы и туши,
Дрожь колотит немца за рекой —
Это наша русская Катюша
Немчуре поет за упокой.

Расскажи, как песню заводила,
Расскажи про Катины дела,
Про того, которого лупила,
Про того, чьи кости разнесла.

Все мы любим душеньку Катюшу,
Все мы любим, как она поет,
Из врага выматывает душу,
А друзьям отвагу придает…

Слова запоминались, были созвучны моему настроению и, видимо, настроению ребят, вселяли оптимизм. И вдруг я услышал в столовой выстрелы. Бросившись вниз, я мгновенно понял, что стреляет Таболин, потому что ни у кого, кроме него, оружия не было. Ворвавшись в столовую, я увидел, как Таболин под шумный восторг ребят расстреливает висевший на стене портрет Гитлера. Облепив Таболина, они просили: «Дай мне, дай мне, я пальну в глаз!» Я скомандовал: «Прекратить стрельбу!» И, отобрав у Ивана парабеллум, спрятал его в карман. Ребята присмирели, а Таболин заплетающимся языком промолвил: «Ну вот я и отвел душу!» Хорошо, что Шимик спал, уткнувшись головой в миску с салатом, а Фролов привалился к стене и храпел. Никто из них на выстрелы не реагировал. И только братья Бойко забились в угол на корточках, крестились, повторяя: «Свят, свят, помилуй».

Я скомандовал ребятам «Отбой», снял портрет со стены и понес к себе, громко сказав:

— Я сам разберусь, а вы, Бойко, держите пока язык за зубами! Таболина отведите спать.

Мне было ясно, что Таболин, как и Фролов, перебрал лишнего и под впечатлением «Катюши» выплеснул свою ненависть к немцам. Перед сном я зашел к ребятам узнать их самочувствие и пожелать спокойной ночи. На прощание спросил:

— Вы тайну хранить умеете?

— Умеем, умеем. Мы все понимаем. Не подведем, — ответили они.

Ночью в камине я сжег портрет фюрера и стал думать, как прикрыть Таболина и замять это скандальное происшествие, пахнущее будущим гестаповским расследованием.

Утром я спросил у больного Таболина:

— Чем закончилось застолье, ты помнишь?

— Ничего не помню, — искренне ответил он. — Помню, и то смутно, как ребята пели «Катюшу», а дальше полный мрак.

— А где твой пистолет?

— Не знаю, в кармане нет, под подушкой тоже нет, буду искать.

— Не ищи, он у меня. Ты вчера из него расстрелял портрет Гитлера.

— Кошмар, ей-богу, не помню. Что же делать? Надо смываться!

— Не паникуй. Об этом знают только ребята и братья Бойко. Я им приказал молчать. А Фролов и Шимик во время стрельбы даже не проснулись. Да и Герман на кухне спал. Через два дня мы отсюда уедем. Дорогой будем думать, что делать и как прикрыть тебя.

25 августа 1943 года мы с ребятами погрузились в поезд и через трое суток без происшествий высадились на станции Орша в Белоруссии. Нас встречал Больц и офицеры штаба 203-й абверкоманды. Я, как положено, доложил:

— Особая команда «Гемфурт» в количестве 29 человек, кроме помещенного в госпиталь Гаврикова, прибыла. Все здоровы и готовы к выполнению заданий.

Больц обнял меня и поблагодарил за то, что прибыл в срок. Затем мы с ребятами сели в автобус и в сопровождении двух машин с офицерами абверкоманды выехали на аэродром, в двадцати километрах от Орши, где в одном из бараков ребят разместили, предварительно накормив сытным обедом и выдав сто граммов водки. В другом бараке поместились все офицеры и преподаватели «Буссарда». Больц кратко познакомил нас с планом и порядком ведения операции, которая назначена на 29 августа.

Утром, после завтрака, Больц приказал вывести всех ребят за барак, в лес, усадил на траву и выступил в речью.

— Я поздравляю вас, — вещал он, — с окончанием учебы и началом выполнения боевого задания. Все вы будете переброшены самолетами через линию фронта, в тыл Красной Армии. Приземлитесь на парашютах недалеко от железнодорожных станций, где находятся склады каменного угля, которым заправляют паровозы. Вы будете снабжены специальными минами, замаскированными под куски угля.

Больц приказал Фролову показать образцы таких мин. Тот достал из портфеля два похожих на каменный уголь куска и передал Больцу. Больц подбросил их, приговаривая:

— Видите, они ударобезопасны. А когда такой кусок попадет в топку паровоза, то взорвется и разрушит паровоз, произойдет крушение поезда. Каждый из вас будет иметь по три куска такого угля и после приземления должен выйти на железнодорожную станцию, найти там бурты угля, которые не охраняются, и незаметно подбросить свои мины. Вот и вся ваша задача. После этого вы уходите со станции в сторону фронта. Ночью лесом переходите линию фронта так, как вас учили на занятиях, и, когда окажетесь в расположении немецких войск, покажете первому встречному офицеру или солдату письменный пропуск, который будет у вас. В пропуске написано по-немецки: «Особое задание. Немедленно доставить в I-ц». Вас отведут в отдел любого штаба I-ц, оттуда — ко мне. У меня вас будет ждать награда, отпуск, деньги, учеба или хорошая работа. Ну а кто откажется выполнить задание, тот ничего не получит, а родителей ваших ждут тюрьма и расстрел. Конкретный срок выполнения задания и возвращения назад через линию фронта мы вам не устанавливаем.

Стоявший рядом с Больцем офицер из штаба 9-й армии пояснил:

— Где безопаснее переходить линию фронта? Это зависит от вашего выбора и вашей инициативы, но я бы порекомендовал переходить в районе Демидова, где русских войск мало.

— Как вам следует вести себя после приземления в тылу Красной Армии? Об этом вам расскажет старший лейтенант Фролов, — сообщил Больц.

— Ребята, — начал Фролов, — вы полетите на задание ночью. Полет будет не опасный, так как пилоты опытные, звук мотора самолета такой же, как у русских, парашюты маскировочного цвета — они незаметны, снабжены устройством для автоматического раскрытия на заданной высоте. От вас никаких усилий при прыжке не потребуется. Приземлитесь, как я учил вас, сразу замаскируйте парашют, сориентируйтесь по гудкам паровозов, где находится станция. Отдохните и с рассветом направляйтесь в сторону станции, у встречных узнаете ее название. Если у вас спросят, кто вы такие, отвечайте, что ни отца, ни матери у вас нет. Вы — беженцы, без документов, и вынуждены ходить побираться.

Затем со своими советами выступил Шимик. Он сказал:

— Если вас задержат, обыщут и спросят, с какой целью вы носите в сумке уголь, то вы должны отвечать, что уголь подобрали для отопления и обмена на хлеб и овощи. О том, кто вы на самом деле, как вы оказались на станции, где и с кем обучались, вы должны молчать и никому не рассказывать, иначе в НКВД вас быстро разоблачат и расстреляют.

Затем Больц, обратившись ко мне, спросил:

— У вас, Юрий Васильевич, есть что сказать своим подопечным?

— Нет, за полтора месяца я им все сказал.

— Ну вот и хорошо. Может быть, у наших солдат есть вопросы? Давайте, ребята, задавайте.

Ребята молчали и лишь несколько бойких голосов ответили:

— Вопросов нет, все понятно!

— Значит, готовы к выполнению задания? — повысив голос, спросил Больц.