Николай Губернаторов - Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники

• Название: Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники
• Автор: Николай Губернаторов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-203-01934-7

В сборник вошли документы, воспоминания, дневники, которые ранее не публиковались по идеологическим, этическим и иным соображениям. Ветеран войны генерал КГБ Н. В. Губернаторов знакомит с архивными документами о борьбе военной контрразведки с германским абвером, об особой команде «Гемфурт», состоявшей из мальчишек, подготовленных для диверсий в тылу советских войск. Ни один из них не оказался предателем. О своей фронтовой юности вспоминает дочь полка Любовь Аветисян, в 14 лет ставшая связисткой; офицер В. Г. Пугаев рассказывает, как и за что его лишили звания и наград. Завершается сборник «Солдатским дневником» разведчика Г. Т. Лобаса. Книга проникнута пафосом патриотизма и верности Родине.

---

«22 декабря Я замечаю что полякы готовляться к какому то празнику. На мой вопрос в чем дело хозяйка ответила что пан буде водку пить…

23 декабря У поляков сегодня свято Я с утра за столом на первом месте и чудю на чем свет А они смеются своими беззубыми ртами К вечеру я перепил не помню ни чорта Один поляк нарвался на меня дратся за то что я с его женой был и только прышол. Стол перевернули и выбыл ему два зуба и свыту разорвал после чего он передо мной извинялся что надо бы жену бить а он на меня бросился и теперь весь в синяках из-за того что у него жена красива

24 декабря Брожу по лесу с ребятами с похмельля на квартиру не являюсь так как я не помню и не знаю чего я там натворил вечером смотрел картину «Пархоменко» После кино ушол на квартиру спать Порядок

25 декабря С утра обратно газанул и показал клас ходьбы по одной доске А сейчас думаю обработать девок Если только хозяйка не помешае Она меня уже считае как мужа и може в любую минуту вцепится в волоса моей знакомой

26 декабря Сегодня ожыдал майора но он не прыехал Поужынаю сейчас и буду ложытся спать Хозяйка постель прыготовыла «пыжыну» нафуфырила

27 декабря Получил сегодня писмо от меншего брата Павлика Он сейчас на том месте где я был месяц назад Со злости ручные часы свои загнал за 3500 злотых и нагазовался до чортиков все одно скоро фрицам черепкы будем ломать

28 декабря После вчерашнего я проснулся в 12 ч. дня пошел в лес Мне сказали что мое отделение разведчиков выехало на передовую Туда где мы должны делать прорыв А меня оставили Я должен прывезти все разведимущество которое сейчас разбросано Вечером я видел кино «Я черноморец» Замечательно хлопцы работают»

— Разведимущество наше составляли бинокли, буссоли, стереотрубы с десяти- и двадцатикратными насадками, ракетницы, которые мы называли «большими наганами».

«29 декабря Сегодня все собрал на транспортер а чего лишнее здал на склад А вечером упороли такого чудака что кишкы порвут ребята когда узнают Здесь в этой деревне был дом полицая Полицай удрал с немцами а дом остался Так вот мы сказали что этот дом наш и мы его продаем Берем половину деньгами а половину водкой Я составил купчую по руски написал какую то песню а они думают что это формальный документ А внизу написал все дуракы расписываются на лицо и они все расписались по польски Вот потеха если кто небудь им прочитает и они узнают что их околпачили»

— Это была затея Ляха. А меня он подключил как представителя командования, поскольку все поляки знали, что я жил в одном доме с майором. И обставил Лях все как следует. В доме сделали приборку: помыли полы, позакрывали ставни. В общем, подготовили дом к продаже. Настоящую цену мы ему не знали, и поляки, в свою очередь, решили одурачить нас: купить дом по дешевке. В общем, продали и стали выручку делить. Лях ведь был в дивизионе, командовал расчетом минометчиков. В его расчете были одни казанские татары. Лях с ними жил дружно. Его они просто боготворили и на все были готовы ради Ляха. Но и Лях их в обиду никогда не давал. А меня эти татары называли «кунаком» и относились ко мне как и к своему командиру. Поэтому часть водки (злотые нам были не нужны) Лях отдал своим татарам.

«30 декабря Сегодня тревога все собираются на фронт уежаем Прощай отдых Сейчас начнем за Родыну «Ура!!!» крычать Ко мне прыходили те полякы за дом поблагодарили меня и ещо в прыдачу литр водкы дали выдать дешыво им достался Я чуть не провалился сквозь землю от стыда хотя я изрядно был п'ян Она меня т. е. Ядвига моя хозяйка поцеловала перед всей колоной танков а на танках сколько братвы было все полезли на карачках и крычат что то Что я со стыда не мог понять Мне кажется что и танкы улыбнулись они выдать в Челябинске не видели такого чуда и разврата А она стоит хотя бы хны улыбается Я пошол к головному танку и забрался на броню к своим хлопцам А она как не мазаная телега скрипит довидзення «кжешык» Она так меня звала»

На главном направлении

«31 декабря Остановились в лесу Мороз сильный был Холодно Вокруг сосен целую ноч танцевали… Вспоминал и теплую Ядвигу… Хотя не руская а поруски чувствуе все Спасибо ребята меня спасли дали мне бушлат. Я свою шубу отдал на н.п. а сам чуть с этим проклятым лесом не розпрощался Та ещо може почудю ато с кого будут смеятся Смерть за спиной а смеются другой раз стоит только нагадать какой небудь эпизод как все полезут со смеху»

— На передовой в лесу спасения от холода не было. Собьемся в одну кучу, чтобы хоть как-то согреться. Тот, кто окажется в середине, под грудой тел, имеет шанс немножко согреться и даже задремать. Но очень скоро звучит команда: «Хлопцы, меняемся!» Нижние с матюками выползают наверх, окоченевшие верхние стремятся забиться поглубже. Со стороны это похоже на клубок копошащихся червей. Но можно продержаться недолго. Потом начинаем бегать, выбирая, где снегу поглубже. А мороз такой, что от бега только устанешь, но не согреешься. Снова сбиваемся в кучу. И так до утра. Одеты мы были кто в полушубок, кто в шинели, на ногах кирзовые сапоги с портянками, на руках двухпалые (чтобы на курок было чем нажимать) рукавицы, на голове шапка из «рыбьего меха». Мерзли так, что одежды своей не ощущали.

«1944 кончился начался 1945 1 января Новый год а я дрожу по старому Бегаю где глубже снегу чтобы быстрей согреться До костра сядешь спину грееш а жывот замерзает и в желудку бекает как теленок К 12 ч. дня прывезли нам спирту по 40 гр. Так я чуть с кружкой не проглотил Не за что и спомнить начало 45 года… Я старшыну просил чтобы он мне водку выдал и за 46 г. Иначе я не согреюсь Хуже пыткы»

— Формальности и на фронте военными бюрократами соблюдались свято. Ведь водка полагалась только на передовой. Так вот, 31 декабря 1944 года, хотя мы уже прибыли на место, считалось, однако, что мы еще на передовой, поскольку занять позиции должны были только 1 января. Поэтому днем раньше нам водку не выдали. Правда, сто грамм на таком морозе не спасли бы, но хоть немного согрели…

«2 января Мне подвезло нашли старою землянку в лесу розложыли в ней костер Дыму не продышеш но хоч звезд не выдать мне кажется что они с меня смеются А Луна всю ночь рожу крывит Хорошо ей а здесь до слез Та плакать некогда смеемся друг с друга В землянке спать и думать нельзя»

— Как мы обрадовались этой землянке! Вымели из нее снег, укрыли со всех сторон лапником, немного обсыпали землей — земля мерзлая, много не надолбишь. А потом набилось в нее человек двадцать. Так что спать можно было в лучшем случае сидя. Пар от нашего дыхания замерзал сверху на бревнах. Эта наморозь подтаивала, с сосулек на нас капало, и эта влага коркой намерзала на нашей одежде. Согреться в такой землянке не согреешься, но и до смерти не замерзнешь. На следующий день мы устроили в землянке печку. Делалось это очень быстро. Берешь обыкновенное ведро, прорезаешь в нем ближе ко дну дырку размером с консервную банку. Потом вырезаешь дно примерно у двух десятков пустых консервных банок. Эти банки складываются друг на друга — получается дымовая труба. Все, печка готова. Но такую печку надо топить всю ночь. Правда, дров она много не требует, поскольку ведро нагревается, как и остывает, быстро. Если поблизости дров нет, разбиваем ящики из-под снарядов. Одного ящика как раз на ночь хватало.

А ведь тогда немало солдат замерзало насмерть. Было и такое, что замерзших после ночи оказывалось больше, чем убитых после боя. Очень много раненых замерзало прямо на поле, даже с легкими ранениями. Различали убитого и замерзшего так: у замерзшего солдата лицо всегда почерневшее. А под Сталинградом во время холодов надо было еще отличить нашего от немца. Тогда, чтобы хоть как-то согреться, немцы стаскивали одежду с наших убитых солдат, а наши — с немецких. Трупы всегда лежали вперемешку в немецкой и в советской форме, а хоронить их надо порознь. Среди немцев много рыжих, но у всех замерзших одинаково черные лица. Так мы различали по прическе: наши солдаты, как правило, все были стриженые, а немцы патлатые. Если среди наших кто-то попадался с длинным чубом, он мог запросто оказаться в одной могиле с немцами. Замерзших трудно хоронить. В какой человек позе замерзал, в такой и оставался. В мерзлой земле глубокую могилу не выдолбишь, а в неглубокую скрюченный труп не затолкаешь — то рука торчит из-под земли, то нога.

«3 января Сегодня нам тепло я даже уснул часа на 1,5 Поблизу рознюхали деревушку и снесли все белье лишнее т. е. вторую пару и променяли на водку И вот в связи такого дела в нас «таверна» загудела песни пляскы до утра

4 января Сегодня мы поехали на зависленский плацдарм Опять Висла в августе она лутших друзей моих забрала А сейчас январь и Варшаву надо взять только мы ее и возьмем «Ура» Меня оставили на одном к.п.п. где были одни «рамы» Я одну жымнул… Може ТТ. К 12-ти ночи подошла наша колона и я уехал на исходною»