Сергей Рокотов - Вышедшие из мрака

• Название: Вышедшие из мрака
• Автор: Сергей Рокотов
• Жанр: Детектив

---

- Можно, вот дело расследуем и ага...

- Скоро?

- Думаю, что скоро, - твердо ответил Игорь.

- Вот оно как..., - с сомнением покачал своей крупной головой Порошин. - А, может быть, поделишься своими подозрениями и возьмешь меня с собой по старой памяти на прогулку?

- Нет, Лева, у тебя и тут много дел. Пусть каждый занимается своим. А свои подозрения я должен ещё как следует проверить...

- Ну пока тогда!

- Пока, Лева!

Игорь сел в свою машину и снова направился в Саблино. Ему обязательно надо было проверить внезапно возникшие соображения...

3.

... - Боже мой, снова вы, Борис Ильич, - улыбнулся одними губами Литовченко, при этом глаза его оставались серьезными и чем-то очень озабоченными. - Что-то за это утро вы зачастили в наши края... Но почему пешком?

- Вот это и привело меня к вам, - тяжело вздохнул Дьяконов. - Видимо, попадание в кювет не прошло безболезненно. Мой "Хиндай" стоит в двух километрах отсюда. И никто не хочет мне помочь. Остановилось несколько машин, но все спешат, либо просто не хотят возиться с забуксовавшим горе-водителем...

- Да... Нет ещё у нас настоящей водительской солидарности, - покачал головой Литовченко. - Вернее, уже нет. Раньше все друг другу помогали, теперь же каждый сам за себя... Но я не из таких, я готов бросить все дела и ринуться на помощь человеку. Впрочем, у меня и дел-то никаких нет, я хотел покатался сегодня на лыжах, тут такие замечательные места. Я даже было вышел, несмотря на это страшное событие, свидетелями которого мы с вами стали, прошелся немного, но тут начался сильный снегопад, и я вернулся... А вообще, я именно для этого и приехал в гости к Петру Васильевичу. Люблю ходить на лыжах. Идешь один, идешь, и столько прекрасных мыслей приходит в голову на этой лыжне. Голова как бы просветляется, оттуда вылетает все наносное, ненужное, и на душе становится светло, словно в детстве... Бывало у вас так, Борис Ильич?

- Я редко теперь выбираюсь на лыжню, да и вообще в лес, Виктор Артемьевич, - ответил Игорь.

- А раньше занимались спортом? - поинтересовался Литовченко.

- Баскетболом немного, ну, в футбол гонял..., - солгал имевший черный пояс по карате Игорь. - А так, чтобы серьезно - нет. Ленив очень был, и этим делом тоже злоупотреблял. - Игорь пощелкал себя пальцем по горлу.

- Серьезно? - рассмеялся Литовченко. - А по вашему цветущему виду этого не скажешь.

- Так бросил же, жена заставила, она у меня очень строгая...

- Ладно, я предлагаю вот что - давайте выпьем по стаканчику чая, а потом поедем к вашей машине.

- А того кофейку нельзя? - спросил Игорь. - В жизни не пил такого вкусного кофе?

- Нет! - как-то нервно захохотал Литовченко. - Кофейку нельзя. Нет, поймите меня правильно, в принципе-то можно, только я не владею рецептом приготовления такого кофе, каким владеет Петя Самарцев.

- А он не сделает одолжение?

- А его нет. Понимаете, его нет. Я удивился, только уехала милиция, как он вдруг стал быстро куда-то собираться и исчез. Я его спрашиваю - куда ты, Петенька, ведь суббота, выходной день, а он такой стал мрачный, засуетился, дела, мол, и все. Я говорю - давай, я подвезу на машине. Нет, говорит, не надо. А сам все мрачнеет и мрачнеет. Вот как на него подействовало это злодейское убийство соседа, Борис Ильич. И, между прочим, это свидетельствует о его тонкой ранимой душе. То ли дело я - только что видел труп человека, и уже отправился кататься на лыжах - не признак ли это черствости, я бы даже сказал, какой-то деградации? Правда, я не был знаком с Гордеевым. Я вообще тут никого не знаю, я всего второй, нет, вру - третий раз в этих краях. Я же питерский, Борис Ильич, а как попадаю в Москву, сразу окунаюсь во всевозможные дела, и некогда мне навещать ни старых, ни новых друзей.

- Извините, - довольно невежливо прервал его речь Игорь, очень уж не понравилось ему внезапное исчезновение Самарцева. - А Петр Васильевич поехал в Москву?

- Наверное.

- Значит, на электричке?

- А на чем же еще? Его старенькая "Волга" стоит в гараже, она давно не на ходу. Тут до электрички пятнадцать минут пешком... Так что, Борис Ильич, могу предложить только чаю. Вот чай, в отличие от кофе я умею заваривать профессионально...

- Так мы с вами в доме одни?

- Да, Аллочка пошла навестить несчастную вдову Гордееву. А Васенька, сын Петра Васильевича практически все время живет у бабушки, матери Петра Васильевича. Так что мы совершенно одни... Так что, будем чаевничать или нет?

- Давайте, - махнул рукой Игорь, пока не выбрав верное решение. Несмотря на симпатию к Литовченко, он не хотел пока раскрываться перед ним, как и говорить о смерти Веревкина, хотя возникшие подозрения к Самарцеву стали перерастать почти в уверенность. С одной стороны, надо было действовать оперативно, с другой же - пороть горячку и раскрываться перед мало знакомым человеком тоже было неразумно. И как же он жалел, что прежде, чем ехать в Саблино, не взглянул на фотографию Данилова. Как бы это облегчило его задачу, а, возможно, и спасло жизни людям...

Литовченко заварил чай, поставил на стол испеченные булочки.

- Прошу, - взмахнул рукой он.

Игорь сделал глоток чаю.

- Скажите, - спросил он. - А вы давно знакомы с Петром Васильевичем?

И снова в глазах Литовченко промелькнула хитрая искорка. Только на одно мгновение и тут же погасла, как и в прошлый раз. "Да, он, видимо, понимает, что я тут неспроста", - подумал Игорь. - "А и трудно было бы не понять, тем более, после моего вторичного визита. Ну и ладно, раскрываться не стану, но вопросы задавать буду."

- Нет, не очень, Борис Ильич, - спокойно ответил Литовченко. - Но это ни о чем не говорит. Он приехал на научную конференцию в Петербург, и нас свели наши общие знакомые. Но мы сразу почувствовали друг к другу такую взаимную симпатию, как будто были знакомы с детства. А порой бывает наоборот - человека знаешь с детства, а он совершенно чужой. Эх, если бы вы знали, какой это прекрасный человек, а какая у него эрудиция... Вы можете процитировать ему любую стихотворную строчку, и он тут же выпалит вам имя автора и год написания стихов. Я пытался на чем-либо его поймать, так как тоже достаточно сведущ в поэзии, знаете - совершенно бесполезно. Нет, чудесный человек Петр Васильевич, - вдруг с каким-то вызовом, посерьезнев, проговорил Литовченко. - Какой он прекрасный муж, какой заботливый отец. Васенька родился у них, когда Пете было уже под пятьдесят, а Аллочке под сорок. Они мне рассказывали, как они хотели ребенка, и Господь сжалился над ними. Замечательный мальчишка этот Васенька, просто удивительный, жалко, что его сейчас здесь нет, вы бы сами убедились...

- А женаты они давно?

- Давно женаты, давно, Борис Ильич, только в их жизни была долгая разлука, - тяжело вздохнул Литовченко. - Вот сейчас многие вспоминают с теплом застойные времена, только не те, кто пострадал от них, от этих времен...

- А что, Петр Васильевич пострадал? - приподнялся на кресле Дьяконов.

- А как же? Он испил ту чашу до дна. Психушки, застенки, страшные статьи, все было в его многострадальной жизни... Ведь отсидел в последний раз три года, потом где-то скрывался, прятался... И только лет десять назад снова появился здесь, в Москве. И Аллочка его ждала, как жены ждали людей с войны. Теперь с него сняты все обвинения, он заслуженный член общества. Но память-то осталась, страшные воспоминания не вытравишь, дорогой Борис Ильич...

- Вот оно как..., - задумался Игорь. - А вы точно знаете, что он сидел именно за это?

- Точно я знать не могу, разумеется, так как не был раньше знаком с этой прекрасной семьей. Но то, что сидел, это совершенно точно, такого не придумаешь. Многие теперь козыряют своим диссидентством и борьбой с коммунистическим игом, это теперь модно, но Петенька ничем не козыряет. Просто я и так вижу, что он прошел через многие круги ада, о котором теперь многие так тоскуют.

При этих словах румянец на какое-то мгновение сошел с лица Литовченко, глаза его стали злыми, а кулаки крепко сжались. Видно, и он настрадался от прежнего режима...

- Вы знаете..., - понизил вдруг голос Литовченко. - Я вам вот что ещё скажу... Теперь это можно, потому что той статьи, по которой сидел Петенька уже в Уголовном Кодексе нет. Я порой имею подозрения, что он бежал из лагеря...

- Что вы говорите? - привстал с места Дьяконов.

- Да... Как-то раз мы с ним выпили коньяку, и он немного разговорился. И стал рассказывать как будто бы содержание то ли фильма, то ли книги... Лагерь в Сибири, жуткий начальник, рядом убийцы, грабители, такие ужасы рассказывал. А потом побег - отчаянный побег... Долгие километры в сибирской тайге... И я понял одно, - совсем понизил голос Литовченко. - Это не было ни фильмом, ни книгой. Это произошло с ним самим... Вот какого человека вы только что видели, Борис Ильич. Я просто благоговею перед ним. Но раскрывается он очень редко...

- Понятно, - стал нервничать Игорь, понимая, что нужно действовать оперативно и более терять времени нельзя. - Однако, мне пора...