Сергей Рокотов - Воскресший для мщения

• Название: Воскресший для мщения
• Автор: Сергей Рокотов
• Жанр: Детектив

---

И вскоре он заснул. А во сне он видел мальчика, маленького голубоглазенького мальчика, бежавшего к нему по зеленой травке и кричавшего: "Папа! Папа приехал!" И с удивлением Алексей понял, что мальчик этот не Митенька... Это кто-то другой... И похож этот мальчик не только на него, но и на кого-то другого...

... Но поспать ему долго не удалось. Проснулся он от шума в бараке.

- Встать! - слышались голоса вертухаев.

"Нашли Нырка", - понял Кондратьев. - "Интересно, что будет на сей раз - повезет мне теперь или будет новый срок, уже за убийство? Если повезет, значит для меня наступила полоса везения".

О том, что Меченый может выдать его, ему даже и в голову не пришло, до того он верил этому тощему, татуированному человеку, проведшему более половины жизни за решеткой.

Заключенных вывели из барака и построили лицом к стене с заложенными за затылок руками. Начался тщательный шмон помещения и личный досмотр.

Стоять в таком положении пришлось долго. Ведь обыскать надо было каждые нары, каждого человека.

Было холодно и темно, лаяли собаки, матерились взбудораженные охранники, хриплым голосом ругался на них начальник лагеря полковник Кавун.

Затекли ноги и руки, но переменить положение никто команды не давал. Пошли обыскивать зэков... Меченого, стоявшего через несколько человек от Алексея, обыскали особенно тщательно. Дошла очередь и до Алексея. Грубые руки обшмонали его сверху донизу... Пошли дальше...

Наконец Кавун дал команду кругом. Зэки повернулись.

- В сортире найден труп Василия Ныркова, прибывшего к нам три дня назад, - сообщил зэкам Кавун. - Он убит заточкой в сердце. Вопрос один кто что-нибудь видел? Будьте спокойны, убийца будет найден и получит по заслугам. Как и сообщники и те, кто укрывает убийцу. Статьи за недонесение и укрывательство действуют не только на воле, но и здесь...

Шелест удивления пронесся по шеренге замерзших от долгого стояния на ноябрьском холоде зэков. Но никто ничего сообщить Кавуну не мог...

Затем в зону приехал следователь областной прокуратуры. Начались долгие допросы. Вызывали всех, долго беседовали с каждым, но никто ничего не сказал. Никто ничего не видел...

- Не боись, - шепнул Алексею на лесоповале Меченый. - Никто ничего не скажет, тут законы блюдутся, не то, что на воле... Хотя и Хорек, и Бердяшка видели, как ты вставал с нар и направлялся в сортир...

- Да? - вздрогнул Алексей.

- А как же? - усмехнулся Меченый. - Хорошо еще, что только двое, ты думаешь, тут все мертвым сном спят по ночам? В зоне сны чуткие, любой шорох может последним в жизни оказаться. Человека так легко жизни лишить, спящего взять под красный галстук и все... Было бы умение, а его тут хватает... А Хорек меня давно знает, когда я вставал, я чуял, что он не спит, я ему знак подал, чтобы пасть свою заткнул и никогда не открывал... А Бердяшка будет молчать, у него статья хреновая - за изнасилование сидит, боится, что опустят... Слово вякнет - я ему это дело организую... Нет, будет молчать. А больше никто, вроде бы, не видел... И пусть нас почаще вдвоем видят, уважают меня, я вор в законе, из старых, звание это заслужил... Так что, не бойся ничего. Бояться надо одного человека - Паленого. Но я ему уже маляву послал. Паленый - мой старый кореш, мы с ним ещё в шестьдесят восьмом году в Новочеркасске банк брали.

- Удачно? - непроизвольно вырвалось у Алексея.

- Ага, - равнодушно произнес Меченый. - Ювелирно. Пятьдесят штук взяли, мокрухи не оставили, не наследили... Вспомнить приятно...

- А дальше?

- Погудели всласть, вот гудели, видел бы ты... А через две недели и нас кирных обчистили как липку... Без гроша остались... Пашка, Паленый, то есть, узнал, кто это сделал, нашел его через полгода и кишки ему наружу выпустил... Пятерик получил тогда Паленый - шакал-то выжил на его счастье... А все одно, пришили его потом в зоне... Так что мы с Паленым старые кореша. Он сейчас в Питере обитает, на Васильевском острове клевую хату купил, большими делами заправляет, семью завел, - совсем уже неодобрительно проворчал Меченый. - Один я остался чист, как стекло - ни семьи, ни хаты, ни пахоты... Ничего никогда не было, как и положено по закону. Ладно, не судите, да не судимы будете, жизнь теперь сложная пошла, боевые офицеры вон тушенкой торгуют, Мойдодыров заваливают, Нырков мочат, лес рубят, а что же делать бедным ворам? Только в бизнес и идти. А по мне лучше свободы ничего нет. Мне никто не должен, я никому не должен...

- А что, у тебя и детей нет? - поинтересовался Алексей. - За почти шестьдесят лет никого так и не произвел на свет?

Меченый отвел в сторону взгляд, едва заметно усмехнулся.

- Почему не произвел? - хрипло произнес он и закурил "беломорину". Проживает в городе Нижнем Новгороде, а по старому, в Горьком один паренек. Славик Дзюбин его фамилия. Ему недавно тридцать лет стукнуло.

- И фамилию твою носит? - удивился Алексей, зная, что фамилия Меченого Дзюбин, а звать его Степан.

- Мать дала ему мою фамилию, - усмехнулся Меченый. - Хоть женаты мы никогда не были. Больно уж у неё фамилия никудышная - не поверишь, Могила. Ну как тебе такая фамилия? Погоняло такое нарочно не придумаешь... Вот и дала мою фамилию. А то был бы Вячеслав Могила. А так - Вячеслав Степанович Дзюбин, - с гордостью произнес он. - А? Звучит?

- И чем он занимается в жизни? - спросил Алексей. Меченый внимательно поглядел на него.

- Наследную профессию не взял, потомственным вором не стал, это знаю точно. Мне бы быстро по нашему телеграфу сообщили. А чем он теперь занимается, понятия не имею. Раньше музыкантом был в ансамбле, в кабаках на гитаре играл, Зинка писала... Она-то померла недавно. От рака.

- Ты что, и не видел его никогда?

- Ни разу. С Зинкой переписывались иногда. Хоть мне-то писать трудно, Я-то то здесь, то там, адрес: не дом, и не улица, мой адрес - Советский Союз. Познакомились-то мы с ней в Горьком, когда в шестьдесят четвертом году на стрелке к ней чуваки приставали, трахнуть хотели вечером. Она на Сормовской фабрике работала, ей всего-то восемнадцать было. А я как раз в Горьком хату одну клевую взял и в кабаке с корешами гудел. Выхожу из кабака, кореша там остались гудеть, и гляжу - свара, она кричит, чуваки ржут, толкают её друг к другу, как мяч... Я крепок был, раскидал их руками и ногами, даже перышко из кармана не вытащил... А потом и кореша услышали, выскочили, но тех уж не догнать было... В мае дело было, погуляли до утра, на травке повалялись. Она вообще-то девка строгих правил, но тут с перепугу и отдалась мне. А в феврале Славик родился. А я тогда долгое время на воле гулял, не меньше полутора лет, везло капитально, хоть работы было невпроворот, бомбили хаты богатые, банки, ничем не гнушались... И не попадались долго... Вот я и жил тогда в Краснодаре, домик снимал, адрес собственный имел... Ох, как жил, от червонцев прикуривал, - глаза Меченого загорелись огнем приятных воспоминаний.

- А Зинку я не навещал, - продолжал он. - А что там делать-то? Она с родителями жила в халупе какой-то. Мать злющая, била её смертным боем, шалавой называла. Потом квартиру получили двухкомнатную, как раз перед рождением Славика, старую, правда, квартиру, в хрущебе на первом этаже, а все же не барак... А потом оба её родителя и преставились в одночасье. Помогать некому, я иногда помогал, бабки переводил, пока на свободе гулял, старался побольше, долго-то гулять не приходилось...

- А как узнал, что она умерла?

- Сын сообщил. Я пошел на почтамт, гляжу - почерк на письме незнакомый... Так-то вот... Ладно, хватит об этом. Ты спросил, я ответил... А Паленый скоро маляву от меня получит. Я знаю его - ты ему не нужен, кто-то из корешей его об услуге попросил. А вот кто - думаю, он мне сообщит... Не откажет старому кенту...

- Слушай, Меченый, - произнес Алексей, глядя в сторону. - А что ты решил мне помогать? Я ведь не из вашей братии. А Нырок этот, наоборот, из нее...

- Дело не в этом, - спокойно ответил Меченый. - Ты мужик, настоящий мужик, честный, прямой. Идешь вперед, как паровоз, и все... Жалко мне тебя, братан, хитрости в тебе ни на грамм. Какой из тебя бизнесмен, когда в этом деле главное - честным не быть, деньги больше людей любить? Да и люди добрые про тебя говорили. Алешка Красильников вскоре после суда над тобой в Матроску попал и мне все про тебя и порассказал. Мы с ним раньше знакомы, у него уже вторая судимость. А Алешка из ваших, из афганцев, срочную там отбывал. Какому-то жулику рожу начистил, и попал за решетку. Братан его старший оттуда вытащил. А знаешь, кто его братан?

- Знаю, слышал на суде. Авторитет Черный.

- Вот именно, Черный, - подтвердил Меченый. - Ты полагаешь, твое спокойствие здесь только из-за твоих боевых заслуг дается? Черный - человек влиятельный, крупный человек... Сейчас он в Лондоне, от цугундера там ховается... Его даже по телевизору передавали, нашел его какой-то корреспондент... А когда Алешка служил в Афганистане, командиром взвода у него был знаешь кто?

- Сергей? - догадался Алексей.

- Вы вообще-то переписываетесь с ним, или нет? - поразился Меченый. Только на догадках одних и живешь. Он сам, похоже тебя за придурка держит, друг твой. Про Красильникова ты узнал только на суде, про то, что Фролов был у него командиром десантного батальона, ты не знаешь. Алешка демобилизовался ещё до того, как ты туда попал. А когда на вас наехали в феврале девяносто второго года, Сергей к нему и обратился. А тебе ни слова не сказал. Тем Петр Петрович и воспользовался. Знаешь, какое у твоего адвоката погоняло в нашем мире?