Алексей Щербаков - Журналисты не отдыхают

• Название: Журналисты не отдыхают
• Автор: Алексей Щербаков
• Жанр: Альтернативная история

Циничный и беспринципный раздолбай-журналист оказывается в апреле 1917 года в Петрограде. Он не собирается спасать Россию. Но журналисты не отдыхают. Остается ввязаться в игру…

---

Коньков и не скрывал, что создает систему массового доносительства. Он говорил в октябре 1919 года на съезде рабкоров: «Все ваши письма будут проверяться. Если там есть нечто, что заинтересует НКВД или ЧК, мы передадим туда ваши сигналы. А если нет, станем разбираться сами.»

То есть, РОСТА стала, по сути, одним из придаточных механизмов советской системы. Людей с красной книжечкой РОСТА боятся чуть ли не больше, чем чекистов. Потому что знают — после публикации статьи могут приехать и чекисты. Сторонники РОСТА скажут: Коньков поощряет «здоровую критику», в журнале «Крокодил» выходят материалы, жестко критикующие тех или иных большевицких деятелей. Некоторые даже ищут в этих публикациях признаки оппозиционных течений среди большевиков. Наивные люди. Это система. Которая уже внедрилась и в страны свободного мира. И мы должны научиться с этим злом бороться.

(Мстислав Тонич, «Империя зла». Нью-Йорк, 1928.) * * *

В том мире я резко отрицательно относился к Коминтерну. Считал их авантюристами, которые тянули деньги с далеко не богатой Советской России. Но в этой истории дело сложилось уж точно не так. Главной проблемой была Германия. Да, она пока что ни с кем не могла воевать. А вот потом, когда приведут себя в порядок? Пойдут на нас. Так что о Коминтерне следовало хорошо подумать…

В небогатой мюнхенской пивной за кружкой пива сидел человек щуплый человек со смешными усиками в потрепанной военной форме. Жизнь у парня явно была плохая. Было заметно, что он не любил пиво, но ведь просто так в пивной сидеть нельзя. А больше ему пойти явно было некуда. Вот он и растягивал кружку на весь вечер.

Адольфу было грустно. Там, на фронте, было очень страшно. Но он там чувствовал себя человеком. Пусть маленьким, но нужным винтиком великой машины. А тут, как и до войны, он был никем.

— Камрад, позволишь присесть за твой столик?

Адольф поглядел на стоящего перед ним здоровенного парня в хорошем костюме. Воевавшие люди друг друга опознают сразу. Этот парень тоже был ОТТУДА.

— Садись, камрад.

Парень заказал пиво, бутылку шнапса и сосиски — на себя и на собеседника. Денег в бумажнике у него явно имелось немало. Представился.

— Рихард Шоен, служил в пятой штурмовой бригаде. Про Компьень слыхал?

— Так это вы лягушатникам вдарили?

— Именно мы. Веселое было дело. От наших, считай, четверть осталось. Но мы им наваляли. Давай выпьем за погибших героев.

Адольф вообще-то не любил спиртного, но как вот тут не выпить? В общем, набрались крепко. И разговор пошел более душевный. Водка — она во всех странах водка. И если кто-то думает, что на немцев она действует иначе, чем на русских, он ошибается. В общем, когда Шоен заказал вторую, заговорили за жизнь.

Адольф сболтнул, что он вообще-то художник.

Собеседник развеселился.

— Так это отлично! У меня есть знакомый, он покупает картины для Советской России. Для камрада я уж постараюсь.

— Большевики покупают картины?

— Да, покупают. А тебе не наплевать, кто покупает? Рисуй — и будет тебе на что кушать. Большевики хорошо платят.

В общем, договорились. Рихард Шоен, член недавно созданной Коммунистической партии Германии не очень понимал, зачем РСФСР были нужны картины какого-то Адольфа Гитлера. Но в Москве виднее.[105]

* * *

Вы знаете, трудно общаться с людьми, которые стали легендой. Да, я встречаюсь с Лениным, Сталиным, Дзержинским. Но вот никак не привыкну. И вот этот… Здоровенный мужик с огромными рабочими руками. С 1912 года он являлся председателем Гамбургского профсоюза докеров. А кто такие докеры — я знал и по моим временам. Ребята очень суровые. А в данном времени вообще трендец. Тем более, в «красном» Гамбурге. Где рабочие всегда очень были склонны побунтовать. Хотя членом Германской коммунистической партии он не являлся. Может, это и к лучшему. Я общался с главным немецким коммунистом, Карлом Либкнехтом. Но тот был идейным интеллигентом. А вы знаете, что такое идейный немец? Это вообще туши свет. Шаг вправо, шаг влево — побег. Реальность такие люди вообще не желают видеть. Им дороже свои взгляды.

А сейчас передо мной сидел человек по имени Эрнст Тельман. Тоже человек-памятник. Моя бабушка, убежденная коммунистка, моего дядьку назвала в его честь Эрнстом. Потом, правда, во время Войны, дядька поступил в Нахимовское училище, там немецкие имена не любили, он стал Леонидом. Но вот теперь я общался с таким персонажем. Который и в самом деле был Человеком. Жил, как Человек — и умер, как герой.

И ведь, вот, сволочь такая, в данном времени он был совсем не памятником. Он косился на Светлану. Она у нас была переводчиком. Я немецкий язык так и не сумел в полной мере освоить. То есть, кое-как говорить мог, но для серьезных бесед это было маловато. Правда, увидев, что я за Светлану готов в морду двинуть, Тельман несколько остыл. В общем, это даже способствовало делу. Ну, мы поняли друг друга. Свои ребята.

— Я вижу, что ты настоящий рабочий, Мы войдем в наш единый рабочий фронт, — сказал Тельман.

Вот! А то какие-то болтуны говорят, что нет классовой солидарности. А тут она и есть. Эрнст Тельман мне ближе, чем какой-нибудь русский помещик.

— А что там у вас в Германии происходит?

— Да стоит эта власть и шатается. Нужно только немного подтолкнуть…

— Что вам нужно?

— Нужны только агитационные материалы. С остальным мы сами разберемся.

— Материалы будут.

Теперь Германию ждут ну очень большие проблемы. Тельман им жару задаст.

ЧК и РОСТА — близнецы-братья

Мирон Тарнавский, командующий войсками Западно-украинской народной республики с большим сомнением глядел на мужепободную даму, которая явилась ему на помощь. Женщина, командующая войсками? И, прямо скажем, ну не слишком красивая. Более всего она была похожа на наглого деревенского парня-хулигана. Но, впрочем, знаменитая кавалерист-девица Дурова тоже красавицей не являлась.[106] Вот откуда такие берутся?

Но выбирать-то не приходилось. С самого момента своего создания Западно-Украинская народная республика находилась в очень скверном положении. С самого дело пошло совсем не так как хотелось. Ведь что хотели-то? Пользуясь полным бардаком в Восточной Европе, провозгласить независимую Галичину. Желательно — без такого кошмара, как Советская власть.

ЗУНР провозгласили во Львове. Но этот город, по сути, являлся не украинским, а польским. Украинцев там не то, чтобы и много. Так что поляки вооружились и украинцев из него быстро вышибли. В итоге столица ЗУНР оказалась в Тернополе. Но и сюда перли поляки. И вот тут президент ЗУНР обратился за помощью к Москве. Именно к Москве, а не к Киеву, хотя Украинская Советская социалистическая республика была независимым государством.[107]

Но вот с Украиной президент ЗУНР Евгений Петрушевич дела иметь не хотел. Да и в самом деле — ну их к черту. С москалями — оно как как-то надежнее договариваться. Тарновский понимал политическую линию Петрушевича. Если разговаривать с Киевом — то придется идти под них. Им Львов и его окрестности очень даже нравятся. А Москва — она далеко. Их вполне устраивает независимая дружественная ЗУНР. Вот только кого в помощь прислали… Безумных анархистов во главе со вздорной бабой.

Только потом Тарновский понял, насколько он был неправ. Как оказалось, Мария Никифорова была, конечно, своеобразным человеком, но воевала-то она хорошо. Её ребята стали лупить поляков так, что небу стало жарко.

— Лупи эту сволочь! — орала Никифорова.

Тачанки в очередной раз зашли в тыл к полякам. Польскому полку просто было некуда деваться. Из леса на них выдвинулось двадцать семь тачанок, с которых открыли пулеметный огонь. Конники спешивались и их винтовки тоже добавляли веселья. Махновцы не применяли традиционную кавалерийскую тактику, не мчались на врага с шашками. Они действовали как «конная пехота». Залегли и отстреливали врагов с большого расстояния. Поляки пытались отстреливаться, но тачанки маневрировали. Некоторое количество лошадей удалось сбить, но остальные продолжали носиться, поливая всё вокруг огнем. Да и с замерших повозок пулеметы никуда не делись. Их перетащили в кусты, из которых летели совсем не конфеты.

Полковник Станислав Пшибышевский попытался поднять своих бойцов в контратаку. Но желания «перевешать всех хохлов», которое наблюдалось утром, теперь как-то не чувствовалось. Да, это вам не крестьян убивать. Что с них взять? Набрали какой-то сволочи… Солдаты стали бросать винтовки. Пшибышевскому, шляхтичу древнего рода, совсем не улыбалось сдаваться в плен какому-то быдлу. Уж кого-кого, а трусов среди представителей его рода не имелось. Он вынул из кобуры револьвер, приставил к виску и нажал на курок…

После это сдача в плен стала иже массовой. Махновцы деловито сгоняли их в кучу.