Бет Рэвис - Ярче солнца

• Название: Ярче солнца
• Автор: Бет Рэвис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-077922-2

Несколько столетий назад космический корабль «Годспид» покинул Землю, чтобы найти новую планету для жизни. На борту более двух тысяч человек, а также камеры с замороженными людьми, которые должны проснуться после прибытия. Три месяца назад кто-то отключил установку Эми, заставив ее проснуться раньше времени. А после смерти капитана открылась страшная тайна о техническом состоянии двигателя, которое едва ли позволит пассажирам добраться до новой планеты. Старший, принявший командование «Годспидом», не в силах справиться с мятежом, который поднимается на корабле.

---

— Что случилось? — спрашиваю я тихо. Злость испарилась, уступив место беспокойству.

От этого вопроса она подскакивает на месте.

— Тебя кто-то обидел? — продолжаю я. — Или угрожал?

Делаю шаг. Мне хочется коснуться, взять ее ладони в свои, притянуть ее к себе. Но она холодна как лед.

10. Эми

И что я должна ему сказать? Что мне все еще снятся кошмары о чем-то, что случилось три месяца назад? Это же тупость. Если уж говорить, то говорить нужно было тогда. Но тогда важнее было другое — Харли и Старейшина умерли, мы поймали Ориона, отказались от фидуса. Больше двух тысяч человек ждут, что Старший решит их проблемы. Как я повешу на него еще одну? Ему единственному я бы рассказала… но я не могу. Не могу. Не потому что прошло три месяца, не потому что у него много забот с кораблем. Не потому что я боюсь, что он не поверит.

Просто когда это случилось, меня спас не он.

И если он не мог спасти меня тогда, то как спасет сейчас?

— Я бы защищал тебя, — говорит Старший, придвигаясь ближе, но не глядя мне в глаза. — Ты можешь переселиться сюда… — Слова тают, сменяясь тишиной.

Мы так близко, что могли бы коснуться друг друга. Мне нужно только протянуть руку. Но мы не двигаемся.

— Не надо, — машинально отвечаю я. Все под контролем. Я не собираюсь убегать и прятаться. Я не позволю Лютору сделать из меня хнычущего ребенка.

И я не хочу, чтобы Старший думал, что должен обо мне заботиться. Потому что, если он подумает, что я хочу его защиты, он решит вдобавок, что я хочу большего.

Принимаюсь ходить туда-сюда, но из-за этого стены как будто сжимаются.

Старший запускает пальцы в волосы, превращая их в растрепанное гнездо.

— Ты можешь жить тут не просто ради безопасности, — говорит он наконец, тоже выпрямляясь. — Ты могла бы остаться… по другим причинам…

— Нет, — шепчу я, понимая и ужасаясь тому, что он собирается сказать. Я не могу… я не готова… я не… я не знаю. Я не знаю, чего хочу, но точно знаю, что не хочу слышать то, что он сейчас скажет, и точно знаю, что он это скажет.

Он хватает меня за руки, не сердито, как раньше, а мягко, нежно, предлагая шагнуть к нему. Я не двигаюсь.

— Эми… я… — Он опускает глаза и делает глубокий вдох. — Ты… ты для меня много значишь. Я хочу, чтобы пришла сюда по своей воле. — Он избегает встречаться со мной взглядом. — Ко мне.

Старший отпускает меня и одной рукой убирает волосы с моего лица. Я ничего не могу с собой поделать, закрываю глаза и подаюсь вперед, наслаждаясь шероховатой теплотой его руки на своей щеке. У него сбивается дыхание.

Я делаю шаг вперед.

Поднимаю лицо. Он старается заглянуть мне в глаза, прямо как тогда, после нашего поцелуя под дождем.

— Что ты ищешь?

Он не отвечает.

И не нужно.

Я знаю, чего он хочет.

И это нечестно.

— То, что нам единственным на всем корабле меньше двадцати, не значит, что я должна тебя любить. Разве я не имею права на выбор? На варианты?

Старший уязвленно отшатывается.

— Понимаешь, не то чтобы ты мне не нравишься, — торопливо добавляю я, протягивая руку, но Старший уворачивается. — Просто…

— Просто — что? — рычит он.

Просто если бы я была на Земле, а не на этом проклятом корабле, если бы познакомилась со Старшим в школе или в клубе или если бы нас свели друзья, если бы я могла выбирать между Старшим и любым другим мальчиком в мире… Любила бы я его тогда?

Любил бы он меня?

Любовь без выбора — никакая не любовь.

— Просто я не хочу быть с тобой только потому, что больше не с кем.

11. Старший

— Но…

Но она уже исчезла.

12. Эми

На следующее утро я первым делом иду к родителям. Я смотрю на их ледяные лица, пока глаза не начинают болеть, а потом зажмуриваюсь. Но неважно, вижу я их или нет, факт остается фактом: они заморожены. Я — нет. А «Годспид» не двигается.

Не двигается.

Заставляю себя забыть об этом и пытаюсь придумать, о каком воспоминании поговорить с родителями, по чему я сегодня скучаю. Но не могу сосредоточиться. Со вздохом встаю и засовываю их обратно в криокамеры. С той минуты, как мы со Старшим поругались, все идет наперекосяк, и я не могу думать ни об их прошлом, ни о нашем.

Вообще, это странно. На Земле меня, бывало, обзывали словами куда хуже, чем «странная». Но в слова вкладывают другой смысл, и если здесь его произносит один из тех немногих, кому ты доверяешь, оно бьет куда больнее.

Выпрямляюсь, и что-то упирается в ногу. Опускаю руку в карман и вынимаю черный пластиковый прямоугольник, который вчера нашла в Регистратеке. Я чуть не показала его Старшему, но… не смогла. Поднявшись на уровень хранителей, я хотела побыть с ним, не отвлекаясь на всякие зловещие приветы от Ориона. А потом, после ссоры, просто хотела от него сбежать.

Черный прямоугольник выглядит как уменьшенная версия пленки, и я провожу пальцем по верхней части. Посреди экрана зажигается мерцающее поле, по которому идет надпись: «Доступ ограничен».

Поднимаю глаза. Не отдавая себе отчета, я прошла мимо криокамер в дальнюю часть уровня, в сторону генетической лаборатории. За этой дверью хранятся контейнеры с генетическим материалом, с помощью которого Док со Старейшиной контролировали беременности во время сезона, сломанный насос для распространения фидуса… и Орион. То, что от него осталось. Замороженная оболочка — такая же, как мои родители.

Прикладываю палец к биометрическому сканеру и, как только дверь открывается, захожу в лабораторию. Кто-то поставил стул прямо возле ближайшей криоустановки, лицом к толстому стеклянному окошку. Как будто место для священника перед палатой безнадежного больного.

Отпихиваю стул с дороги и оказываюсь нос к носу с человеком за стеклом.

Орион.

— Ненавижу, — говорю я.

Глаза его выпучены, пальцы скрючены, но ему меня не достать. Он не может ответить, не может моргнуть, не может даже пошевелиться. Он заморожен — практически мертв.

Но я все равно его ненавижу.

Таково наказание Ориона. За убийства замороженных и Старейшины. Когда — если — корабль долетит и остальные замороженные проснутся, они сами будут судить его и поступят, как посчитают нужным. Так решил Старший, когда нажал на кнопку заморозки. Но я знаю как никто на этом корабле: настоящее наказание — это сама заморозка. Мой разум помнит, каково это — спать и одновременно не спать. Тело помнит, как бессильные мышцы отказываются повиноваться. Сердце никогда не забудет, как я выпадала из времени, не зная, год прошел или тысяча лет, мучаясь мыслями о том, что навсегда оказалась в ледяном плену.

Я знаю, что лед — это пытка.

За стеклом криоцилиндра в глазах Ориона набухли красные венки. Я представляю себе, как отражаюсь в его зрачках, но он слеп. Одна ладонь прижата к стеклу окна. На мгновение я прикладываю к ней свою теплую, живую руку. Потом смотрю ему в глаза и тут же отдергиваю ее.

В другой руке у меня по-прежнему маленькая пленочка из Регистратеки. Смотрю на отпечаток, который оставила у лица Ориона, а потом снова на надпись на экране, гласящую «Доступ ограничен». Не вся информация в пленочной сети доступна каждому — Старший получает доступ, приложив палец, как на биометрическом сканере. Вряд ли мой отпечаток подойдет, но…

Я прижимаю палец к мерцающей надписи.

Экран загорается.

И на меня смотрит лицо Ориона.

«запуск видеофайла»

Орион на экране выглядит точно так же, каким я его помню прямо перед заморозкой. Неопрятные темные волосы, которые не помешало бы вымыть, глаза, которые кажутся удивительно добрыми, учитывая его неприятную склонность убивать, и спокойная, доброжелательная улыбка, которая преображает его черты. Он сидит у подножия лестницы, такой огромной, что она все поднимается вверх и вверх и исчезает из кадра. Я никогда ее не видела, и это осознание почему-то оказывается утешительным. Приятно, что мне еще не все известно о «Годспиде».

Картинка дергается — Орион поправляет камеру.

ОРИОН: Если ты это смотришь, значит, что-то пошло не так.

Поднимаю взгляд на замороженного Ориона. Да уж, не так. Корабль не двигается, Старший уже начал скрывать правду от жителей, и я не знаю, сколько мы еще продержимся.

ОРИОН: Я надеюсь, что никто никогда этого не увидит. Надеюсь, что все прошло, как я планировал, что Старший встал на мою сторону, вместе мы свергли Старейшину и основали на «Годспиде» новую вертикаль власти, построенную не на тирании, а на сотрудничестве.

Орион тяжело вздыхает.

ОРИОН: Я не уверен, что Старший будет на моей стороне, а Старейшина точно против меня. Но на карту поставлено слишком многое, чтобы оставлять все на произвол судьбы. Мне нужен запасной вариант. И ты, Эми, ты — мой аварийный план.