Сергей Рокотов - Мне тебя заказали

• Название: Мне тебя заказали
• Автор: Сергей Рокотов
• Жанр: Детектив

---

Ленка была единственным близким ему человеком... А Инна... Она только внешне немного похожа на нее. Да и то не очень. Это тогда ему так казалось... А внутренне она подла и ничтожна... Как ему теперь стыдно и перед собой, и перед памятью Ленки и Митьки за свои признания ей в любви, за свою нежность и откровения...

И все же что-то не сходилось... Ну неужели она так подла, что в такой момент послала ему с адвокатом эту фотографию без всяких комментариев? Что бы там ни было, не похоже все это на нее, совсем не похоже. Могло быть письмо с упреками, с проклятиями, но только не это... И тут же кто-то напугал ее, лишил ребенка...

А может быть, это все же был ребенок не Лычкина, а его? Эта мысль все чаще приходила ему в голову. Инна послала ему еще одно письмо с Сидельниковым, но он прямо при нем разорвал конверт на мелкие клочки. А потом пожалел о своем поступке. Надо было прочитать, может быть, там и было разъяснение всем этим странным вещам?

Сидельников продолжал гнуть свою линию, въедливо расспрашивать о том, какая преступная группировка все же была так называемой "крышей" для малого предприятия "Гермес". А Алексей практически перестал работать с ним, он отвечал односложно и отрицательно, так как по этому поводу ответить ничего не мог. Через Сидельникова он порой передавал Сергею Фролову письма, в которых намекал, чтобы он не был с ним очень откровенен. Хотя прекрасно понимал, что все это бесполезно - все письма читались Сидельниковым, это он понял, и информацию, изложенную в них, особенно информацию Сергея, тот использовал в своих, непонятных Алексею целях. И впрямь - написал Сергей о свидетелях Щербак и Сытине, и тут же Щербак была насмерть запугана и отказалась от показаний, а пьяница Сытин убит. Что это - случайность? Вряд ли...

Но тем не менее наивный Алексей не знал того, что и его письма и письма Сергея давно уже не передаются по назначению, а их искусно подделывают и пишут в них совсем другие вещи, умело используя его информацию. А сам Сергей, к сожалению, не сумел понять всей коварной игры адвоката и продолжал быть с ним откровенным. Он поведал ему, что действительно связался после наезда с вором в законе Черным, который своим авторитетом прекратил начавшуюся было разборку. Это-то и было нужно Сидельникову, каким подарком для его игры было это...

- Эх, Алексей Николаевич, Алексей Николаевич, - качал головой адвокат. - Я не могу работать с вами при вашей неполной откровенности со мной. Вот ваш друг Сергей Владимирович сообщил мне, что тогда, после наезда на ваш офис, он обратился за помощью к крупному преступному авторитету Григорию Красильникову по кличке Черный, который и прекратил готовящуюся разборку. Я даже подозреваю, что Ростислав Расцветаев по кличке Славка Цвет был арестован не без помощи Черного, а уж в том, что Амбал был ликвидирован его людьми, я просто-таки уверен. Безусловно, этот Дырявин был членом преступной группировки Славки Цвета и был подослан, чтобы убить вас. Но вы поняли, в чем дело, и сами... того... Это же совершенно естественно, Алексей Николаевич, и непонятно, почему вы от меня скрываете очевидные факты. Я просто не смогу вам помочь, вот чего я боюсь больше всего, говорил он, имитируя раздражение и досаду. А делать это он умел превосходно. - И это не только ваш большой срок, это и мое поражение, для такого опытного адвоката, как я, это фиаско, провал... Поэтому я порой бываю несдержан с вами, и вы должны извинить мою горячность...

Мутными, безразличными ко всему глазами глядел на Сидельникова Алексей. "Сколько дадут, столько и дадут, - думал он. - Жизнь моя никому не нужна. Раньше она была нужна Лене и Митеньке, а теперь?.. К тому же я предал их память, за то и получил от Инны по заслугам..."

Кроме писем Сергея, он получал и письма от родителей. Уж эти послания адвокат передавал ему в целости и сохранности. Отец и мать были уверены в том, что Алексей впутался в скверную историю, занялся бизнесом, что, по их мнению, было равносильно тому, чтобы заняться организованной преступностью, и при разборке убил какого-то уголовника, угрожавшего ему. До ареста они видели Алексея крайне редко - сначала его краткосрочный визит в октябре, когда он показался им чужим, озлобленным от своего горя и не вполне вменяемым человеком, затем он посещал их несколько раз, довольно веселый, возбужденный. Приехал на собственном "жигуленке", что, по их понятиям, тоже было странно: как это за такой короткий срок можно заработать на новую машину, на которую в застойное время люди копили годами? Он рассказывал им о созданной фирме "Гермес", о том, как они торгуют продуктами питания, закупая их в Китае и продавая по российским регионам.

- Не нравится мне все это, сынок, - пробасил отец, всю жизнь проработавший мастером на заводе. - Торговать, перепродавать... На народном горе наживаетесь... Мы верили в Ельцина, он говорил, что сам на рельсы ляжет... Обманул он нас, со своим Гайдаром... Освободили цены, все появилось на прилавках, а кто теперь все это может купить? Еще хуже стало, раньше хоть не видели своими глазами, а теперь - видит око, да зуб неймет... Смотрим и облизываемся, купить-то не на что. Вот, Сашеньку толком ни накормить, ни одеть не можем. А у него в классе тоже дети торгашей учатся, так смеются над ним...

- Я могу помочь, я, кстати, и приехал, чтобы дать вам денег, возражал подавленный таким приемом Алексей.

- Не надо, - кривила тонкие губы Татьяна. - Я полностью поддерживаю папу, ограбили ваши демократы-дерьмократы народ, и вся эта купля-продажа мне не по душе... Только папа по своей привычке сильно все преувеличивает, никто над Сашкой не смеется, пришел он как-то в школу в рваных брюках, которые сам же порвал, подравшись с кем-то перед занятиями, кто-то и назвал его оборванцем. А так мы все работаем, на себя тратим мало, и наш Сашенька сыт и прилично одет. Сам погляди, неужели он похож на голодающего?

Упитанный пацан действительно выглядел вполне прилично. И тем не менее Алексей тайком от отца и сестры сунул матери деньги. Та боязливо оглянулась по сторонам и взяла.

Потом он приезжал еще пару раз и снова привозил матери деньги. А в феврале после ограбления склада и наезда скупо поделился с матерью своими проблемами, о чем потом очень пожалел.

- Сыто живешь, сынок... - упрекнула его, как всегда, она. - Людских забот-печалей не ведаешь...

И тут он взорвался, не выдержал. Рассказал ей о том, как напали на их офис, о том, как нагрели их на огромную сумму.

- Они нам тоже, как видишь, не даром даются, эти денежки, - прибавил он в конце рассказа.

- А не занимались бы всякими махинациями, не было бы и налетов, парировала мать, сразу же истолковав все в пользу своей и отцовской мысли о том, что все, что в настоящее время происходит, - сплошное преступление против народа.

- Так что, ты полагаешь, что раньше жили лучше? - еле сдерживая себя, спрашивал Алексей.

- А неужели нет? - всплеснула руками мать, даже поражаясь бестолковости сына. - Все у нас было, что надо, не голодали, никому не завидовали, никто никого не резал, не убивал, разве что по пьяни да ради хулиганства. А нынче что творится? Да ты и сам знаешь, - вздохнула она, вспоминая, что как-никак у сына совсем недавно произошла страшная трагедия. - Сыночек, - вдруг заголосила она. - У тебя же у самого и женушку, и Митеньку, внучонка нашего ненаглядного, убили. А кто? Вражины эти черномазые, поили, кормили их семьдесят лет, почитай, что с деревьев сняли. А они что? Правду люди говорят, сколько волка ни корми, он в лес смотрит... Развалил Ельцин страну, тут и началось... Взрывы, убийства, то ли еще будет, попомни мое слово... Ты делом занимался, офицером был, танкистом, а теперь что? Торгашом стал, на своей машине ездишь, людей добрых обманываешь, у которых и на проездной не всегда деньги найдутся. Стыдно перед людьми, перед соседями стыдно, Лешенька... Ты не серчай, кто тебе, кроме родной матери, правду скажет?

Деньги, однако, опять взяла, и Алексей, не желая вступать в бесполезный спор, попил чаю и уехал в Москву.

Так что письма в "Матросскую тишину" от родителей были вполне в духе теории Сидельникова. Верили, что убил, корили, призывали покаяться и тому подобное...

"Может быть, я и на самом деле убил этого Мойдодыра, - казалось иногда Алексею. - Убил да и позабыл..."

Как ни странно, единственным человеком, который как-то поддерживал его, был следователь прокуратуры Илья Романович Бурлак, ведущий это дело. Бурлак с самого начала дела проникся симпатией к подследственному Кондратьеву и не мог поверить, чтобы этот седой молодой человек с печальными глазами мог убить. Хотя, разумеется, не исключал и этот вариант. Кондратьев - афганец, человек, переживший тяжелую потерю и, возможно, ожесточившийся, не допускающий того, чтобы всякие подонки типа Мойдодыра терроризировали его, и в самом крайнем случае мог бы... И все же он склонялся к тому, что говорил ему сам подследственный. Он хотел было разрешить ему свидания с близкими и друзьями, но только он принял такое решение, как последовал звонок свыше и ему четко дали понять, что делать этого ни в коем случае не следует ввиду особой опасности подследственного. Если бы Алексею удалось переговорить с Фроловым, вся игра Сидельникова провалилась бы, а если бы он выяснил отношения с Инной, он бы просто очнулся от апатии и безразличия и стал бы сам бороться за себя. Но... все было предусмотрено... Сидельников же разговаривал с Бурлаком совершенно по-другому, чем со своим подзащитным. Наивный, горячий и не искушенный в такого рода делах Кондратьев - не то что опытнейший сорокапятилетний Бурлак, имевший за своей спиной огромное количество самых сложных дел, к тому же имевший и о самом Сидельникове некоторое, хоть далеко и не полное представление.