Кир Луковкин - Истинное лицо

• Название: Истинное лицо
• Автор: Кир Луковкин
• Жанр: Ужасы и Мистика

Что будет, если подкармливать свою ненависть? Во что человек превратится тогда? Студент Игорь и представить себе не мог, чем закончатся его кошмары.

---

Кир Луковкин Истинное лицо

(рассказ)

Внутри каждого из нас запрятано нечто. В психологии это называется подсознанием. Подсознание скрыто управляет нашими действиями и поступками. Оно генерирует потаенные желания. Оно хранит фантазии, которые мы по каким-то причинам не хотим озвучивать. Возможно, из-за страха, возможно, из-за слишком откровенного, шокирующего содержания таких фантазий. Это нечто — темная сторона нашего «Я», которая живет своей собственной жизнью. Нельзя забывать о его существовании. Ни в коем случае.

Он опять проснулся в холодном поту. В груди бешено колотилось сердце. Простынь и подушка были влажными. По квартире разгуливал ветер, ворвавшийся в форточку вместе с ночной майской грозой. Он глубоко, медленно вдыхал холодный ночной воздух, утирая испарину со лба. Возбужденный взгляд споткнулся о будильник: без десяти шесть утра. Обычно он просыпался на час позже. Но вот уже неделя, как все пошло кувырком: пропал аппетит, окружающий мир посерел, ночью стали сниться кошмары…

Он устало спустил ноги на пол, нащупал тапки. Протер глаза. Тело ныло так, словно весь день перед этим он провел на футбольном поле. Пошатываясь, он встал и поплелся в ванную. Включил свет. Посмотрел в зеркало… и с криком отшатнулся, повалился на стиральную машину, сметая стопку чистого белья на пол. Потом осторожно, сантиметр за сантиметром поднял глаза. Померещилось. Ну и видок. Отекшие глаза, бледная кожа, растрескавшиеся губы.

— Живой труп, — прокомментировал он этот натюрморт. Смочил водой лицо. — Неудивительно, что все от меня шарахаются.

Была у него такая привычка — бубнить мысли вслух. Если, конечно, никого рядом нет. Говорят, это считается верным признаком сумасшествия. Ну и пусть его считается, я здесь один, сам себе хозяин, что хочу то и делаю. Жизненная позиция. Понятно? Он показал непристойный жест внешнему миру в лице двух голубей на жердочке и проезжавшего мимо мусоровоза. Включил магнитофон. Заиграли пижоны из «Oasis».

Проверил зарядку на мобильнике. Сообщение, прислано вчера, поздно вечером. Открыл. Послание гласило: «Вот и ясно. Вся цена твоей любви — три бокала пива» Ага…. Мысли тяжело ворочались в мозгу, как вздувшееся тесто. Ага… завяли, значит, помидоры. Посидел, называется, с друзьями в тесном кругу, отдохнул. Ну ладно. Он не особо удивился, тем более, что первые звоночки были. Пробовал прояснить ситуацию. Хрена. Она устраивала сцену. Он подступался с другой стороны. Тот же результат. Да, нервишки он с ней потрепал изрядно, это факт. Отвечать на сообщение он не стал, вместо этого решил соорудить себе бутерброд к завтраку. Работая челюстями, он оглядывал убогий интерьер своего жилища. Типичная хрущевская «двушка». С арендодателем, — бабушкой Ниной Васильевной, — ему повезло. Добрая женщина. Побольше бы таких. Глядишь, и изменится жизнь к лучшему.

Он захлопнул ненавистную форточку. На улице гавкали собаки. Сонные дворники возили по асфальту метлами.

— Может, я заболел чем-нибудь серьезным?…

Весна уже полностью вступила в свои права и готовилась передать эстафету лету. Пели птицы. Солнце разогревало землю, уже позеленевшую и чистую после недавних субботников. Синее небо. Ни облачка. И сыроватая тишина.

Каждый раз, собираясь в университет, он припоминал какой-нибудь эпизод из своей школьной жизни. Вернее, картинки приходили сами, как-то ненавязчиво всплывали на поверхность. Первый поцелуй. Первый мордобой. Первый косяк. Как приходилось на занятия с молотком ходить. Как чуть ни прирезали за гаражами. Синяки и кровоподтеки. Каждый день как война. Раскроешься хоть на секунду — и тебе конец. Потому что ты не такой как все. Умный, даже сверх меры. Знающий себе цену. Достаточно одного слова, одного жеста, чтобы обеспечить себе веселое приключение на следующей переменке. Или после уроков, когда все идут курить в кусты. А выпускной чего стоил! В общем, он старался такие воспоминания от себя отгонять.

По правде говоря, он вызывал раздражение и у работодателей. Босс считал его зазнавшимся выскочкой и эгоистом. Сослуживцы тоже недолюбливали. Однокурсники держались на отдалении. Преподаватели смотрели на него как на пустое место.

Неприязнь порождала ответную реакцию. Нет, были и плюсы. Люди не могли не считаться с его интеллектом и деловыми качествами. К имени Игорь Болотников намертво прицепилось клеймо «отличник». И клеймо это вовсю эксплуатировалось — для общественных нужд.

Игорь подошел к зданию Университета за полчаса до открытия. От нечего делать он стал шататься по окрестностям, потом забрел в какое-то летнее кафе и проторчал там до самого звонка. Сидел на пластиковом стуле за пластиковым столом, пил из пластикового пакета фруктовый сок и размышлял.

«Красивый вид на площадь. И погода хорошая. Народ улыбается, настроение замечательное. Только не у меня… Глаза слипаются. С этим надо немедленно что-то делать. Еще неделя — и я испарюсь. А вот с того пейзажа можно было бы картины писать. Получилось бы здорово. Жаль, я сейчас не в состоянии такой красотой наслаждаться. Очертания предметов что-то расплываются. Звуки приглушены. Эх, брат, с пива так плющить не может. Этому хаосу должно быть какое-то рациональное объяснение. Видел один фильм: персонаж страдал раздвоением личности… ночью спать не может — и сидит, в телевизор пялится. А днем одолевала дремота. Мужик как бы в забытьи находится. То есть он совершенно не контролирует свои действия. Сначала пустота, а потом — раз! И он просыпается. Причем не понимает, как очутился в том или ином месте. А потом — снова пустота…черт, дрянной сок».

Вдруг мир исчез.

В голове зазвенел колокол. Игорь резко сел. Гудение исчезло, но кровь продолжала долбить в виски. Огляделся. Обыкновенная учебная аудитория. Разношерстная студенческая публика. Маленький профессор бурчит: «Занятие окончено. Все свободны». И косится туда, где сидит Игорь. Собирает свои бумажки, запихивает в портфель, семенит к двери.

Игорь кое-как вылез из аудитории в коридор, прислонился к стене, оглянулся. Все кругом было по-прежнему. Университет жил своей жизнью. Парни и девушки играли замысловатые социальные роли: ботаники зубрят конспекты, ребята попроще заигрывают с девочками посимпатичнее, первокурсники жмутся к стенам, кто-то втихаря ковыряет нос, другой у деканата дежурит с папочкой. Димок, похоже, опять диски с порнухой притащил, вон как его обступили.

Подошел Макс, старый друг. Они учились еще в школе, а потом вышло так, что вместе поступили на экономический. Как всегда — руки в карманах, рюкзак на левом плече.

— Скажи честно, ты какую траву употребляешь?

— Нет, Макс. Мне сейчас не до шуток. Надо поговорить….

— В последнее время ты сам не свой.

— Знаю. Давай на большой перемене до набережной прогуляемся.

Через два часа оба вышли на улицу. Солнце припекало. Недалеко от спуска к причалам они сели на еще не подстриженный газон.

— Ну, выкладывай.

Игорь положил сумку на землю и начал:

— Это началось с неделю назад.

— Я заметил.

— Не перебивай, — он сорвал травинку, и, вертя ее в руке, продолжил, — Так вот. Не знаю почему, но я потерял сон. Не могу уснуть, хоть тресни. В какой-то момент отрубаюсь, проваливаюсь и все. Если б не размытость, готов поклясться, что это выглядит как реальность. Причем снится мне это каждую ночь. Сюжет примерно такой. Я в центре города. Вечером. Все горит, реклама светится, витрины, витражи освещены, гирлянды сверкают…. И ни души. Вот, иду я по улице, пытаюсь хоть кого-нибудь найти, заглядываю в окна кафе, захожу внутрь, стучусь. На столах еда, выпивка, чай горячий. Представляешь, пар идет. За стойкой — открытая касса, деньги на прилавке лежат. Такая же картина примерно везде — в ателье, ресторанах, казино, магазинах, салонах, барах. Я, уже отчаявшись кого-либо найти, последний раз захожу внутрь какого-то здания… по-моему, универмага. Здоровое такое здание, просторное, с бутиками, элеваторами, кондиционерами. Тишина. Только реклама неоновая жужжит. Смотрю налево — никого, направо — и, надо же, вижу человека!

— Ну? Дальше?

— Смотрю: уборщик. Полы моет. Ведро стоит, в руках швабра, одет в униформу. Синюю. С белыми полосками на спине. Я еще пригляделся — он медленно так палкой по полу возит, будто никуда не торопится или ему тяжело. Время о времени губку в ведро опускает — и снова на пол. На голове фуражка, тоже синяя.

Игорь замолчал, сглатывая. Потер раскрасневшиеся глаза. Принялся ломать суставы пальцев.

— Успокойся, Игорек. Если не хочешь, можешь не продолжать.

— Нет, — голос его дрогнул, — Ты должен услышать все до конца.

Какая-то парочка остановилась возле перил, недалеко от них. С той стороны парка доносились гудки машин. Игорь покосился в их сторону, перевел дух и продолжил громким шепотом: