Сергей Петренко - Апрель. Книга первая

• Название: Апрель. Книга первая
• Автор: Сергей Петренко
• Жанр: Фэнтези

Какой мальчишка в Королевстве не хотел бы отправиться в путешествие на воздушном корабле?! Эти творения заморских мастеров появились на материке давным-давно — говорят, двести лет назад принес их из-за океана ураган — на гребне чудовищной Волны. Говорят, чудесными кораблями управляют особенные маги — Ветряные. Кружится карусель времён, открывая тайны бесстрашным. Оказывается, были в древности и сказочные Острова, народ которых создал воздушные корабли, были маги, умевшие летать без всяких кораблей, играючи подчинявшие ветра. Но были и другие маги — и тайны их куда опаснее беззаботных полётов мальчишек-ветров. Чем дальше в глубь веков уходим по тропинкам времени — тем мрачнее истории открываются нам, и тот, кто доберётся до истоков, узнает, что замыслы древних магов воплотились в настоящем самым причудливым образом…

---

Будь у меня время, можно бы задуматься, почему сами Золотые погибают от Огня? Может, просто потому, что пытаются им управлять? Приходить к Огню со своей волей, волей крохотной пылинки, отдающей приказ урагану!

Так это или нет — мне теперь не у кого спросить.

Внизу светился золотой глаз. Дракон наблюдал за пришельцем. Бесстрастно, далеко шевелился зрачок. На миг пронеслась в сознании фантазия — человек в капюшоне вовсе не собирается спасать Золотых. Он всего лишь хочет принести мага Воздуха в жертву дракону.

Поток воздуха снизу не будет меня держать. Он просто тек мимо и был неживым.

Я вдруг с невыносимой тоской понял, что нет такого человека или иного существа, для которого я, мои мысли, мои фантазии, желания, радости и печали по-настоящему дороги.

И ещё я понял, что не смогу прыгнуть. Дело не в страхе. Физически не могу. Как будто во сне, когда знаешь, как нужно поступить — но что-то оказывается сильнее твоей воли.

Отступить назад и попробовать уговорить себя спуститься по лестнице. Это долго, но это всё, что я могу. И это бессмысленно. Когда Огонь вырвется наружу, я не спасусь, как было задумано, потому что воздух не удержит меня. Здесь он пахнет безумием. Его струи не чувствуют моих прикосновений, они до конца заполнены хаосом огня.

Свечение в Колодце становилось ярче. Я невольно сделал шаг назад. И ещё один. Огонь поднимался. Сейчас я видел его сквозь камень — он был похож на расправляющего щупальца колоссального спрута. Одно из щупалец, раскалённое, жидкое и трепещущее от еле сдерживаемой страсти, тянулось ко мне.

Всё? Поздно? Кончено? Бежать? Или ждать, пока треснет скала, и пытаться лететь? Или пробовать «уходить в кристалл»?

Я закрыл глаза и прислонился к скале. Она была холодной и трещала, как будто два гиганта сжимали друг другу рёбра, пытаясь победить в борьбе.

— Алвэ?![3]

Я увидел Золотого, стоявшего в шаге передо мной. На руках он держал ребёнка. Тэриол с Илле?! Они вырвались!.. Огонь вынес их…

— Бери его и беги! — прошептал Тэриол. — Я не могу…

Он светился. Он был насквозь пропитан Огнём! Едва Илле упал мне на руки, Тэриол отступил, переливаясь текучим, раскалённым золотом и опал вниз.

Я не могу бежать! Этот Илле весил как статуя из свинца! Он становился то нестерпимо горячим, то холодел.

Скала пошатнулась! Кажется, я весь перекосился от ужаса и стоял, ничего не предпринимая. Илле упал рядом со мной. И вдруг — с новым, страшным ударом хлынул холодный, небесный свет…

Я видел глаза Игура, старейшины Водяных. Я видел глаза кракена, который выпустил остров из объятий и последним ударом расколол скалу. Глаза Седого были полны боли, когда он поднимал нас с Илле выше и выше, чтобы я мог взлететь — но я только присел на корточки, оцепеневший.

— Лети же! Лети…

Кракен мигнул. Глаза его раскрылись на миг широко-широко, потом слились в одно чёрное, бездонное отверстие. Я не мог оторваться от них… пока жгучая пощёчина не встряхнула…

— Я ухожу, — сказал Игур. — Там корабли. Их надо защитить.

И я стал падать.

Наверное, долго. Я ни о чём не думал, чувствуя, как ветер лижет мне щёки, как он скользит куда-то вверх, как будто я нёсся вниз между двумя шёлковыми полотнищами. Потом какая-то часть моего разума поняла, что скоро всё кончится. Ветер не узнаёт меня, не слышит, не чувствует. А руки стали болеть от напряжения. Потому что в ладонях я сжимал ладони Илле.

Дело не в том, что он был тяжёл. Он был пропитан Огнём, и Огонь тянул его вниз, стремясь воссоединиться.

Как долго тянулись секунды! Можно не бояться, я успею прожить тысячи жизней… или посмотреть в небо.

Честно говоря, я надеялся увидеть там кого-нибудь из своих. Спешащего на помощь. Или хотя бы облачко, чтобы зацепиться за него взглядом и тянуться, тянуться, тянуться вверх.

Небо было пронзительно пустым и бездонным. Оно звучало, как одна нота, бесконечная, первая нота, которую можно слушать вечно.

— Пусти! — сказал мальчик подо мной. — Отпусти! Я хочу туда!

Мне вдруг стало легче. Наверное, к Илле вернулось сознание, и он на несколько мгновений стал ребёнком из плоти. Жар разомкнулся. Я увидел, что стою на воде. Илле теперь не тянул вниз, он тоже опирался на воду, переминаясь с ноги на ногу, словно перескакивая с волны на волну.

Я хотел посмотреть Илле в глаза, понять, что в них? Но Илле не поднимал взгляд. Проговорил:

— Идём со мной. Хочешь?

— Туда?! Вниз?

— Да. Ты не думай, там хорошо. Огонь тоже можешь летать. Мы когда-то летали… с драконами. Просто сейчас нет таких, кто может. Кто способен поднять Огонь в небо. Ты бы смог. Я это знаю, Нимо.

— Откуда? — Илле был лет на пять младше меня, по-настоящему — Золотые взрослели, как и обычные люди. Откуда Илле мог знать такое?!

— Огонь живой. Он чувствует и понимает. Он бы принял тебя, Нимо, как одного из нас. Нимо, ты… ты бы мог стать Наездником!

— Как это, Илле?

— Их нет сейчас. Но Огонь помнит, что они были… где-то и когда-то. Огонь и Воздух хотят быть вместе, только нет никого, кто бы их соединил. Это должен быть… дивное существо, способное принять бешеную силу Огня и слышать песни Воздуха… Нимо, идём!

Он наконец поднял глаза. И я обомлел. В них распахнулась такая бесконечная, пылающая тьма, что весь мир словно вывернулся наизнанку чёрной бабочкой; невыразимо страшно — и так заманчиво! — было соединиться с этой тьмой!

— Нимо! — Он обхватил меня руками и притягивал к себе. Я понял, что он хочет поцеловать меня, и это показалось чудовищно странным и безумно приятным…

…Но назад я не вернусь. Никогда… Никогда.

Как-то необычно изменилось зрение. Передо мною были глаза Илле, но я смотрел сквозь них и видел мерцающую, плотную даль. Она была составлена словно из бесчисленных колыхающихся занавесов. Мне казалось, что из другого конца этой бесконечности спешит сюда кто-то большой и важный, расталкивая руками занавесы и глухо ворча.

Потом мы встали на причудливом выступе скалы. Подводной, сообразил я, запоздало подумав о том, как возможно здесь дышать. В груди было очень жарко — наверное, пока мы опускались, я дышал вместе с Илле его Огнём. Впрочем, всё это было незначительным, потому что Илле в следующий миг повернулся, и я повернулся с ним, и увидел, что скала под нами и перед нами дрожит, переполненная багрово-алым существом, похожим то ли на клубок змей, то ли на уставшего ждать своего часа зародыша…

Илле снова взглянул на меня:

— Я дал тебе Огонь. Теперь ты можешь коснуться его, и он примет тебя и пойдёт за тобой, преданный тебе, как щенок. Выпусти его!

— Он сожжёт весь мир…

— Нет! — Илле замотал головой совсем по-детски. — Он будет горячим и безумным только сперва, недолго, как любой малыш… Потом примет форму, и у него будут мысли, и, если ты захочешь — он улетит далеко-далеко и уснёт, дожидаясь, пока ты не позовёшь. С ним ты сможешь многое — воздвигать горные хребты или гасить вулканы, заставить сиять ночное небо или путешествовать в сердце Земли… Он кажется диким сейчас, но научи его — и он будет самым верным твоим спутником! — Илле сжал мои пальцы: — Пожалуйста! Других нет, кто способен. А если эта сила вырвется сама… она так и останется безумной.

Я понимал, что Илле говорит правду. И я не боялся самого Червя. Я знал, что сделав шаг сейчас навстречу этой силе, в Огонь, я навсегда изменюсь. Эта мощь слишком велика, чтобы просто управлять ею. Они возьмёт не меньше, чем даст, она действительно станет моим другом или верным слугой — но и сам я взамен отдам что-то важное. И самое страшное — я не знал, что и сколько. Останусь ли я вообще самим собой? Или это будет какой-то совершенно иной Нимо?

Илле словно слышал мои мысли; казалось, он говорил со мной шёпотом, спорил — но, скорее, это я возражал себе сам — или та моя часть, которую поцеловал Огонь:

— Чего ты боишься? Ты ведь каждую ночь засыпаешь, а наутро просыпаешься, что-то теряя из прежнего «Я», а что-то — унесённое из снов, — приобретаешь. Каждое сновидение изменяет тебя, каждое забытье прерывает твоё существование, каждый закат несёт с собою новую маленькую смерть для каждого из людей…

— Не сравнивай, пожалуйста! Мы едины с нашими снами с раннего-раннего детства и приспособлены к их дарам так же, как они — приспособлены для нас.

— Нимо! Ты станешь немыслимо, невероятно великим! Никогда такая сила не давалась смертному. Ты сможешь сделать весь мир таким, как захочешь ты!

— Но зачем? Я не хочу ничего такого… Я не хочу менять, я… у меня есть ветер и небо, и я хочу туда, к ним! — И, сказав (или подумав) это, я внезапно сбросил наваждение. Я задыхался в душном коконе горячих газов, поднимавшихся из расщелин, из клубящейся мглы. Илле как-то съёжился и отдалился. Он стоял, опустив плечи, как будто до конца исчерпав отпущенные ему силы и волю.

— Идём, Илле! Дай руку. Тебя ждут. Там, наверху.