Игорь Бусыгин - Игры богов

• Название: Игры богов
• Автор: Игорь Бусыгин
• Издательство: Весна
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905740-02-2

В 1985 году трое богов решают создать Великую Империю — от Атлантического до Тихого океана. Они призывают Олега Вещего, который собирает силы для осуществления этого величайшего Проекта. Для объединения земель будущей Империи Олегу надо собрать воинов Руси и Скандинавии, добыть меч пророка Мухаммеда, заручиться поддержкой Великого Халифа и дождаться рождения будущего правителя Империи — князя Святослава…

Написанная живым, образным языком, наполненная богатым историческим материалом книга будет интересна читателям всех возрастов.

---

Игорь Бусыгин ИГРЫ БОГОВ

НАЧАЛО

Просторная Золотая палата (не такая уж она и просторная, тридцать-сорок шагов в длину и двадцать в ширину) украшена полевыми цветами, сосновыми и еловыми лапами, на полу мягким ковром рассыпаны камыш и солома. Сидят богатыри, ждут Великого князя — Олега Вещего, чары наполнены, у кого золотые, у кого серебряные, всем по чину.

Ждут, что он скажет. Олег вошел сумрачный, окинул тяжёлым взглядом Золотую палату, рявкнул:

— Где Богумир?

На дубовых столах — красные скатерти, чтобы не было видно пролитого вина. Печёные лебеди, кусками нарубленные жареные молодые бычки, огромные туры лежат рядом, ждут, когда их будут ломать руками или рубить мечами. И тяжёлый, одуряющий запах трав, вина и мяса…

— Где Богумир?

Скамья хрустнула, тяжёлый как скала поднялся Бронислав, поднял свои чёрно-серые как у замшелого, старого бобра веки.

— Коназ, князь, до нас дошли речи, что ты скоро уйдёшь к Роду… Навсегда…

Дружина замерла в ожидании ответа. Всё заснуло, казалось, что даже терпкое вино заледенело, не находя чарок, ртов. Молчание нависло как тяжёлые, свинцово-чёрные тучи Перуна, все ждут ответа. И тишина…

И заскрипели под мощным, медвежьим телом ступени, пахнуло ярким, солнечным жаром, запахло свежим, берёзовым соком и ещё чем-то звериным, то ли волком, то ли туром.

— Княже, я обращался к Дажьбогу, к Перуну, к Коляде… Все, — он ухмыльнулся во всю свою зубастую, наглую рожу, — пр-р-ророчут тебе смерть, — его голос раскатился по всему детинцу. — И исче, помрёшь от змеюки, что вылезет из коня твоего, а после твоей смерти появится у нас иудейский бог. Ты предал наших богов. Будь ты проклят, а своё проклятие я сделал мощным, ибо самое простое проклятие усиливается смертью… — Богумир всхрапнул, глаза его закатились, изо рта полилась пена, во весь свой огромный рост он рухнул на пол, заелозил бугристыми ногами, руки хватались то ли за воздух, то ли за что-то невидимое.

И жуткий могучий рёв:

— Сдохнешь, ты…

И умер, а ведь известно, что предсмертное проклятие волхва всегда сбывается.

Повисла жгучая, тянущая за душу тишина. Князь поднялся, тряхнул своей огненно-рыжей гривой:

— Убрать это! Пьём… — он замолчал, потом ухмыльнулся, немного подумал и добавил: — Глуп ты был, волхв, но всё равно, я помню, как Богумир возносился к Вышнему на три года, ему справлял службы в небесах, и за это Бог Вышний даровал ему «Ясну-книгу». Я помню, как Богумир стоял коленопреклонённым пред Мировым Древом с Птицею Сва (Посланцем Вышня), а за ним стоял Олень, священное животное Дажьбога и Страж Ирийских Врат. И горел тогда перед нами огонь… И мы, волхвы, поняли, что будет он погашен неумолимым временем, и будет храм разрушен, но останется высеченный в скалах лик патриарха Богумира. И будет он по-прежнему стоять на коленах пред Богом и Птицей-Матерью Сва, и будет молить Вышнего о потомках своих, которые отвернулись от пращуров. И придет другая вера, вера в бога-человека, но пройдут сотни лет, а может и тысячи, и наша вера возродится.

И начался пир. Всё, что лежало и стояло на столах, было съедено вмиг, как будто воеводы и дружина не ели месяцами.

Слуги, как тараканы, весело засуетились. На тяжёлые дубовые столы начали подавать блюда с печёными лебедями, жареной олениной, в огромных чашах — дурманящую запахом рыбу, покрытую золотистой корочкой, а к ней — огромные миски со сметаной, тонкогорлые кувшины с вином, бочонки с брагой и бочки с пивом. Самым прославленным витязям наливали густое, терпкое фалернское, во дворе стояли огромные котлы, где варилась похлебка, гречневая каша; горели, пожирая воздух, пляшущие костры, на них целиком жарили туров, а отдельно к пиву поварята вылавливали здоровенными сачками красных, ароматно пахнущих от разных трав, огромных, с полруки раков.

Олег поднял руку, шум в палате мгновенно стих:

— Подать всем золотые кубки!

Слуги мгновенно заменили все скатерти на чистые, пахнущие свежестью и ещё чем-то весенним, перед каждым витязем поставили огромные, в четверть ведра, массивные золотые кубки.

— Налить всем вина, что пьют Лев, Александр и Константин — великие цари греческие, чтобы они никогда не забыли, кто им прибил щит!

— Гей-но, Великий князь!! — проревели по-медвежьи вой.

— Завтра поедем посмотрим на коня моего, — Олег хитро прищурился и опрокинул кубок в раскрытую глотку.

На Киев опустилась чёрная, наполненная страхом и ожиданием ночь.

Олег одел белую рубаху, как перед смертью, и пошёл прощаться со своим городом, который он возлюбил в себя; он знал, что когда умрёт, все будут его вспоминать, и был счастлив.

ТРОЕ ШУТНИКОВ

Колесо Большой Игры замерло, и её стрелки указали на троих.

Тьма.

Прыжки протуберанцев.

Космический холод.

Земная твердь.

Где мы?

От Рождества Христова в 1985 году, на Земле-13, СССР.

Жарким летом 1985 года три человека сидели в гостинице «Националь», в самом центре Москвы.

— Ну и что вы на это скажите, господа? — Илья запустил пятерню в свою седую бороду, другой рукой стал расчёсывать свою мощную, покрытую чёрной шерстью грудь.

— Как всегда, самый плохой вариант, Хозяин, — у Саваофа-Бена внезапно исчезла чалма, появилась борода и пейсы.

Третий как всегда молча улыбался.

— Сейчас попробуйте водочки за 10 рубликов, а потом подумаем, обсудим. Что ты заухмылялся, египтянин? Вопросы весьма и весьма серьёзные, — Илья сурово нахмурился.

— Илья, я у тебя то египтянин, то правоверный, то сын Израиля. Мы знаем, или вернее догадываемся, зачем ты нас собрал в этой помойке. Может быть, хлебанем моё любимое, из запасов фараона?

— А может, нашего, высокогорного? Вспомни, ведь тебя когда-то называли Индрой-Парьяна? Не забыл? — пропел-сказал Раджа.

Илья смущёно улыбнулся:

— Угомонитесь, ребята, мы в России, а значит — водка.

На изящном, из карельской берёзы столике, появился графинчик с запотевшей водкой, три огромные деревянные чаши с чёрной, красной и баклажанной икрой, с ложками; вкусно запахло ржаным свежеиспечённым хлебом; малосольные огурчики, ма-а-ленькие помидорчики, серебряные блюда с осетриной, стерлядью, белорыбицей. Воздух пропитался дразнящими запахами.

— Вы, господин иудей, от молодого, нашпигованного рисом и яблоками кабанчика, не откажитесь? — ехидно ухмыльнулся Илья.

Тут же, как по заказу, исчезли борода и пейсы, на Илью смотрели круглые как у кошки глаза благородного эллина.

Раджа как всегда тонко улыбнулся и разлил по высоченным бокалам водку.

— После первой до второй — промежуток небольшой, — рявкнул Илья.

— До чего же вы, благородный громометатель, быстро набрались местного колорита.

— Ты не умничай, у нас не просто пьянка, мы по делу собрались, закусывай и пей, пей да закусывай.

Раджа встал, распахнул окна, сразу горячей, душной волной в комнату плеснулись запахи раскалённой Москвы. Прошелестел:

— Кофе по-венски, мой господин.

— Это у вас, у капиталистов, господа, а у нас сейчас — сплошные товарищи, — хмыкнул Илья.

— Ну что ж, господа-товарищи, приступим к делу. Кто какие подобрал критические точки? Напомню, верхний предел — приглашение на царство Романовых.

— Рюрика зарезать на пути в Новгород, — вяло предложил Савоооф.

— Вместо христианства — буддизм, самая старая и терпимая вера, — вмешался Раджа.

— Отравить Невского в Орде, не будет ледового побоища.

— Тута недалеко было Булгарское царство, а у них — магометанство, может подсунуть?

Внезапно блекло-синее небо, струящееся от жары, заволокло тучами, вдали громыхнуло.

— Я вам не только Илья, я ещё и Перун, — шёпот был таким страшным, что на Манежной площади затанцевали плазменные шары.

Все замолчали, Илья сидел мрачный, горло раздувалось от злости, по бороде бегали сине-белые сполохи.

Раджа взял под руку Бена и вывел его в другую комнату.

Илья опять сотворил графин с водкой и выпил его одним глотком, достал из воздуха «Беломорканал» и жадно затянулся.

— Вернулись, а ты опять при пейсах…

Над столом повисла тяжёлая тишина, Илья шевельнул бровями и перед глазами закрутились картинки из того будущего, которое он предлагал создать: пылают города, плачут женщины, создается новая, великая Империя.

Мудрый еврей тяжко вздохнул:

— Я тебе лучше напомню слова одного из наших…

Ибо всякой вещи есть свой срок и приговор,
Ибо зло на совершившего тяжко ляжет;
Ибо никто не знает, что ещё будет,
Ибо о том, что будет, кто ему объявит?
Нет человека, властного над ветром,
И над смертным часом нет власти,
И отпуска нет на войне.
Все из праха, и всё возвратится в прах…

— Ну, и что ты этим хочешь сказать? — Илья приподнялся, ноздри бешено раздулись.