О Рогова - Богдан Хмельницкий

• Название: Богдан Хмельницкий
• Автор: О Рогова
• Жанр: История

---

- Экий неугомонный! - говорили казаки, окружившие его. - Сдавайся, пане, живого или мертвого, а все возьмем тебя.

- Не хочется пану татарской юшки попробовать, - сострил другой.

Кто-то нанес гетману еще две раны в шею.

- Возьмите меня мертвого, изменники! - кричал он, размахивая саблей и нанося удары направо и налево. Но понемногу силы его оставили, раненая рука повисла, и волей-неволей он очутился в руках казаков. Раны его присыпали порохом, перевязали тряпицами и повели к остальным пленникам. Всю ночь до рассвета длилось преследование. Откуда-то взялись спрятавшиеся хлопы; с косами, с топорами повылезли они из ущелий, повыбрались из ям и оврагов и помогали казакам добивать панов.

Корецкий потерял почти половину своих жолнеров, но благополучно добрался до Киева, там он пробыл только несколько дней и поторопился уехать в свое имение.

На другой день Хмельницкий пошел осматривать пленников и увидев Потоцкого, сказал ему: - Мы поменялись ролями с паном гетманом. Он собирался взять меня в плен, но вместо того сам сделался моим пленником.

- Презренный хлоп! - гордо отвечал Потоцкий, подняв глаза. - Не тебе с твоей разбойничьей шайкой удалось полонить меня, этой победой ты обязан храброму татарскому воинству. Чем ты заплатишь ему?

- Тобою, тобою, пан гетман, - с насмешкой отвечал Хмельницкий, - и храбрым польским рыцарством. Все вы пойдете в татарскую неволю.

- Эх, Потоцкий, Потоцкий! - смеялись казаки. - Разум-то у тебя жиноцкий (женский), не годился ты гетмановати, за се треба було тебя пану Хмельницкому отдати.

Вечером все казачество пировало победу над поляками. Хмельницкий задал обед старшинам и мурзам и пригласил на этот обед знатнейших пленников. Казаки во время обеда палили из пушек, стреляли из самопалов и пили горилку. Им выкатили двадцать пять бочек. Хмельницкий, завладев панским обозом, сразу разбогател и мог теперь отдохнуть от трудов, так как польское войско было уничтожено. Его только смущало большое количество пленников, он не знал, что с ними делать, они стесняли его в походе.

Рада предложила отдать всех пленников Тугай-бею, за исключением тех, которые в состоянии были дать за себя хороший выкуп.

Так и сделал Хмельницкий, прибавив к этим пленникам и отправленных раньше в Чигирин. В Сечь Хмельницкий послал много подарков, между прочим клейноты панов гетманов. На пиво дал тысячу червонцев да на церковь триста. У самого Хмельницкого набралось целых тринадцать возов добычи. Обоз казацкий увеличился втрое и двинулся теперь к Белой Церкви, где казаки возвели укрепления. Там Хмельницкий остановился и, несмотря на требования казаков, не пошел дальше.

16. ГУЩА

Ой почувайте и повiдайте

Що на Вкраинi повстало

Множество ляхiв пропало.

Од нас казакiв, од нас юнакiв

Нi один ляшок не скрився.

Воскресенье. В селении Гуща, резиденции Киселя, воеводы Брацлавского, было необычайное оживление. Все спешили в церковь и передавали на пути друг другу самые свежие новости.

- Слыхали, хлопцы, как полковник Остап отделал пана Четвертинского? говорил один из крестьян. - Отрубил ему голову, всех детей его изрубил, а с женой, знатной пани, сам обвенчался. Как-то она будет растирать ему табак да подливать горилки?

- Привыкнет! - отвечал другой. - А в Ладыжане всех евреев перерезали: и старых, и малых.

- Так им и надо, собакам! - заметил третий.

- А правда это, - спрашивала одна из женщин, - что атаман Половьян у каждой панны и у каждой жидовки, что встретится ему на пути, сдирает полосу кожи с шеи и говорит, что дарит ей алую ленту?

- Не знаю, - отвечал хлоп, - Половьян страшный гайдамак, но есть и страшнее Половьяна.

- Кто такой? - с любопытством спрашивала баба.

- Да хоть бы Кривонос; его, говорят, никакая пуля не берет...

- Что Кривонос! - заметил другой. - А вот не дай Бог с Шолудивым Буняком встретиться, этот уже совсем колдун. Он, говорят, и не живой человек, а мертвец, только лицо у него человеческое. Мяса на нем совсем нет, а сквозь кожу гнилые кости светятся. - Как страшно! - проговорили женщины.

- И убить его нельзя, - продолжал рассказчик, - всякая пуля сквозь него пройдет, вреда ему не сделает.

Все примолкли и поторопились в церковь.

В другой группе шел разговор о Иеремии Вишневецком.

- Слыхали, хлопцы, Ерема, говорят, поднялся. Идет на казаков.

- А княгиню куда же он денет?

- Отправит в Вишневец, теперь уже не до женщин, не такое время.

- Ой, жарко достанется казакам, если Ереме попадут в лапы.

- Ну, ведь и Хмель не простак, один другого стоит.

- А все же Ерема может их побить: он такое слово знает. Как скажет это слово, никто ничего с ним поделать не может, не можно тогда его победить... А слово это сказала ему одна колдунья...

- Пустяки все это, бабьи россказни, - усомнился кто-то, - а храбрый он воин, вот что, никого не боится...

- У Хмеля-то тоже, говорят, колдуньи есть, да не одна, а целых три, так по очереди ему и гадают.

- Врут они ему! - опять усомнился тот же неверующий.

- Не верь, пожалуй! А вот слышал ты, что с казаком Донцом случилось? Была у него сестра Чаровница да еще другая Солоха. Каждый раз она гадала им перед битвой. Если предвидела победу, садилась верхом на коня и ехала впереди всех.

- Что же ее ляхи не пристрелили?

- И рады бы пристрелить, да пуля ее не брала, такой заговор она знала. Осадил Донец какой-то город и взял его. На выручку пришел польский пан с войском. Бросились казаки навстречу, а чаровницы кричат: "Уходите, уходите, не сдержите!" Но казаки не послушались; всех их и перебили.

- А что же чаровницы?

- А чаровниц обоих паны казнили.

- Как же ты говорил, что они против смерти заговор знали?

- Так заговор-то был против пуль, а казнили их топором.

Наконец все прихожане собрались в церковь и небольшой храм едва вместил всех молящихся. В правом углу около алтаря было отгорожено место для самого пана и его семейства.

Вскоре подъехал и панский рыдван. Воевода Брацлавский, пожилой человек с морщинистым лицом, с большими серыми глазами, смотревшими умно и проницательно, вышел первым. Он подал руку пани, а за ней соскочила на землю и Катря.

- Смотри, смотри, - говорили в толпе, - вон казачья невеста.

Воевода Кисель был набожный ревнитель православия, что, однако, не мешало ему тянуть на сторону панов; но поместьями своими он управлял благоразумно; хлопов не теснил, в дела входил сам и не допускал у себя селиться жидам. Пани Кисель была хорошая хозяйка, прислуге жилось у нее привольно: вот почему в имениях Киселя до сих пор не было смут, тогда как повсюду кругом хлопы то и дело резали своих панов. У Киселя не было детей и, когда Ивашка обратился к нему с просьбой укрыть на время его невесту, старики очень обрадовались случаю оживить немного свою однообразную жизнь.

- Чего же лучше, - отвечал пан Адам казаку на его просьбу. - Пусть панна поживет здесь; у нас тихо, хлопы не бунтуют, а я рад услужить моему старому другу Хмелю.

Однако несмотря на свою дружбу к Хмелю, на полную готовность услужить казаку, Кисель частенько отговаривал Катрю от ее намерения выйти замуж за запорожца.

- Подумай только, панна, ведь тебе придется табак растирать своему мужу; придется, пожалуй, сапоги смазывать дегтем; они, ведь, ленивые, эти хохлы. Катря смеялась в ответ.

- А если бы я вышла замуж за такого пана, как Чаплинский, - говорила она, - разве это было бы лучше. Он бы меня, пожалуй, плетью стегал.

- А ты думаешь, запорожец не будет? Будет, будет, наверно будет, шутил Кисель. Катря отсмеивалась и старалась отклонять разговор в другую сторону. Чутким своим умом она поняла, что Кисель уважает больше панство, чем казачество, и избегала столкновений по этому поводу. Веселая, живая, подвижная, она сразу оживила старинный замок Киселя, сумела внести в серенькую жизнь свет и радость, старики только вздыхали, когда думали, что им придется скоро расстаться с молодой девушкой.

В церкви на этот раз было много народа; пожилой благообразный священник с особым одушевлением сказал проповедь о том, что каждый христианин должен защищать свою веру до последней капли крови, должен бояться всякого отступничества, а так как истинная вера есть православная, то в настоящее тяжелое время каждый православный должен быть постоянно настороже. При этом священник часто посматривал на пана Киселя; с ним он сильно расходился во мнениях по этому предмету.

Пану Киселю проповедь, видимо, не нравилась; он несколько раз с неудовольствием посматривал на проповедника, но тот не обращал внимания на его строгие взгляды и продолжал ратовать за православие.

По окончании обедни священник вынес пану большую просфору и поздравил с праздником.

- Милости прошу батюшку к нам откушать, - пригласил пан.

Священник с почтительным поклоном принял приглашение. Через полчаса все сидели за роскошной закуской со всякими печеньями, соленьями и вареньями. Пани воеводша, как хорошая хозяйка, сама присматривала за кухней.