Роберт Лоу - Волчье море

• Название: Волчье море
• Автор: Роберт Лоу
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-54202-4

Братство Одина ждет от своего вожака, молодого Орма Торговца, что тот приведет их домой из далекого Миклагарда. Но Орм лишается своего легендарного меча, на рукояти которого рунами вырезана дорога к сокровищам Атли. Меч похитил коварный викинг Старкад, и побратимы отправляются за ним в погоню. Дорога китов пролегает на сей раз по суше — по охваченной распрями Византии и пустыням Ближнего Востока, — но эта суша многократно опаснее морской пучины, недаром ее прозвали Волчьим морем…

---

Брат Иоанн беспокоился за Козленка и все же извлек стрелу из тела мальчишки — ни толики жира на наконечнике, — а потом принялся кормить раненого отваром лука-порея и нюхать рану; дурного запаха не было, и это хороший знак.

Я столкнулся с ним, когда он осматривал Ивара, которого мы звали Готом за остроумие и проделки в духе Локи. Ивару стрела пронзила щеку, и рана подживала, но он еще порезал себе десну и выбил зубы.

— Как мальчик?

— Жив пока, — ответил брат Иоанн, хлопая Ивара по плечу и выпрямляясь. — Правда, не могу сказать, что он непременно оклемается. Я почистил рану уксусом, зашил леской, присыпал мальвой и пшеничными отрубями, а сверху наложил пергамент с самой верной из молитв.

— Что еще мы можем сделать?

Монах пожал плечами.

— Молись, чтобы он живым доплыл до Антиохии и чтобы греки не перебили всех Sarakenoi, а еще чтобы среди тех, кто уцелел, нашелся лекарь. Sarakenoi — лучшие лекари на свете, это все знают.

— Слишком много молитв, — возразил я, и он криво усмехнулся.

— Все для него.

Я подошел к Козленку, который очнулся и что-то шептал, едва-едва слышно.

«Позвольте мне умереть», — разобрал я.

— Твоя мать прикончит меня, — откликнулся я. — И потом, Финну нужен помощник при котле, мы выбрали тебя. Как надоест валяться, займись делом.

Ему удалось выдавить улыбку, а в уголке глаза набухла слеза, яркая, как жемчуг. Лицо Козленка было таким бледным, что лиловые жилы смахивали на шрамы Коротышки Элдгрима.

— Я когда-нибудь снова увижу маму? — прошептал он.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова.

Коротышка спас положение, навис над Козленком своей иссеченной харей и оскалился в улыбке, какую он сам, верно, считал дружеской, но которая смахивала на оскал дурно вырезанного идола, намокшего под дождем.

— Я отвезу тебя домой, когда все будет сделано, — пообещал он, — потому что у твоей мамаши осталось мое тряпье. Отдыхай, бьярки, корабль плывет, чужие земли все ближе, там полно сладостей. А потом отправимся домой.

Козленок улыбнулся, смежил веки и заснул, его дыхание было чересчур хриплым для такой крохотной груди. Я сидел и размышлял обо всем в одиночестве, а побратимы снова расселись по скамьям и принялись грести…

Прочь от Валанта — и от Старкада и меча, который мы искали, хотя я знал, что он последует за нами, и допустил ошибку, сказав об этом, когда Радослав заявил, что Старкад не ведает, куда мы держим путь.

Я сказал и остальным, ощущая во рту горький привкус гривны ярла и слыша, будто наяву, смешок Эйнара.

— Он знает, — решительно сказал я, — потому что я поделился с Аринбьорном.

Глаза Радослава слегка расширились, потом он задумчиво кивнул. Я понял, что славянин сделал новую мысленную зарубку: Аринбьорн остался командовать «Волчком», и я поведал ему свой замысел на случай, если море нас разлучит.

Теперь Старкад заставит Аринбьорна рассказать все, что тот знает, и я не сомневался, что он сохранит добытые сведения при себе. Старкад приплыл с востока, значит, он, должно быть, проделал весь путь до Яффы, серкландской гавани, где чаще всего пристают Христовы паломники, идущие в Йорсалир; и он узнал, что я его обманул, ибо служитель Христа вроде Мартина не мог проскользнуть там незамеченным. Теперь он наверняка хочет освежевать меня заживо и добиться ответа, который, как он думал, есть у Орма Убийцы Медведя, — где Мартин.

В плеске воды под веслами я различил смех Эйнара и, чтобы прогнать эти омерзительные грезы, занял место на скамье: тяжелое весло быстро истребило все посторонние мысли. Сменяя друг друга, мы гребли полдня, а затем ветер подул с нужной стороны, — как раз когда я почувствовал, что едва могу разогнуться.

Когда другой занял мое место, я кое-как встал и отправился в дозор на нос, натянув кольчугу, которую забрал как свою долю на Патмосе. Она подошла. Моя старая кольчуга, которую я продал, чтобы мы могли пересечь Море Тьмы и попасть в Миклагард, сейчас была бы тесна в развернувшихся плечах, хоть и выковали ее на взрослого в Стратклайде. На мгновение мне привиделись капли дождя в мертвых глазах юнца, которого я убил в том краю.

Целую жизнь назад.

Наконец, после долгого ожидания, Сигват крикнул, что видит землю, а вскоре показался и какой-то корабль. Когда я подошел к нему, выяснилось, что корабль не один, и все забеспокоились и принялись высматривать чужаков.

— Греческие корабли, — сказал Сигват, тыча пальцем; ну да, с этими здоровенными витыми кормами никто не ошибется. Три корабля. Потом четыре. За ними просматривалась суша, поднимался в небо дым, и Гизур, хмурясь и заслоняя глаза ладонью, покачал головой.

— Нам прямо туда, — пробурчал он. — Селевкия, это точно.

— Тогда мы влипли, — отозвался Квасир, решив, что нас нагнали кипрские греки.

Я так не думал, вряд ли это корабли с Кипра. Скорее они идут из Миклагарда с пополнением для войска — значит, греки еще владеют Антиохией.

Коротышка усмехнулся и сунул Финну кусок рубленого серебра из моей доли, а Лошадиная Голова, всегда готовый спорить на ценности, взял, плюнул на руку и тем самым подтвердил сделку. Потом нахмурился, сообразив, что если победит, ему придется взыскивать с мертвеца.

Элдгрим все еще ухмылялся, когда передний дромон приблизился, рассекая волны, и окликнул нас. Коротышка замахал в ответ, и в конце концов Финн с ворчанием извлек кошель из-под мышки.

С греческого судна нам погрозили золотым жезлом. На греке была простая белая рубаха, зато голову венчал отменный шлем с длинным хвостом конского волоса.

— Я квестор из порта! — крикнул грек по-над водой. — Не знал, что ваши куропалатские набиты здесь ходят. Вы откуда?

Я озадаченно заморгал. Мои кто? Я ответил, что мы из Великого Города, а я знать не знаю никаких набитов. Квестор показал, что хочет перейти к нам. Мы сблизились по мягкой зыби, Гизур страдальчески морщился и бранился при каждом скрипе, и грек вскарабкался к нам на борт, по-прежнему держа в руке золотой жезл.

Быстро выяснилось, что «куропалатские» — это титул, и так может зваться любой, кто заплатит три фунта золотом; но вот набиты… Квестор, похоже, говорил о северянах. Но этого прозвища никто из нас не знал, такого слова не было ни в достойном языке западной Норвегии, ни в искалеченном и убогом наречии востока.

Квестор объяснил, что набитам покровительствует «стратегос Иоанн», командующий войском императора, и тут около шестисот человек, а также женщин и даже собак, вывезенных с севера.

— Это подлинная тайна, — сказал брат Иоанн, отвлекаясь от присмотра за Козленком, закутанным в теплый плащ; волосы мальчика казались чернее ночи на мертвенно-бледном лице. Но он дышал, пусть и с трудом.

Квестор передал нам бронзовый оттиск, открывавший проход в гавань, и мы всю дорогу до причала обсуждали на разные лады диковинное слово «набиты».

Бухта изгибалась, и крохотные белые домики города Селевкия подступали к самой гавани, а прямо у кромки воды, сбивая с толку, высился лес. Мы ломали головы так и этак — пока не поняли, что видим не деревья, а мачты кораблей.

Я никогда не видел столько кораблей в одном месте, да и другие тоже. Мы пялились на них, покуда Гизур не зарычал и не стукнул концом просмоленной веревки о палубу, чтобы мы сосредоточились на насущных делах.

Мы вплыли, будто коряга в заводь, в промежуток между огромными торговыми судами и еще более громадными военными кораблями, уворачиваясь от меньших галер и толстых купеческих кнорров — разве купцы могли упустить такую возможность? Эти были похожи на наш собственный кнорр как две капли воды. Финн стоял на носу, размахивая бронзовой дощечкой, стоило приблизиться сторожевым кораблям, и клял их теми несколькими греческими словами, которые он знал.

Поскольку у нас был всего-навсего хавскип, мы легко смогли отыскать хорошее место для стоянки недалеко от города — никакой другой корабль не мог бы подойти настолько близко из-за мелководья. Я хотел было высадиться прямо на берег, ведь нам предстоит уйти на довольно долгий срок, но Гизур воспротивился — мол, не стоит подвергать такому испытанию брус, за которым пять лет никто не следил.

Хавскип вдобавок послужит опознавательным знаком. Мы подошли почти вплотную к линии прибоя, ближе Гизур не отважился, и попрыгали в воду, чтобы завести веревки на сушу. Я тоже собрался прыгать, когда Коротышка схватил меня за плечо; я недоуменно посмотрел на него, а он кивнул в сторону берега.

К нам шла многочисленная компания — мужчины и женщины, дети и собаки, и все возбужденно переговаривались на добром западном наречии. На сердце у меня потеплело. Они примчались, увидав корабль, которого давно уже не видели здешние воды, — северный драккар.

Они остановились на некотором отдалении, проявив вежливость и благоразумие, и вперед, приветствуя нас, вышел высокий мужчина в тонкой полотняной рубахе и штанах, с добрым саксом на поясе. Светлые волосы уложены в две толстых косы, борода ровно подстрижена, как и пристало северному земледельцу. Смотрелось все это достаточно странно в чужой земле, как если бы нам предстал теленок с двумя головами.