Луиза Бэгшоу - Карьеристки

• Название: Карьеристки
• Автор: Луиза Бэгшоу
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0532-9

Двух ослепительных красавиц, Топаз и Ровену, когда-то связывала самая искренняя дружба, на какую только способны женщины. Но когда между подругами встает мужчина, дружба обращается в ненависть. Отныне Топаз и Ровена — враги на всю жизнь, и чем больших высот достигают они в бизнесе, чем большего богатства и власти добиваются, тем злее, изобретательнее портят жизнь друг другу…

---

— Топаз, ты одобряешь фиолетово-пурпурный цвет заголовка? Производственный отдел требует ответа, — сказал Тристам Драммонд, художественный редактор «Импэкт», вваливаясь в комнату. — Мы и так уже задержались на два дня.

— Джек Левинсон из «Сэйлз» хочет встретиться с вами насчет рекламы «Ревлон», — объявила секретарша.

— Спасибо, я буду через десять минут, — пообещала Топаз. Она приложила руку ко лбу. — Фиолетово-пурпурный заголовок…

— Мы подумали, может, жженое золото лучше, — напомнила Тиз.

— Генри Бендел на второй линии, — сказала секретарша. — Они не могут сегодня днем…

Встревоженный Патрик Магони, новый редактор «Экономик мансли», влетел в кабинет:

— Алан Гринспен только что подвел меня. Немедленно нужна замена. Как думаешь, мог бы Джо найти кого-то на Эн-би-си?

«Импэкт» и новый вариант «Женщин США» были представлены публике под громкие фанфары. Они сразу получили признание. Первый номер «Импэкт» раскупили в стране за сорок восемь часов.

Джо Голдштейн и Топаз Росси поженились в присутствии сотни гостей. Всю церемонию они держались за руки.

Невеста была в кремовом платье из ткани с нежной тонкой золотистой нитью, украшенном маленькими, как семечки, жемчужинами. Ее рыжие волосы, перевитые золотыми бусинами, мило и красиво спускались по спине под романтической фатой из старинных английских кружев, крепившихся на голове короной из белых бутонов роз. Тиз Корри и Элиза Делюка были подружками невесты, они оделись в розовые костюмы от Шанель. Голдштейн и его младший брат и он же шафер, Мартин, надели традиционные черные смокинги, и на сей раз Джо абсолютно удобно чувствовал себя в таком наряде.

Прием — настоящее столпотворение: друзья из Эн-би-си, из Гарварда, «Америкэн мэгэзинз», из Оксфорда. Шампанское лилось рекой, копченую осетрину поглощали фунтами, танцевали, речь гостей становилась все невнятней, но мысль работала: большинство согласилось с Джейсоном Ричманом, назвавшим это событие «не столько обручением, сколько объединением».

Ту ночь молодые провели в апартаментах «Ритц Карлтон».

Джо вручил Топаз большую квадратную коробку:

— Мой свадебный подарок.

Взглянув на него, она открыла и увидела длинное ожерелье, очень красивое, из пятнадцати бриллиантов по карату и отличной шлифовки бусинок из топаза.

— Извини, что всегда получается ожерелье, — неловко проговорил Джо.

Топаз дотронулась до его щеки. Глаза ее повлажнели.

— Оно мне нравится так же сильно, как и ты…

Они поцеловались.

— У меня тоже есть для тебя два подарка, — сказала она. — Один я не могу принести, он в гараже. Но вот другой…

Она взяла сумочку и вынула сложенный лист бумаги, протянула ему, он увидел сверху имя их доктора.

Смущенно Джо развернул и прочел. Потом разгладил и, не веря, посмотрев на жену, снова внимательно прочел, как бы желая убедиться.

— Не хочешь ли ты сказать…

— Я беременна. — Топаз улыбнулась мужу.

На миг они замерли, пьяные от счастья. Потом Джо обнял Топаз так осторожно, как будто она из стекла.

— Теперь мы будем вместе до самой смерти, — сказал он. — И ничего плохого с нами не может произойти.

29

Это конец — так считала Ровена. Только благодаря усилиям Барбары Линкольн не начался судебный процесс, но теперь для нее бизнес в сфере звукозаписи закрыт. Ее успехи, ее таланты и достижения как деловой женщины — все рассыпалось в прах в одну секунду. Отныне ее имя ассоциировалось с наркотиками, и ни одна компания в музыкальной индустрии не захочет иметь с ней дело.

— Я пытался остановить их, но оказался в меньшинстве, — вздохнул Джош Оберман, позвонив Ровене на следующий день. — Эти новые, черт бы их побрал, правила в правлении… И как ты могла оказаться такой неосторожной?

— Ты плачешь, Джош?

— Конечно, нет, — шмыгнув носом, сказал он. — Ты, чертова дура.

— Иди работать ко мне, — предложила Барбара, волнуясь за подругу.

Ровена вдвое похудела и как бы впала в летаргию. Еду ей приносили домой, она почти не выходила.

— Да ты шутишь? После того, что я сказала Джейку?

— Не вини себя. Можно подумать, парень обращает внимание на чьи-то слова, — ответила менеджер. — Представь себе, Уилл Маклеод даже мне ничего не говорил, пока бедняга едва не умер. И я не осуждаю Уилла, а что он может сделать, если музыкант слетел с катушек? Сейчас Джейк лечится, а мы ищем нового гитариста. Ребятам надоело все это, Майкл тоже не хочет с ним работать… В конце концов не ты давала ему шприц, Ровена.

— Спасибо. Но я не могу пойти к тебе, — ответила Ровена. — Я вообще не могу вернуться в эту сферу.

Подруга пожала плечами:

— Если передумаешь — в любое время.

— Иди работать ко мне, — говорил Майкл. — Будешь отбирать проекты, вести переговоры по сделкам. Десять процентов — твои.

Подобное предложение сулило миллионы.

— Я никогда больше не смогу работать с тобой, — ответила Ровена бесцветным голосом.

— Но почему? Мы старые друзья, у нас похожие взгляды на жизнь, и мне плевать, что ты принимала наркотики или что еще ты там делала.

— Ничего не выйдет, — ответила она. — Все кончено.

— Я хочу, чтобы ты вернулась, я скучаю без тебя, — сказал Кребс.

На секунду Ровена закрыла глаза, и ей страстно захотелось, чтобы все стало по-другому. Чтобы тупая боль из сердца ушла. Чтобы вернулась жаркая страстная радость, наполнявшая каждую секунду ее жизни с тех пор, как началась их любовная связь, когда она по утрам просыпалась с его именем на устах и с ним — засыпала.

— Назад пути нет, — сказала она. — Спасибо за все, Майкл. За все, что ты для меня сделал. До свидания.

Она положила трубку.

Джон Меткалф догадывался, что она сейчас чувствовала. В киношном мире подобное случалось постоянно — скандалы, увольнения и неудачи. Он был подростком, но помнил нашумевшее дело Бегелмана, он стоял на первых ступеньках карьеры, когда отправившуюся рожать Дону Стил вытолкнули из бизнеса. Голливуд — чудовище, чтобы здесь выжить — нужны стальные нервы, жажда денег и много чего еще.

Но проблема в том, что Ровена виновата. Безусловно. Будь публикация в журнале клеветой, юристы «Мьюзика» могли бы подать на издание в суд. Сам он очень сомневался, что именно легкомысленное замечание Ровены подтолкнуло молодого гитариста к наркотикам, но дело не в этом: она снисходительно отнеслась к его пристрастию и была поймана с поличным.

Ровена, конечно, права: все принимают наркотики, особенно в Лос-Анджелесе, и Меткалф не сомневался — в музыкальном мире Нью-Йорка то же самое. Она верно сказала — можно попробовать и бросить, но не надо позволять наркотикам испортить твою жизнь. Значит, и она испытала экстатическую радость от зелья, ну что ж, очень хорошо, с ним тоже такое было, но уже мною лет они оба этим не занимаются.

А что она могла сказать этому парню, рок-звезде? Сказать «прекрати»? И что — он бы ее послушал, что ли? «Не позволяй наркотикам овладеть тобой» — самый лучший совет с точки зрения Меткалфа. Доведись ему участвовать в подобном разговоре со звездой «Метрополиса», он скорее всего повторил бы слова Ровены.

Но тем не менее ситуация сложная, и Меткалф это понимал. Он — самый молодой глава студии в городе и своей удачливостью нажил кучу врагов. Как там у Шекспира? Какая тяжесть — голова с короной. И акулы тотчас пустят слюну, как только что-то унюхают. Например, что его подруга отвергнута ее же собственной компанией.

Но другого решения нет.

— Закажи мне мой столик в «Спаго», — громко приказал Меткалф секретарше после производственного совещания в «Метрополисе». И пока все важные шишки и другие участники встречи собирали бумаги, добавил: — Я собираюсь поужинать с Ровеной Гордон. В четверг, в девять.

Все присутствующие старательно избегали смотреть ему в глаза. Но Джон ни на секунду не обманывался: через десять минут весь голливудский мир будет знать — Джон Меткалф и Ровена Гордон продолжают встречаться.

Он позвонил ей:

— Как ты?

— Лучше, — ответила она, но голос звучал вяло и равнодушно. — Со мной все кончено, Джон. Я ничего не могу делать. В музыкальном бизнесе я ничто.

— Ты ничего не можешь делать, как раньше, — поправил он. — А это другое.

— Я больше не человек, — сказала Ровена.

— Чушь, я не дам тебе сдаться! — ответил он резко. Отрешенность в ее голосе ужаснула Джона. Она говорила так, будто в ней остановилась сама жизнь. — Мы с тобой ужинаем в четверг в «Спаго». И если ты не появишься здесь до утра среды, я полечу к тебе.

Впервые за всю неделю Ровена почувствовала какое-то желание: ей захотелось увидеться с Джоном.

— О'кей, — сказала она.

Как будто проблеск оживления, подумал Меткалф.