Арсений Несмелов - Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы

• Название: Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы
• Автор: Арсений Несмелов
• Издательство: Рубеж
• Жанр: Поэзия
• Год: 2006
• ISBN: 5-85538-026-7, 5-85538-027-5

Собрание сочинений крупнейшего поэта и прозаика русского Китая Арсения Несмелова (псевдоним Арсения Ивановича Митропольского; 1889–1945) издается впервые. Это не случайно происходит во Владивостоке: именно здесь в 1920–1924 гг. Несмелов выпустил три первых зрелых поэтических книги и именно отсюда в начале июня 1924 года ушел пешком через границу в Китай, где прожил более двадцати лет.

В первый том собрания сочинений вошли почти все выявленные к настоящему времени поэтические произведения Несмелова, подписанные основным псевдонимом (произведения, подписанные псевдонимом «Николай Дозоров», даются только в образцах), причем многие из них увидели свет лишь много лет спустя после гибели поэта осенью 1945 года. Помимо прижизненных поэтических книг Несмелова, в настоящем издании собраны — впервые в таком объеме — стихотворения и поэмы, не вошедшие в сборники.

---

ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР («Вечер, ночь ли — длится, длится…»)[262]

Вечер, ночь ли — длится, длится
Странный час! Вокруг огней
Отрастают всё длинней
Золотистые ресницы.

Нынче в них живая дрожь,
Не печаль ли в ней сегодня?
Как таинственно хорош
Этот вечер новогодний!

День не хочет край земной
Покидать, чтоб кануть где-то.
В небе отблеск слюдяной —
Поцелуй прощальный это!

И замедленно идет
Время к полночи суровой, —
Умирает Старый Год,
Но еще не явлен Новый.

И на этом рубеже,
На таинственнейшей грани,
Все сердца — настороже
Опасений, упований.

Никнут отблески зари,
Гасит Год последний лучик,
И сияют фонари
Всё мохнатей, всё колючей.

СТИХИ В ПИСЬМЕ («С Новым Годом!..Как большие льдины…»)[263]

С Новым Годом!.. Как большие льдины
Из предельных стран, издалека,
Проплывают горькие годины
Мимо беженского островка,

Мимо нас, что с каждым новым годом
Всё старей, — седеет борода!..
Сколько их прошло неспешным ходом
Лишь затем, чтоб кануть навсегда!

И с песчаной отмели пустынной
Мы следим за ходом этих льдин.
День проходит бесконечно длинный,
Дни идут, и каждый — как один!

Смотрим мы в темнеющие дали —
Не примчит ли, обагрен в закат,
За людьми, что ждать уже устали,
Белокрылый, радостный фрегат?

Где он, где он, голос капитана?
Скоро ль встречи долгожданный час?..
Хорошо уплыть в такие страны,
Где еще не разлюбили нас!

Но враждебна нам судьба-злодейка, —
Нет фрегата!.. К берегам пустым
Лишь подходит черная ладейка
За тобой, за мною, за другим…

ЯНУСУ («Раз в году пишу стихотворенье…»)[264]

Раз в году пишу стихотворенье
В честь твою, Новорожденный год, —
Это словно жертвоприношенье,
Ограждающее от невзгод.

Древний Янус, не тебе ли в Риме
Выпекали на меду пирог,
Перед истуканами твоими
Томный Нерон благовонья жег!

Сквозь века к нам власть твоя домчала, —
Ты сегодня на устах у всех,
Божество вступленья и начала,
Начинанья каждого успех!

Пусть у нас твое забыто имя,
Всё ж к тебе, величественный Ян,
С горькими обидами своими
Вновь взывает столько россиян!

Каждый год в стихах и прозе жалкой,
Где смесились истина и ложь,
Шепчем мы, как старая гадалка,
Всё о том, что ты нам принесешь.

Не о том ли, что с твоим приходом,
С Новым годом, посетившим нас, —
Разрешенья беженской невзгоды
Наступает долгожданный час!

Так прими ж стихотворенье, Янус,
Лучше я сложить его не смог…
И уж больше не води нас за нос,
Превосходный, но двуликий бог!

ВСЁ РАВНО («Всё равно осталось жизни мало…»)[265]

Всё равно осталось жизни мало,
Всё равно от всех твоих оград,
Если их судьба не доломала,
Завтра только щепки полетят!

Ты, и я, и третий, и четвертый —
Сколько нас, одних примерно лет! —
Все мы только горсточка из мертвой
Редкостной коллекции монет.

Нас хранит страстишка нумизмата —
Зелень меди с чернью серебра, —
Но чеканка стерта и измята,
Ничего на нас не разобрать!

Но и пусть следы былого слепы:
Без седин и без морщин на лбу
Нам бы давний показался слепок
Страшной маской, сделанной в гробу.

Мы — как тени над житейским морем,
Мы — как лук без стрел и тетивы,
Мы еще шумим, еще мы спорим,
Но давным-давно уже мертвы.

Наш удел — покорность, примиренье,
Ибо даже в этом, в этом вот
Облегчающем стихотвореньи
Только синь вечерняя поет.

МОСКВА ПАСХАЛЬНАЯ… («В тихих звонах отошла Страстная…»)[266]

В тихих звонах отошла Страстная,
Истекает и субботний день,
На Москву нисходит голубая,
Как бы ускользающая тень.

Но алеет и темнеет запад,
Рдеют, рдеют вечера цвета,
И уже медвежьей теплой лапой
Заползает в город темнота.

Взмахи ветра влажны и упруги,
Так весенне-ласковы, легки.
Гаснет вечер, и трамваев дуги
Быстрые роняют огоньки.

Суета повсюду. В магазинах
Говорливый, суетливый люд.
Важные посыльные в корзинах
Туберозы нежные несут.

Чтоб они над белоснежной пасхой
И над коренастым куличом
Засияли бы вечерней лаской,
Засветились розовым огнем.

Всё готово, чтобы встретить праздник,
Ухитрились всюду мы поспеть, —
В каждом доме обонянье дразнит
Вкусная кокетливая снедь.

Яйца блещут яркими цветами,
Золотится всюду «Х» и «В», —
Хорошо предпраздничными днями
Было в белокаменной Москве!

Ночь нисходит, но Москва не дремлет,
Лишь больные в эту ночь уснут,
И не ухо, даже сердце внемлет
Трепету мелькающих минут!

Чуть, чуть, чуть — и канет день вчерашний,
Как секунды трепетно бегут!..
И уже в Кремле, с Тайницкой башни
Рявкает в честь Праздника салют.

И взлетят ракеты. И все сорок
Сороков ответно загудят,
И становится похожим город
На какой-то дедовский посад!

На осколок Руси стародавней,
Вновь воскресший через триста лет…
Этот домик, хлопающий ставней —
Ведь таких давно нигде уж нет!

Тишина арбатских переулков,
Сивцев Вражек, Балчуг, — и опять
Перед прошлым, воскрешенным гулко,
Век покорно должен отступать.

Две эпохи ночь бесстрастно вместит,
Ясен ток двух неслиянных струй.
И повсюду, под «Христос воскресе»,
Слышен троекратный поцелуй.

Ночь спешит в сияющем потоке,
Величайшей радостью горя,
И уже сияет на востоке
Кроткая Воскресная заря.

КАК НА РОССИЮ НЕПОХОЖЕ («Объятый дымкою лиловой…»)[267]

Объятый дымкою лиловой
Гор убегает караван.
Над ним — серебряноголовый,
Прекрасный витязь Фудзи-сан.

И дышит всё вокруг покоем,
Прозрачен воздух, как слюда!
А рядом с грохотом и воем
Летят, мелькают поезда.

И в небесах гудит пропеллер,
Но нежно женщины страны
Поют теперь, как прежде пели,
Святые песни старины.

И опускают томно вежды,
И улыбаются легко,
И красочные их одежды
Благоухают далеко.

На мотыльков они похожи,
На экзотичные цветы,
И возле них так странно ожил
Певучий, сладкий мир мечты!

И как хорош поклон их чинный,
Привет улыбок золотых,
Когда спокойные мужчины
Проходят гордо мимо них.

Спокойствие и сила веет
Из глаз мужских, упорных глаз…
Значенья полный, тяжелеет
Насыщенный вечерний час.

И месяц встал над тучей хмурой,
Примчавшейся издалека,
И точно в лепестках сакуры —
Вся в блесках близкая река.

И парк ночною жизнью ожил,
Полночный час легко вошел…
Как на Россию непохоже,
Но как чудесно хорошо!

МУЖЕСТВА ТРЕБУЕТ ГОД… («Муза моя, возврати мне сегодня свободу…»)[268]