Юрий Бурносов - Право хотеть

• Название: Право хотеть
• Автор: Юрий Бурносов
• Жанр: Научная Фантастика

В сборнике представлены новые, малотиражные или публиковавшиеся исключительно в периодике произведения ведущих авторов нашей фантастики: Юлия Буркина, Юрия и Татьяны Бурносовых, Ярослава Верова, Святослава Логинова, Далии Трускиновской и других. Все деньги, вырученные с продажи электронной копии сборника, будут направлены на благотворительные цели — помощь замечательному поэту и актрисе Алине Стародубцевой.

---

На выходе из костюмерной Катю встретил усталый, с красными от недосыпа глазами, помреж. Он всучил ей страничку сценария и пробубнил:

— На площадке через полчаса.

Катя быстро проглядела сценарий. Роль была без слов (ну конечно, а на что ты рассчитывала?) — случайная девушка, которую использует отчаявшийся детектив как приманку для серийного убийцы. Особого мастерства роль не требовала — всего лишь пройтись по тротуару, после чего ее хватал за горло маньяк и утаскивал в подворотню. Само убийство оставалось за кадром.

— Подождите, — позвала Катя помрежа. — А с кем я буду работать? Кто играет маньяка?

Помреж наградил ее взглядом типа «дура, что ли?» и сообщил:

— Глинин, кто ж еще!

— Ох! — У девушки перехватило дыхание. — А я смогу с ним увидеться? Порепетировать?

— Нет, — отрезал помреж. — Только на площадке. Иди готовься.

За полчаса Мышкина обсудила с оператором, с какой скоростью ей идти, чтобы не выпасть из кадра, раз десять прошлась по маршруту, отрабатывая беспечную походку слегка подвыпившей девицы, и спросила у каскадеров — двух могучих качков, одетых почему-то в белые халаты, — не потребуется ли от нее особых навыков, ну, упасть там по-хитрому, или кувыркнуться — каскадеры молча покачали головами, а один из них, тот, что постарше, положил Кате на плечо тяжелую ладонь и сказал: «Не боись, дочка, если что — мы рядом», и в глазах его мелькнуло что-то похожее на жалость, отчего Кате стало не по себе.

На площадку она вышла с колотящимся от испуга сердцем, потными ладошками и слабостью в коленках. «Дублей не будет, — сообщил ей помреж перед самым выходом. — Сторицкий снимает всегда с первого раза. Запорешь съемку — пиздец тебе, будешь в кино разве что уборщицей работать. Поняла?» Катя кивнула, хлопушка клацнула, невидимый за сиянием софитов Сторицкий грозно рявкнул в мегафон: «Мотор!» — и Катя пошла.

Перед глазами все двоилось. В ушах дикарским тамтамом грохотал пульс. Улица покачивалась. Вместо беспечной походки получалось вульгарное вихлянье бедрами. Щеки пылали от стыда. Я все запорола, думала Катя, по-пьяному старательно переставляя ноги. Я всех подвела. Мне пиздец. Ну и ладно. Ну и пусть. Стану секретаршей. Обидно-то как — такой шанс!..

Глинин схватил ее сзади. Сильно, резко, грубо. Мышкина даже вскрикнуть не успела — одной рукой гений зажал ей рот, а другой обхватил за шею и придавил. По-настоящему придавил, совсем не так, как на парах сценического боя. Катя захрипела, задергалась, одна туфелька слетела с ноги и брякнулась на асфальт, а Глинин уже тащил ее в подворотню, смрадно и жарко дыша в ухо. Мамочка, успела подумать Катя, он же сейчас меня убьет! Взаправду, по-настоящему! Он же псих, а не гений!

В глазах у нее потемнело, но тут раздался треск, запахло озоном, и руки Глинина тут же обмякли. Гениальный актер рухнул на землю, увлекая за собой Катю, а над ними нависли два могучих силуэта в белых халатах.

— Как ты, дочка? — спросил каскадер постарше, пряча электрошокер. — Цела?

— Ага, — кивнула Катя и потеряла сознание.

* * *

Через мутный пластик мир казался расплывчатым и туманным. С каждым вдохом голову Кати наполняла приятная легкость и эйфория, как от шампанского с коньяком — коктейль «Северное сияние», его Катя попробовала, когда они праздновали первую сессию, а потом Катя рассталась с невинностью на грязной лестнице общаги (оплывшие ступеньки и занозистые перила) с Гариком с кукольного факультета — его потом отчислили с третьего курса за два коробка анаши…

— Пожалуй, хватит, — сказал доктор и отнял кислородную маску от лица девушки. — Как самочувствие, красавица?

— Хорошо, — одними губами пролепетала Катя.

У доктора были светлые, тщательно прилизанные волосы, высокий лоб, нос с горбинкой и пронзительные, льдистые глаза.

— Меня зовут Виталий Борисович, — представился он. — Фамилия моя Агнер. Я агент и поверенный в делах господина Глинина.

— Агент? — только сейчас Катя обратила внимание, что доктор — который вовсе не доктор — одет не в белый халат, а в очень светлый льняной костюм с дорогущим шелковым галстуком.

— Агент, — кивнул Агнер. — И по неосторожности моего клиента вы здесь и очутились.

Катя посмотрела вокруг. Кровать оказалась больничной койкой с толстыми кожаными ремнями для рук и ног, стены обиты мягкими матами, а рядом с койкой стояли аппарат искусственного дыхания, осциллограф, дефибриллятор, капельница и прочая бутафория из сериала «Доктор Хаус».

— Где — здесь? — спросила Катя.

— Это личный трейлер господина Глинина. Вы на съемочной площадке, — на всякий случай добавил Агнер. — Упали в обморок. Помните?

— Он же меня душил!

— Савва гениальный актер. Иногда он увлекается. Вы ведь тоже актриса, да… Катя? — агент на секунду замялся, вспоминая имя. — Вы должны это понимать. Давайте считать, что это было досадное недоразумение. Несчастный случай. Окей?

— Окей, — кивнула Катя.

— Тогда подпишите вот это, — в руках у Агнера появился листок бумаги. — Отказ от претензий. Вот здесь… и вот здесь. Спасибо!

Агнер убрал расписку в папку и посоветовал:

— Вы тут полежите пока, отдохните. Потом вас отвезут домой. А мне надо побеседовать с Михаилом Филимонычем.

Он вышел, а Катя села. Голова кружилась от кислорода, но не сильнее, чем с легкого перепоя. Ухватившись за штатив капельницы, девушка сползла с койки и доковыляла до окна. Окно почему-то было из толстого армированного стекла и не открывалось.

А за окном сворачивали съемочную площадку. Разбирали декорации, сматывали кабеля, развинчивали рельсы, спускали софиты, паковали все в большие фанерные ящики и грузили в серые фургоны с логотипом киностудии на боку. Среди фургонов почему-то затесалась одна «скорая», возле которой курили каскадеры-санитары в белых халатах.

Это из-за меня, с ужасом подумала Катя. Я сорвала съемку. Все пропало. Самая короткая карьера в кинобизнесе. Надо мной же все смеяться будут. Я же всех подвела. И Нелли Васильевну, и Сторицкого… и Савву Глинина.

Задняя дверца «скорой» открылась, и оттуда вылез маленький, сухопарый старичок с козлиной бородкой — Михаил Филимонович Сторицкий. Великий режиссер был одет в замшевый пиджак с кожаными заплатами на локтях, потертые вельветовые брюки и, в завершение образа богемного деятеля, бархатный берет цвета электрик — словом, выглядел нелепо, аляповато и безвкусно. К Сторицкому тут же подскочил Агнер и начал на него орать.

Орать. На самого Сторицкого. Это уже никак не укладывалось у Кати в голове, и она решительно (головокружение вроде прошло) толкнула дверцу трейлера, выпав из ватной тишины в ревущий хаос съемочной площадки.

По ушам ударил визг болгарок и рев шуруповертов, мат рабочих и усиленные мегафоном вопли помрежа, фырчание фургонов и подвывание сирены «скорой». Сквозь эту какофонию пробивался высокий, на грани фальцета, крик Агнера:

— Я вас предупреждал! Это не может продолжаться вечно! Он уже на пределе! Я увеличил дозировку препарата в четыре раза только за последний месяц! Больше он не выдержит!

— Прекратите истерику, Агнер, — брюзгливо дребезжал в ответ Сторицкий. Будучи ростом по плечу агенту, режиссер умудрялся смотреть на него свысока. — Это же его работа. Это то, что он есть. А ваша задача — вернуть ему трудоспособность. И побыстрее, у меня график съемок горит.

— Это немыслимо! Используйте дублера! Мне нужен месяц, как минимум, и все равно нет гарантии результата!

— Дублера? — ядовито процедил Сторицкий. — В кульминационной сцене? С крупными планами? Дублера?!

Он не хочет сниматься, догадалась Катя. Глинин не хочет сниматься. У него нервный срыв или что-то в этом роде. Из-за меня. С гениями такое бывает.

— Простите, пожалуйста, — встряла девушка в перепалку режиссера и агента, робко пряча руки за спиной. — Это все из-за меня, да? Может быть, я смогу чем-нибудь помочь? Давайте я поговорю с Саввой… — тут она запнулась, потому что отчества Глинина не помнила, и вышло совсем по-дурацки, фамильярно и пошло.

Сторицкий обвел ее оценивающим взглядом из-под кустистых бровей и спросил:

— Ты бумагу подписала?

— Да, конечно.

— Молодец, — режиссер по-птичьи склонил голову к плечу и уточнил: — Какой курс?

— Пятый… Я от Нелли Васильевны. Вместо Сафьяновой.

— Ага. Так-так. Вот что, Виталий Борисович, — сказал Сторицкий мрачно. — Савва мне нужен в рабочем состоянии не позднее понедельника. Три дня вам даю. Делайте, что хотите, но в понедельник мы должны закончить.

Агнер в ответ скорчил гримасу из разряда «да вы с ума сошли!» Посредственно скорчил, наигранно, оценила Катя, на троечку по пантомиме. Глаза у агента были холодные и злые.

— А ты, девонька, — обратился режиссер к Кате, — заслужила пару дней отдыха. Загранпаспорт есть?