Розмари Роджерс - Твои нежные руки

• Название: Твои нежные руки
• Автор: Розмари Роджерс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-006497-7

Рано осиротевшая юная американка Амелия Юортленд отправилась в далекую Англию, надеясь найти утешение в доме своей крестной матери. Меньше всего ожидала Амелия обрести на берегах Туманного Альбиона пылкую, обжигающе-страстную любовь.

Блестящий аристократ Холт Брекстон, граф Деверелл, по всеобщему мнению, способен принести Амелии лишь горе и боль. Но он готов поставить на карту собственную жизнь, чтобы подарить возлюбленной счастье…

---

Голос девушки оборвался на высокой дрожащей ноте, опасно граничившей с истерикой, и Холт насторожился.

— Так вы пытаетесь помочь мне?! Должно быть, вы в самом деле считаете меня полной идиоткой, милорд Деверелл, если хоть на мгновение вообразили, что я поверю в то, что вам интересен хоть один человек в мире, кроме вас самих! Вы любите одного себя, заботитесь только о своих эгоистических потребностях; ни я, ни даже ваша бабушка вам совершенно не нужны… О, не стоит пронзать меня столь негодующим взглядом! Вам не хуже меня известно, что это правда! Господи, должно быть, я в самом деле так глупа, как думаете вы, потому что когда-то считала вас героем, благородным рыцарем, которого держат вдали от Лондона и любящей старухи долг и борьба за независимость родины. И вправду безнадежная дурочка, ведь за четыре года вы ни разу не подумали о ней, отделываясь короткими сухими записками, да и те по большей части передавал ваш поверенный. О нет, мой благородный лорд Деверелл, вы совсем не герой!

— И никогда не претендовал на это звание. Никакого геройства нет в том, чтобы стоять среди мертвых и умирающих, обезумев от страха и ужаса происходящего… Это настоящий ад, мисс Кортленд! Только эта преисподняя — дело рук человеческих, затеянная тиранами и оплачиваемая политиками. А в это время несчастные, истинно благородные болваны погибают десятками при каждом пушечном выстреле! Нет, я не герой и никогда им не притворялся. Но вы! Разыгрываете благородную леди только для того, чтобы поймать богатого мужа, который устроит вам сказочную жизнь. Вы мошенница, девчонка из колоний с цыганскими глазами и такой же душой.

Она размахнулась было, но он поймал ее руку, не обращая внимания на искаженное болью лицо.

— Но я сразу распознал вас, увидел то, чего не могут скрыть модные туалеты и светские манеры. От меня не спрячешься, потому что я понял вашу истинную сущность.

Амелия, задыхаясь, стала вырываться, и халат приоткрылся, обнажая гладкие холмики грудей. Почувствовав под ладонью шелковистую кожу, Холт провел большим пальцем по соску и едва не согнулся под бурей нахлынувшего желания, копившегося все то время, что он провел с ней.

— Будь ты проклята, зеленоглазая ведьма, за то, что заставляешь постоянно хотеть тебя! — простонал он. — Будь проклята!

Он сам не помнил, как рывком привлек ее к себе и заглушил губами тихие протесты. Пальцы его утонули в ее волосах, и он зажал их в кулаке, чтобы удержать Амелию на месте. И продолжал наслаждаться вкусом ее рта с жадностью, которую так долго сдерживал. Она вдруг перестала сопротивляться и покорно принимала свирепые выпады его языка. Господи, откуда такая неутолимая потребность, властное вожделение, безумная похоть, которую он испытывал к ней при каждой встрече? И воспоминания о той ночи, той единственной ночи, только подливали масла в огонь.

Черт возьми, ну почему он не может выбросить ее из головы, как всех других женщин, которых было немало?

Но ни одна не смотрела на него, как она, с вызывающим презрением, подначивая его уговаривать, умолять, вызвать и в ней такое же сладострастие.

Он с силой прижал ее к себе, ощутил, как она дрожит в своем смехотворно тонком платье, и стал намеренно неспешно гладить ее трепещущее тело, игнорируя все попытки уклониться от его прикосновений. Пальцы ласкали чувствительные женские местечки, заглушая сопротивление. Мягкая, как атлас, кожа, теплая и нежная, напряженные мышцы, восхитительная тяжесть груди, плоский живот, покрытый темными завитками маленький холмик…

Халат окончательно распахнулся, выдавая все ее тайны, и Холт, подхватив Амелию, отнес на широкий диван у камина.

Любой крик непременно насторожил бы Бакстера, но девушка молчала, когда он придавил ее к сиденью всей тяжестью и захватил зубами мочку уха.

— Господи, Ами, — пробормотал он, сгорая от мучительной потребности, и принялся осыпать ее поцелуями, равнодушный ко всему, кроме исступленного голода к этой женщине.

В камине взорвалось полено, рассыпалось сотнями искр, и Холт, немного опомнившись, отстранился, сел, поджав ноги, и долго рассматривал изящную фигурку в волнах розового муслина. Как она хороша! Лицо раскраснелось, глаза переливаются изумрудным пламенем. Она явно растерялась, не зная, что предпринять, особенно когда он накрыл ладонями ее груди, стал терзать тугие соски. Распутница… цыганка… неотразимая и опасная… утонченная, но со страстной душой пробуждающейся женщины.

Его рука поползла ниже, к ее животу. Амелия тихо ахнула, когда его пальцы утонули в густой поросли завитков, черным кружевом оттенявших белую кожу.

— Откройся для меня, Ами, — тихо попросил он, и когда она не послушалась, осторожно развел ее ноги, скользнул пальцами по внутренней стороне бедер и коснулся влажной расщелины. И прежде чем она успела запротестовать, снова прижался ко рту, заглушая гневные речи. Пальцы гладили бархатистые складки, сначала медленно, нежно, потом быстрее, более грубо, пока она не расставила ноги еще шире и не издала сдавленный стон. — Ты сводишь меня с ума… я ни о чем больше не в силах думать… только держать тебя в объятиях… касаться тут… и тут… Ты околдовала меня, зеленоглазая цыганская ведьма…

Жар ее недр… восхитительный вкус…

Он нетерпеливо дергал за пуговицы, стараясь выпустить на волю взбунтовавшуюся плоть. Палящая жажда томила его. Оседлав ее, он провел своим истомившимся жезлом по сомкнутым створкам, раз, другой, третий… одновременно стискивая груди, лаская соски, пока она не начала биться под ним. Тихие крики наслаждения звучали в его ушах победной музыкой. Она непроизвольно поднимала бедра, пытаясь вобрать его в себя. Но он не дал ей, снова впившись в губы поцелуем, сминая, давя, причиняя боль. Язык скользнул в теплый грот рта, посылая крохотные молнии с каждым чувственным поглаживанием. Сопротивление растаяло под его упорной атакой, незаметно растворяясь с каждым словом его вымученного признания: он хотел ее, думал о ней. Против воли и желания. Какое ошеломляющее открытие!

И когда он с трудом проник в тесные ножны, она покорно обняла его за шею, отдаваясь в это мгновение сердцем и душой, беззаветно, безоглядно. Целиком.

Застонав, она прижалась к нему еще теснее, втягивая в себя все более властно, нуждаясь в подтверждении, что она для него не просто послушное тело. Деверелл молча смотрел на нее, яростно, алчно сверкая глазами. И вонзился так глубоко, что она забыла обо всем, окончательно потеряла голову и ответно выгнулась струной в слепящем экстазе. Мучительно-сладостные ощущения сжигали ее, лишая воли и выдержки. Холт раз за разом бросался в разверстое, кипящее любовной лавой лоно, и Амелия выдохнула его имя, встречая каждый выпад лихорадочными движениями бедер, воспламенявшими ответный пыл. Раскаленный поток наслаждения пронзил ее, вселенная раскрутилась, убыстряя бег, покосилась на своей оси и взорвалась миллионами сверкающих осколков. Она как сквозь сон услышала его хриплое бормотание и ощутила последний, сокрушительный толчок, прежде чем он замер, содрогаясь внутри ее.

Несколько долгих неловких минут он держал ее, вжавшись в изгиб между шеей и плечом, продолжая издавать тихие стоны, обдавая теплым дыханием ее кожу. И когда мир медленно встал на место, Амелия вдруг поняла, что ноги и руки дрожат до сих пор.

Холт медленно приподнялся на локте, как-то странно глядя на нее, и провел пальцем невидимую дорожку от лба до подбородка.

— Страстная маленькая цыганочка… такого я не ожидал.

Он на удивление нежно припал к ее губам и неожиданно объявил:

— Знаешь, теперь, после всего, я тебя не отпущу.

Амелия улыбнулась. Робкая радость расправляла крылья; немного застенчивая, но все увереннее разгоравшаяся в сердце.

— Да, — тихо согласилась она. — Теперь все изменилось.

Они снова стихли, но молчание больше не казалось неловким. Скорее, дружеским. Он шутливо дернул ее за локон, обернул вокруг пальца и слегка нахмурился. Шрам на челюсти придавал ему зловещий вид пирата или разбойника с большой дороги. Но он всегда напоминал ей об опасных сторонах жизни.

Холт наконец сел, продолжая наблюдать за Амелией из-под полуприкрытых век, и заботливо помог ей продеть руки в рукава халата. И даже связал волосы лентой, не забывая при этом целовать ее в шею.

— Завтра, — резко бросил он, — я пришлю за тобой.

Не бери с собой ничего. Я все куплю, когда мы доберемся до места.

Амелия подняла на него удивленные глаза.

— Завтра?! Но… но куда мы едем?

— Вряд ли при создавшемся положении мы сможем остаться в Лондоне и во всеуслышание объявить, что отныне ты моя любовница. Достаточно и того, что я не представляю, как объясняться с бабушкой.

Амелия оцепенела. Кровь словно перестала течь по жилам, превращая тело в окаменевшую статую с неким подобием застывшей на губах улыбки, теперь казавшейся уродливой пародией на робкую радость. Уловив произошедшую в ней перемену, Холт чуть прищурился и приподнял ее подбородок, чтобы лучше видеть лицо.