Розмари Роджерс - Любовь сладка, любовь безумна

• Название: Любовь сладка, любовь безумна
• Автор: Розмари Роджерс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-009902-9

Прелестная зеленоглазая авантюристка, познавшая мир и роскошных парижских салонов, и суровых, выжженных солнцем мексиканских пустынь, находит свою единственную любовь, ради которой готова пожертвовать даже собственной жизнью…

---

Деверо нахмурился, вспомнив о покрытом пылью порученце, привезшем приказ покинуть Закатекас и идти маршем на Дуранго. Этот проклятый креол, там внизу, которого только что избили как собаку, прекрасно это знал!

«Вы проиграли войну. Ваше поражение — лишь вопрос времени», — издевательски бросил он. Неужели этот парень нисколько не ценит собственную жизнь? Сколько еще он может вынести и не сломаться?

«Посмотрим, — думал Деверо, — мы еще посмотрим!»

Он заметил взгляд сержанта Малаваля и сделал почти неуловимый жест. Девушка встрепенулась. Деверо крепче сжал ее талию:

— Помните, что я говорил, мадам: ни криков, ни истерики. А когда все будет кончено, может, вы и сумеете спасти жизнь мужа.

Джинни едва понимала, что он говорит, ее взгляд против воли был прикован к узнику, зубы терзали нижнюю губу.

«Если он может вынести, — лихорадочно думала она, — тогда и я смогу. Я не должна кричать, не должна!

Боже, помоги вынести все, выдержать этот кошмар!

Сейчас я проснусь — и все будет по-прежнему, когда мы лежали в, объятиях друг друга, ища защиты от ночной прохлады».

Сержант помешал угли длинной кочергой. Слезы застилали глаза Джинни. Кровь… кровь повсюду: на земле, на столбе, спина пленника разорвана, изуродована этим чудовищем.

Джинни с внезапно ударившей в сердце болью вспомнила, как перекатывались эти мышцы под ее пальцами, когда обоих охватывал экстаз любви… да-да, любви! Почему она не смогла признаться себе в этом раньше? Она любила Стива с той самой минуты, когда он поцеловал ее так безжалостно, смеясь над ее гневом, — этот красавец с жестким лицом и самыми синими в мире глазами. О Господи! Почему она была так своевольна и упряма? Он любил ее, Джинни поняла это сейчас, внезапно, словно от удара. Именно из-за нее Стива пытали и, может быть, убьют?! Он не вернулся бы, будь ему все равно. Они были чересчур горды, чтобы признать правду, а теперь слишком поздно! Если Стива расстреляют — он умрет, ненавидя и презирая ее!

Подойдя к узнику, сержант Малаваль бесстрастно посоветовал:

— У тебя еще есть возможность признаться, слышишь, Хуаристская собака? Твое упрямство не доведет до добра! Будь разумным, подумай о себе!

Стив так и не пришел в сознание окончательно, несмотря на несколько ведер воды, вылитых на него. Слова сержанта не проникали в затуманенный болью мозг, пока он не услышал боязливо-сочувственный шепоток, доносившийся из толпы. И как ни странно, ему почему-то захотелось громко расхохотаться. Неужели они и в самом деле решили его заклеймить? Надутые глупцы! Для чего? Оставить шрам на трупе? Как еще они не привезли с собой гильотину?!

Том Бил ничего не смог сделать — настала очередь сержанта. Стив слышал, как они спорили, прежде чем Бил в ярости удалился. Стив вытер пот со лба и попытался поднять глаза. Интересно, почему Консепсьон все еще здесь, а лицо ее так осунулось и побелело?! Почему? Ах да, они собираются заклеймить его как каторжника. От него ожидают крика, и он закричит. Может, они взбесятся настолько, что убьют его на месте и закончат этот смехотворный спектакль…

Сержант Малаваль взялся за ручку железного клейма и двинулся вперед. Не стоит и проверять железо — оно раскалено добела! Расставив ноги, сержант Малаваль нацелился и прижал клеймо к кровавой, истерзанной плоти, слыша, как шипит сожженная кожа. Омерзительно запахло паленым.

Тело узника напряглось и обмякло. Глаза закрылись, лицо исказила мучительная гримаса. Стив Морган хрипло вскрикнул, но это не был крик раненого животного, молящего о пощаде, как ожидал сержант. Вместо этого негодяй имел наглость заорать из последних сил:

— Да здравствует революция!

Несмотря на присутствие целого полка французских солдат, вооруженных до зубов, в толпе раздались приветственные возгласы. Какая-то красивая женщина громко завопила, обзывая французов палачами и мясниками. Кто-то заорал на всю площадь:

— Смерть французам!

Малаваль нерешительно взглянул на полковника. Дьявол, если он ничего не предпримет, начнется восстание. Заключенный вел себя как герой! Нужно было сразу его расстрелять, но полковник наделал глупостей…

Деверо перегнулся через перила, едва сдерживая ярость:

— Сержант! Гоните этих проклятых идиотов отсюда, да побыстрее! Закройте ворота!

Малаваль взял под козырек:

— Есть, мой полковник! Немедленно! — И, поколебавшись, добавил:

— Мой полковник… заключенный…

— Делайте как ведено, сержант! Избавьтесь от толпы! А этот… пусть жарится на солнце, пока я не решу, что с ним делать.

Сержант браво отсалютовал и начал выкрикивать приказы. Разогнать людей оказалось проще простого. Стадо грязных дикарей! Да и сам сержант был рад убраться отсюда как можно дальше, в тень, в прохладный кабачок, где можно распить бутылочку вина. Скорее бы оказаться в Дуранго! Интересно все же, что полковник сделает с заключенным? А женщина? Она не похожа на пленницу. Может, это все же любовница полковника?

Сержант пожал плечами. В конце концов, это не его дело!

Слава Богу, их здесь скоро не будет!

Поставив двух мексиканских ополченцев охранять узника, сержант отправился в казарму. Пора укладывать вещи!

Глава 38

В комнате с закрытыми наглухо окнами стояла невыносимая духота. Дурной сон все длился, длился бесконечно, затягивая Джинни в водоворот ужаса.

Мокрыми бессильными пальцами она возилась с застежками платья. Унижение за унижением: теперь она вынуждена раздеваться для него — Деверо предупредил, что они заключили сделку и Джинни должна выполнить уговор, добровольно покорившись ему. Добровольно? Господи Боже, как может этот жирный, гнусно улыбающийся червяк воображать, что она может покорно отдаться ему?! Но Деверо ясно сказал, чего ожидает от Джинни.

— Простите, дорогая, если обойдусь без лишних любезностей! Я просто солдат и привык брать женщин в спешке, между боями. Днем я буду наслаждаться вашим прелестным телом, а вечером предстоит долгий путь в Дуранго. Уверен, что вы подарите мне много приятных моментов! Только помните, малышка, я не такой дурак, каким вы меня считали, правда? И к тому же никогда не заключаю невыгодных сделок!

Платье соскользнуло на пол, и Джинни затряслась в ознобе. Тело было словно лед, и она едва удерживалась, чтобы не стучать зубами.

— Ну же, мадам, нечего медлить! Снимайте рубашку! Мне не терпится узнать, какие сокровища она скрывает!

Охваченная непреодолимой тошнотой, чувствуя, что сейчас упадет, Джинни тупо повиновалась. Холодно… как холодно! Она не осмеливалась поднять голову, признать окончательное поражение, встретить взгляд этих желтых омерзительных глаз, жадно пожирающих каждый дюйм ее обнаженного тела.

Волосатое жирное тело Деверо оказалось поразительно белым, словно жабье брюхо. Вопль рвался из горла Джинни, но, вынудив себя вспомнить гнусную сделку, заключенную с этим чудовищем, она не пошевелилась и позволила ему толкнуть себя на постель. Только крохотная капелька крови из прокушенной губы поползла по подбородку.

— Я хочу сначала взглянуть на вас. Ах, я так и думал!

Какое великолепное тело, предназначенное для любви!

Джинни изо всех сил боролась с надвигающейся дурнотой. Это отвратительное волосатое животное — что он знает о любви? Любовь — это безумный стук сердца, кровь, звенящая в жилах, когда Стив ласкал ее. Руки… руки Стива — то нежные, то жестко-требовательные, всегда способные заставить ее испытывать страсть. Она любила его, даже когда ненавидела.

Джинни каменным взглядом уставилась в потолок, пока мягкие, пухлые пальцы ползали по ее телу. Как не похоже на загорелые крепкие пальцы, прикосновений которых так жаждала Джинни. Когда-то она боролась со Стивом, повторяла, как ненавидит его, твердила это снова и снова…

«Мой любимый, моя любовь, я едва не убила тебя однажды, — с мукой думала она, — за то, что ты хотел меня, сделал женщиной, научил любить, а теперь…»

А теперь руки другого человека алчно стискивают ее груди. Жирные губы накрыли ее рот, толстый язык скользнул внутрь. Настоящее — это непередаваемый ужас, и смерть — единственное, о чем она молила в эту минуту.

Рауль Деверо — свинья, жирное, волосатое, скотоподобное существо, прижимающее ее всем весом, насилующее, врезающееся, втискивающееся, разрывающее тело… отдающее приказы, словно она была шлюхой, купленной на час, на два.

— Ах, ты прирожденная кокетка, малышка. Под этой холодной внешностью скрывается пламя… возьми в руки… да, вот так… ноги чуть шире… обхвати ими меня за талию… Не стоит так стесняться… ведь ты делала это раньше, не так ли?

«Не могу, не могу больше, меня сейчас вырвет», — лихорадочно думала Джинни, но тело автоматически подчинялось приказам. Она двигалась под ним, но только потому, что Деверо приподнял ее навстречу беспорядочным требовательным толчкам. Нужно освободиться! Эта мысль заставила ее извиваться, дергаться, голова моталась из стороны в сторону, девушка всхлипывала от боли, отчаяния, беспомощности, задыхалась, с омерзением ощущая липкую слюну на лице, груди, гнилостный запах изо рта.