Джон Рид - Избранные произведения

• Название: Избранные произведения
• Автор: Джон Рид
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Публицистика
• Год: 1957

Данная книга представляет собой перевод сборника избранных произведений Рида, выпущенного в свет в 1955 году в Нью-Йорке издательством «Интернейшенэл паблишерc» под названием «The Education of John Reed» — «Формирование взглядов Джона Рида» (в русское издание не включены лишь стихи Рида, приведенные в конце американского сборника).

В сборник вошли статьи и отрывки из книг Джона Рида.

---

Для тех, кто полагает, что м-р Рокфеллер и владельцы шахт ни в чем не повинны и введены в заблуждение, я хочу привести лишь один очень знаменательный факт. Рассказывают, что на заключительном заседании сессии Законодательного собрания, прошедшем с таким триумфом, миссис Уэлборн, жена президента «Колорадо фьюэл энд айрон компани», рассказала своим друзьям, что ее муж получил от Джона Д. Рокфеллера младшего «очень милую телеграмму». Она гласила, по словам миссис Уэлборн: «Сердечные поздравления с победой над забастовщиками. Искренне одобряю все ваши действия и высоко ценю блестящую работу Законодательного собрания…»

1914 год.

Кок — отважный капитан

— Эй, там, стоп! — проревел голос, который, казалось, наполнил собой весь необъятный небосвод. — Поворачивай! За кого ты себя принимаешь? За торпедный катер?

Этот голос мог принадлежать только одной паре легких в мире. Я посмотрел наверх, на плоскодонку, через борт которой свешивалось широкое красное лицо и огромные плечи.

— Сопатый Билл! — вскричал я.

— О, это ты, — прогрохотал он. — Сигай через борт! — И я, как тюлень, перевалился через планшир. Одним легким движением своих больших рук Билл послал лодку по волнам вдоль спасательного каната.

— Эй, вы! — гремел его голос, покрывая пронзительные крики купающихся и грохот волн. — Прочь за канат! Разве вы не знаете, что этот океан — частная собственность? Убирайтесь-ка за канат, пока я не раскроил вам голову веслом!

Он обернулся ко мне со смущенной улыбкой.

— Эта спасательная работа определенно действует человеку на нервы!

— Что ты делаешь на Бас-Биче? В последний раз, когда я тебя видел…

— Да-а-а, я знаю, — пророкотал Сопатый Билл на умеренных нотах. — Но с тех пор, как я тебя видел в последний раз, утекло много воды. — Его большие кроткие глаза задумчиво блуждали по своим подопечным, резвящимся в прибое в этот воскресный день. — Нет, сударыня, это вам не аквариум. Ступайте за веревку, пока вас не укусила акула!

— Но не кажется ли тебе, — сказал я, — что это м-м-м… несколько лакейское занятие?

— Я приехал сюда, чтобы удалиться от людей. Мне опротивел род людской, — отозвался он, сплевывая.

Я молчал. Вдоль берега тянулась полоса пляжа с кишевшими на ней людьми. За купальнями возвышались безвкусные башенки и купола увеселительного парка. Сквозь шум ветра и людской гомон до нас доносились звуки шарманки.

— Человеческая натура — чертовски обескураживающий набор различных качеств, — продолжал Билл. — И чем больше человек, тем хуже натура. У толстяка она, по-видимому, хуже, чем у всех остальных. Не попадись на моем пути один толстяк, я был бы теперь капитаном хорошей шхуны и получил бы куш при разделе миллиона долларов. — И на его лице отразилась глубокая грусть, когда он мысленно представил себе недостижимое блаженство.

— Я проиграл, — продолжал Сопатый Билл со вздохом, напоминающим первое ворчание северного ветра, — по вине самого большого подлеца на свете. А ведь это был превосходный план, утверждаю я, да. Ты не слышал о нем? Так послушай. Один парень, по имени Эльмира Д. Питерс, владел шхуной «Лэдиез Харп», — начал свой рассказ Билл, — Ей было сорок с лишним лет, и она передавалась в его семье по наследству. Как я уже говорил, этот парень Питерс носился с великолепной идеей. Он хотел закупать ранней весной лед в штате Мэн, перевозить его на Ямайку, где круглый год стоит тропическая жара, и продавать местным жителям. Это, по его расчетам, сулило шестьсот процентов прибыли. Ведь лед в Мэне ранней весной стоит дешевле, чем женские оправдания.

Тут Сопатый Билл внезапно заорал одному из купающихся:

— Да нет, ты не тонешь! Держись за веревку, пират! Цепляйся за нее руками!

— Так ты говоришь, что этот Питерс был самый большой негодяй на свете? — спросил я, не в состоянии сдержать своего любопытства.

— О господи, нет! — загремел Сопатый Билл раздраженно, совсем как нетерпеливая мать, которая успокаивает визжащего ребенка. — Я сейчас объясню это. Когда ты сказал, что эта работа совсем не подходит для такого человека, как я, ты попал в точку. Ведь я недаром заслужил репутацию лучшего в нью-йоркском порту помощника капитана. Питерс знал это и поэтому пообещал мне, если я возьмусь провести «Лэдиез Харп» на юг, сделать меня в следующий рейс капитаном.

В эту минуту один из купающихся рискнул отплыть на некоторое расстояние от спасательного каната. Билл безжалостно направил свою плоскодонку на пловца и в зловещем молчании несколькими энергичными гребками загнал его обратно. Мы остановились отдохнуть на глади безмятежного моря.

— Значит, так, — продолжал Билл. — Мы бросили якорь в устье Кеннебека. Погода была прекрасная. Но именно это и внушало мне сильное беспокойство. «Слишком везет, — говорил я себе, лежа на койке. — До сих пор хорошая погода не приводила ни к чему путному». Старик Питерс сам был капитаном, и я часто давал при нем волю своим предчувствиям. «Капитан, — говорил я, — мы несемся навстречу беде, прямо к черту в пасть. Ветер все время хороший, команда не брыкается, и похоже на то, что мы заработаем кучу денег. Что до меня, то мне все это не по душе. Уверяю вас, что на борту этого судна есть Иона[26]». Но он не считал нужным обращать внимание на мои слова. А кок, всякий раз, когда он приходил в каюту и приносил еду, откровенно выставлял напоказ свое недоверие и презрение. Он почти открыто смеялся надо мной, этот негодяй!

— Ну что ж, я терпеливый человек и могу смеяться шуткам над собой не хуже окружающих. К счастью, их было немного. Но зато не было такой каверзы, которой не сыграл бы со мной этот кок. У него был от природы злой характер. «Капитан, — говорю как-то я, — мне еще ни разу не приходилось плавать с таким попутным ветром без того, чтобы не кончилось плохо. На этом судне есть Иона», — говорю. «Хи-хи», — фыркает кок. Тут пришел мой черед. «Я знаю, кто этот Иона, — сказал я твердо, и, встав из-за стола, я дал коку такого тумака, что он свалился под койку».

Сопатый Билл сжал кулак, смахивающий на окорок, и любовно посмотрел на него.

— После этого дела пошли, на мой взгляд, веселее. Мы попали в полосу плохой погоды, и у нас сорвало ветром стаксель-форстеньги. Многие ребята, которые плавали до этого только на паромах, заполучили морскую болезнь. Дня два я простоял у руля, ругая на все лады этих извозчиков. И тут еще этот кок, который выказал похвальное мужество, подмешав зеленой краски в мой суп. Я с подлинным уважением протащил его взад и вперед по палубе шесть раз, буксируя на конце фала.

Сопатый Билл улыбнулся своим воспоминаниям.

— После этого он, казалось, смирился не на шутку. Но в действительности негодяй замышлял самое подлое предательство, про какое я когда-либо слышал.

Тень мировой скорби о несовершенстве человеческого рода на миг омрачила физиономию Билла.

— Значит, так. В первых числах февраля мы поплыли вниз по Кеннебеку в открытое море с грузом льда. Многие из команды дезертировали, но это только показывало, что дисциплина, которую я установил, была крепка. Пятеро из них убежали без жалованья, и это тоже понравилось старику. Когда пробило четыре склянки, мы уже были в открытом море, в десяти милях от берега, и шли курсом на юго-юго-восток; судно было нагружено так, что палуба находилась почти на уровне воды. Я пошел вниз пообедать. И тут нам открылась страшная истина. Этот кок сбежал, ускользнул на берег, где-то в устье реки. В каюте посреди стола мы обнаружили записку, приклеенную зеленой краской. В ней говорилось: «Я не желаю быть мальчиком на побегушках у пары мошенников. Предпочитаю стать призовым борцом. Надеюсь, что на этой работе хоть немного отдохну и успокоюсь. Я взял лампы из каюты, брюки капитана и башмаки помощника в возмещение части моего жалованья и захватил бы оба медных вентилятора и медный компас, но не мог отвинтить их».

— Здесь очень важно запомнить следующее. — Сопатый Билл пошевелил пальцем, формой своей напоминающим болт. — Эти вентиляторы и компас были в ужасающем виде. Нам так и не удалось выправить снова компас. Этим и объясняется, что мы приплыли в Саргассово море, думая все время, что идем прямо на Ямайку. Но самой страшной бедой было то, что мы лишились кока. «Капитан, — заявляю я, — недаром я твердил вам, что этот проклятый анархист — Иона. А вы мне не верили. Если бы вы позволили мне поступить по-своему, — говорю я, — я бы каждый день после обеда гонял его палками от полубака до нактоуза. Тогда у нас не было бы никаких хлопот», — говорю.

— Когда живешь в городе и все такое, — продолжал Сопатый Билл с чувством, — подчас не понимаешь, что в море желудок человека играет самую важную роль. Я был выброшен на необитаемый остров и прожил там три месяца в обществе одних только песчаных блох; я терпел крушение в Ледовитом океане, где каждая волна превращается в лед, прежде чем ударится о судно, разбивая его на куски; я проплыл полмили наперегонки с двумя акулами в Индийском океане; на меня напали людоеды в Южных морях, и я был вынужден в порядке самозащиты уничтожить нескольких из них. Ты можешь называть меня человеком слабым, бабой, но, говорю тебе, когда я услышал, что кок дезертировал с корабля, я побледнел и зашатался. Я сразу же подумал об ужасах, грозящих нам, если будет готовить боцман — он был итальянец. Меня бросило в дрожь при одной мысли, что, может быть, придется готовить мне самому.