Майкл Паренти - Демократия для избранных. Настольная книга о политических играх США

• Название: Демократия для избранных. Настольная книга о политических играх США
• Автор: Майкл Паренти
• Издательство: Поколение
• Жанр: Политика
• Год: 2006
• ISBN: 5-9763-0016-2

Принято считать, что США выдают себя за мировой оплот гражданских свобод, тем самым присваивая право «экспортировать» собственный тип демократии в другие страны. Что же представляет собой американская демократия на самом деле и можно ли вообще называть этот режим демократией?

Майкл Паренти — профессор политологии и гражданин США. В своей книге он дает нелицеприятную оценку господствующему в Америке политическому строю, который он метко характеризует как «демократию для избранных». Автор обличает лицемерие официальной идеологии США, выдающей власть привилегированного меньшинства за служение народу, и выдвигает американскому правительству впечатляющий список обвинений в нарушении прав человека. Его книга открывает для читателя совершенно другую Америку.

---

Этот период был назван «Прогрессивная эра» благодаря принятию широко разрекламированного, но в значительной части неэффективного законодательства по контролю над монополиями; шестнадцатой поправки о введении прогрессивного подоходного налога; семнадцатой поправки о прямых выборах членов Сената Конгресса США, а также проведению весьма сомнительных реформ избирательного законодательства, в том числе введению избирательного бюллетеня, предполагающего многовариантный выбор избирателя, а также непартийных выборов. К 1915 году многие штаты приняли законы, ограничивающие продолжительность рабочего дня, а также предусматривающие компенсации рабочим за несчастные случаи на производстве. Несколько штатов приняли законы о минимальном уровне заработной платы, а в тридцати одном штате ввели в действие законодательство в отношении детского труда, которое ограничивало возраст найма детей на работу и продолжительность работы. В ряде отраслей промышленности рабочие добились восьмичасового рабочего дня и полуторной оплаты за сверхурочную работу.

Принятие и введение в действие этих нормативных актов было ответом на многолетние, почти вековой давности требования трудящихся. Они были силой вырваны у класса собственников в результате ожесточенной и нередко кровопролитной борьбы. Даже теперь условия труда оставались далеки от удовлетворительных. Стоит напомнить, что большая часть законодательных актов, принятых в ходе подготовки реформ, оказались нереализованными. «Реальные зарплаты трудящихся, то есть их способность купить определенный объем товаров и услуг, в 1914 году оказались ниже, чем в период 1890-х годов»[131]. Для миллионов трудящихся рабочий день длился от двенадцати до четырнадцати часов при шести-, семидневной рабочей неделе. Согласно официальной правительственной статистике, два миллиона детей были вынуждены работать, чтобы дополнить доход своих семей.

Война и «красная угроза»

Первая мировая война еще больше сблизила бизнес с системой власти. Значительное число отраслей экономики было переведено на производство для военных нужд в соответствии с предложениями капитанов бизнеса — многие из них теперь возглавляли правительственные агентства, отвечавшие за мобилизацию в целях организации обороны[132]. По состоянию на 1916 год миллионы людей работали за оплату, на которую невозможно было нормально содержать семью. Каждый год 35 000 человек погибали на производстве в результате слабой охраны труда, еще 700 000 человек по той же причине страдали от увечий, болезней, слепоты и других видов инвалидности, связанных с профессиональной деятельностью[133].

Война помогла приглушить классовые конфликты в стране за счет отвлечения внимания людей на угрозу со стороны «варваров-Гансов» из Германии. Американцев призывали идти на жертвы ради усилий в войне. Забастовки рассматривались теперь как подрывное вмешательство в военное производство. Федеральные войска совершали налеты и проводили обыски в штаб-квартирах организации «Промышленные рабочие мира», бросали в тюрьмы рабочих, подозреваемых в симпатиях к радикалам. В 1918 году, когда война уже близилась к завершению, Конгресс принял Закон о подстрекательстве, которым были санкционированы судебные приговоры на срок до двадцати пяти лет тюрьмы за любое «нелояльное» мнение или пренебрежительное высказывание в отношении американского правительства, флага или Конституции США. Профсоюзным активистам, социалистам и анархистам выносили жесткие приговоры. В конце того же года Генеральный прокурор США Томас Грегори гордо заявил перед членами Конгресса: «Еще никогда за всю нашу историю в стране не поддерживался такой образцовый порядок»[134].

Во время послевоенной, 1919 — 1921 годов, политической кампании под названием «красная опасность» федеральное правительство продолжало запрещать публикации радикального характера, издавало судебные постановления о запрете забастовок, жестоко расправлялось с забастовщиками, учиняло массовые аресты, высылки, изгнания, устраивало политические судебные процессы и расследования в Конгрессе над политическими диссидентами. Общественное мнение обрабатывали мрачными историями о том, как большевики (русские коммунисты) уже готовы вторгнуться в Соединенные Штаты и как они убивали у себя в стране каждого, кто умел читать или писать или даже просто носил белый воротничок[135]. Буржуазные лидеры по всему миру встретили революцию 1917 года в России как страшный сон наяву: рабочие и крестьяне свергли не только монархический режим царя, но и класс капиталистов, владевший заводами, полезными ископаемыми и большей частью земель царской империи. Государственный секретарь США Роберт Лансинг заметил по этому поводу, что революция послужила плохим примером простому народу других стран, включая народ Соединенных Штатов[136]. В 1917 году вместе с Англией, Францией и одиннадцатью другими капиталистическими странами Соединенные Штаты вторглись в Советскую Россию в кровавой, но безуспешной трехлетней попытке свергнуть революционное правительство. Это была глава в истории, о которой большинство американцев никогда не слышали.

«Век джаза» 1920-х годов («ревущие двадцатые») был, как считается, периодом процветания. Множились биржевые спекуляции и другие махинации, позволяющие быстро обогатиться. Но основная масса населения жила в условиях острой нужды, зачастую испытывая недостаток в самом необходимом. В 1928 году конгрессмен Фьорелло Лагуардиа рассказал о своем посещении бедных районов Нью-Йорка: «Я признаю, что не был готов к тому, что мне пришлось увидеть. Кажется почти невероятным, что такая бедность может быть реальной»[137]. И в дополнение ко всему крах фондовой биржи 1929 года дал сигнал крупнейшего разрушения производительных сил, возвестившего о наступлении Великой депрессии.

«Новый курс» — тяжелые времена и жесткие реформы

Великая депрессия 1930-х годов принесла нарастание голода, нужды и безработицы. В первые четыре года депрессии пятнадцать миллионов тружеников потеряли свои рабочие места и миллионы людей потеряли пенсионные сбережения. В то время не существовало национальной системы страхования по безработице, было мало программ пенсионного обеспечения. Были лишь благотворительная деятельность и очереди за супом. Те удачливые, кому повезло сохранить работу, оказались перед фактом растущего ухудшения условий работы:

«Широко практиковались потогонная система производства, сокращение рабочей недели, снижение зарплат, увольнение высокооплачиваемых работников и замена их теми, кто согласен работать за меньшую оплату, приходилось работать на изношенном и опасном машинном оборудовании при значительном снижении уровня безопасности и охраны труда. На предприятиях был настолько плотный контроль за поведением работников, что никто не допускал никаких разговоров, кроме вопросов по работе и производственного инструктажа. Нельзя было спросить в отношении вычетов из зарплаты. Практиковались избиения работников детективами — штрейкбрехерами и охранниками предприятия, а также принуждение к согласию на проведение обысков дома людьми компании в целях поиска украденных на производстве изделий»[138].

Сенатор Хьюго Блэк заметил в 1932 году: «Труд постоянно оплачивают недостаточно, а капиталу переплачивают. Это является одной из главных причин нынешней депрессии… Вы не можете заставлять промышленных рабочих голодать и одновременно — зависеть от результатов их труда как покупатели»[139]. Даже банкир Фрэнк Вандерлип признал: «Капитал удерживает слишком много, а рабочие не получают достаточной оплаты для покупки причитающейся им доли производимого продукта»[140]. Однако большинство представителей плутократии возлагали ответственность за депрессию на ее жертвы. Так, например, миллионер Генри Форд сказал, что кризис возник из-за того, что «средний рабочий фактически не выполнял своего ежедневного задания… Есть много различной работы для людей, если бы они хотели ею заняться». Спустя несколько недель Форд уволил 75 тысяч рабочих[141].

В период, когда треть нации недоедала, была плохо одета и жила в скверных условиях, а другая треть едва ухитрялась сводить концы с концами, по стране прокатывался бурный шквал забастовок, в которых принимали участие сотни тысяч рабочих. В период между 1936 и 1940 годами недавно созданный Конгресс производственных профсоюзов (СЮ) включал миллионы рабочих и добился больших достижений в повышении заработной платы и улучшении условий работы. Эти победы удалось завоевать только после длительной борьбы, в ходе которой многие тысячи рабочих протестовали — они занимали рабочие места на фабриках — были уволены, занесены в черные списки, избиты или арестованы; сотни других были ранены или убиты полицией, солдатами и охранниками компаний[142]. Завоевания были настоящими и несомненными. Но они дались дорогой ценой.