Раймонд Чэндлер - Высокое окно

• Название: Высокое окно
• Автор: Раймонд Чэндлер
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1991
• ISBN: 5-01-002655-4

Как обычно, главный герой Чандлера частный сыщик Марло ищет справедливости, постоянно сталкивается с алчностью, беспринципностью, преступлениями сильных мира сего, а заодно и тех «стражей порядка», которые, казалось бы, должны с этим бороться.

---

— И где же вы собирались достать деньги, можно узнать?

— Я только пообещал. Этот Морнингстар — ушлый тип. Другого языка он не понимает. Кроме того, вы могли бы захотеть выкупить свою вещь. Совершенно не хочу вас уговаривать. Вы всегда можете обратиться в полицию. Но если почему-либо решите обойтись без полиции, единственный способ вернуть товар — это выкупить его.

Я бы, наверное, еще долго говорил в том же духе, не очень вникая в смысл собственных слов, не перебей она меня голосом, похожим на рев тюленя:

— Все это сейчас не имеет никакого значения, мистер Марло. Я решила прекратить дело. Мне вернули монету.

— Одну минуту, — сказал я.

Положил трубку на полку, открыл дверцу телефонной будки и высунул голову, втянув полной грудью то, чем дышат в аптеке вместо воздуха. Никто не обратил на меня внимания. Стоя за прилавком табачного отдела, с кем-то разговаривал аптекарь в голубом халате. У питьевого фонтана мальчик мыл стаканы. Две девушки в брюках играли в пинбол. Высокий, тощий субъект в черной рубашке и бледно-желтом шейном платке стоял у книжного стенда и листал журналы. На бандита вроде бы не похож.

Я захлопнул дверцу, поднял трубку и сказал:

— Простите, крыса в ногу вцепилась. Сейчас все в порядке. Значит, монета у вас? Вон что. Каким же образом?

— Надеюсь, вы не очень разочарованы? — Голос низкий, непреклонный. — Обстоятельства несколько изменились. Я еще не решила, говорить вам или нет. Заходите завтра утром. Поскольку я не собираюсь продолжать расследование, ваш аванс пойдет в счет гонорара.

— Постойте, — перебил я. — Вам действительно вернули монету? Вернули, а не просто пообещали?

— Конечно, вернули. А сейчас я устала, поэтому, если вы…

— Одну минуту, миссис Мердок. Все не так просто, как вы думаете. За это время кое-что произошло.

— Утром расскажете, — буркнула она и повесила трубку.

Я вывалился из кабины и закурил. Пальцы не слушались. Пошел к выходу. Аптекарь теперь был один. С хмурым, сосредоточенным видом он чинил перочинным ножиком карандаш.

— Отличный у вас карандашик, — сказал я ему.

Он удивленно посмотрел на меня. Девушки в брюках удивленно посмотрели на меня. Я подошел к висевшему за прилавком зеркалу и удивленно посмотрел на себя. Потом сел на табурет у стойки и буркнул:

— Двойную порцию шотландского виски. Неразбавленного.

На меня удивленно посмотрел продавец.

— Простите, но это не бар, сэр. Можете купить бутылку в винном отделе.

— Не бар? — переспросил я. — Ну да, не бар. У меня был шок. Я немного не в себе. Дайте мне чашку кофе, только некрепкого, и бутерброд с ветчиной на черством хлебе. Хотя нет, лучше не надо. До свидания.

Я сполз со стула и тихо пошел к двери. Так тихо, как сыплется с горы тонна угля. Человек в черной рубашке и желтом шейном платке насмешливо смотрел на меня из-за номера «Нью рипаблик».

— Чем пялиться в эту газетенку, почитал бы лучше что-нибудь стоящее: про любовь или убийства, — посоветовал я ему из лучших побуждений.

И вышел. Кто-то у меня за спиной заметил:

— В Голливуде таких полно.

14

Поднялся ветер, сухой и порывистый. Согнулись верхушки деревьев, раскачивающиеся в переулке дуговые фонари отбрасывали тени, похожие на ползущую лаву. Я развернулся и опять поехал на восток.

Ломбард находился в Санта-Монике, недалеко от Уилкокса, — тихое, старомодное заведение, немало повидавшее на своем веку. На витрине выставлено все, что только можно себе вообразить: от комплекта искусственных мушек для ловли форели в тонкой деревянной коробке до студийной фотокамеры с четырехдюймовым объективом; от перламутрового лорнета в потертом плюшевом футляре до однозарядного старого кольта 44-го калибра, из тех, какими до сих пор пользуются в Калифорнии блюстители порядка, обучавшиеся у своих дедов, как взводить курок и стрелять, нажимая на собачку.

Когда я вошел, у меня над головой звякнул колокольчик, кто-то внутри зашаркал и высморкался, и послышались шаги. За прилавком появился старый еврей в черной ермолке, который улыбался мне из-под спущенных на нос очков.

Я вытащил кисет, вынул из него дублон Брешера и положил монету на прилавок. Стоя у окна из прозрачного стекла, я чувствовал себя раздетым. Обшитых деревом кабинок с резными плевательницами и самозапирающимися дверьми здесь не было.

Еврей взял монету и взвесил ее на ладони.

— Золотая? — подмигнув, сказал он. — Золотишко припрятали, а?

— Двадцать пять долларов, — сказал я. — Жена и детки голодают.

— Какой кошмар. Золото, по весу чувствую, что золото. Золото или, может, платина. — Привычным движением он бросил монету на маленькие весы: — Золото. Значит, хотите за нее десять долларов?

— Двадцать пять.

— И что я буду с ней делать за двадцать пять долларов? Продавать, что ли? В ней золота хорошо если на пятнадцать долларов. О’кей, пятнадцать долларов.

— У вас сейф надежный?

— Послушайте, мистер, лучше сейфа, чем у меня, вам не найти. Можете не беспокоиться. Так, значит, пятнадцать долларов, да?

— Выписывайте квитанцию.

Писал он старательно, высунув язык. Я дал ему свое настоящее имя и адрес: Голливуд, Норт-Бристол-авеню, «Бристол-апартментс», 1634.

— Жить в таком районе и занимать пятнадцать долларов, — печально сказал еврей, оторвал мне половину квитанции и отсчитал деньги.

Я зашел в аптеку на углу, купил конверт, попросил ручку и отправил самому себе залоговую квитанцию.

Хотелось есть, в животе было пусто. Я заехал в Вайн перекусить и опять отправился в центр. Ветер все крепчал и стал еще суше. От песка руль покалывал пальцы, нос забило.

В окнах высоких домов зажигались огни. Серо-зеленое здание универмага на углу Девятой и Хилл-стрит залито светом. Отдельные окна загорались и в Белфонт-билдинг. В лифте, на сложенной мешковине, тупо — как с того света — уставившись перед собой, неподвижно сидел все тот же старый конь.

— Случайно не знаешь, как мне найти управляющего? — спросил я.

Лифтер медленно повернул голову и посмотрел на меня.

— В Нью-Йорке, говорят, скоростные лифты есть. Только сел — и уже на тридцатом этаже. Быстро. Нам бы такие.

— Плевать я хотел на Нью-Йорк, — сказал я. — Мне и здесь неплохо.

— Таким бегункам, небось, и лифтеры нужны хорошие.

— Брось ты, папаша. Они там только и знают, что на кнопки нажимать. Нажал, сказал: «Доброе утро, мистер Как-вас-там» — и смотри себе в окошко, природой любуйся. Вот ты — другое дело. С такой машиной, как у тебя, не всякий справится. Ты работой доволен?

— Я работаю по двенадцать часов в день, — ответил старик. — И не жалуюсь.

— Смотри, чтоб тебя в профсоюзе не услышали.

— Знаете, что может профсоюз? — Я покачал головой. Он стал подробно рассказывать про профсоюз. Потом опустил глаза и, смотря чуть в сторону, спросил: — Я вас уже где-то видел?

— У управляющего, — подсказал я.

— С год назад он разбил очки, — сказал старик. — Вот смеху-то было.

— Ясно. Скажи, где может быть управляющий в это время?

Он покосился на меня:

— Ах, управляющий! Дома, где же еще.

— Ну да. Может, дома. Или в кино пошел. Где его дом? Как его зовут?

— Вам что-то нужно?

— Да. — Я стиснул кулак в кармане, еле сдерживаясь, чтобы не завопить. — Мне нужен адрес одного из его арендаторов. Адреса этого арендатора нет в телефонной книге — домашнего адреса. Понимаешь, не знаю, где он живет, когда не работает. Где его дом. — Я выкинул вперед руки и медленно вывел в воздухе: д-о-м.

— Кто именно? — спросил старик. Вопрос был задан так прямо, что я даже вздрогнул.

— Мистер Морнингстар.

— Он не дома. Еще у себя в конторе.

— Точно?

— А то нет. Я не особенно приметлив, но он старик, как и я, и его я заметил. Он еще не спускался.

Я вошел в кабину и сказал:

— Восьмой.

Он с усилием захлопнул дверцы, и мы потащились наверх. Больше он на меня не смотрел. Кабина остановилась, я вышел, но он не сказал ни слова и даже не взглянул в мою сторону. Уставившись перед собой, сидел сгорбившись на деревянном табурете, покрытом куском мешковины. Когда я повернул за угол, он так и сидел. И на лице опять появилось отсутствующее выражение.

Две двери в конце коридора были освещены. Единственные на этаже. Я остановился, закурил и прислушался. Ни звука. Открыл дверь со словом «Вход» и вошел в узкую приемную с закрытой конторкой секретарши. Деревянная дверь по-прежнему приоткрыта. Подошел к ней, постучался и позвал:

— Мистер Морнингстар.

Никакого ответа. Тишина. Не слышно даже дыхания. Волосы шевельнулись у меня на затылке. Шагнул в комнату. Лампа под потолком освещала стеклянный купол ювелирных весов, полированные края старого письменного стола вокруг обтянутой кожей столешницы и боковую крышку. А еще — тупоносый черный ботинок с белым хлопчатобумажным носком.